ВИА «Орден Единорога» - Лукьянова Наталья Гераниновна (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
Гитару бы, конечно, тоже сожгли. Хотя гепатит и не чума, и не передается через музыкальные инструменты. Естественно, Битька ее припрятала. Как старательно припрятала в самые глубокие и запыленные чуланчики души воспоминания о протертых джинсах Майкла с маленьким медным колокольчиком на ширинке и надписями маркером на коленках и заду: «Не умирайте от невежества!», «Да здравствует провинциальный панк-рок», «Пью пиво, слушаю Бьорк. Сижу в Тагиле, хочу в Нью-Йорк», «Пейте, дети, молоко — туалет недалеко»и «Автостопом до Вудстока», а так же кучу росписей; о его очечках а ля Леннон, о расшитой бисером биске, о хрипловатом, рвущем душу голосе:
…Ой, то не вечер, то не ве-е-чер…
А мне малым мало спалось…
А мне малым-мало спало-ось…
А да во сне привиделось…
…Ай да во сне привидело-ооось…
Шез так похож на Майкла. Ну да это, наверное, естественно, все мы, братья, сестры, как сказал БГ. Хотя можно и пофантазировать на счет того, что «мы, отдав концы, не умираем насовсем».
… Битька тогда поклялась себе: не колоться, не пить, не курить, не трахаться со всем, что плохо лежит. Потому что все это — подлые ловушки. Подлые ловушки, в которые не только всякое быдло попадает, но и такие хорошие люди, как Майкл. Попадают, а выбраться уже не могут. «Господи! Ну какая теперь уже мне разница, сеньорита Беатриче!»— отмахивался от попыток девочки уговорить не пить больше, скрючивающийся от боли в печени, желто-зеленый гитарист. — «Я уже попал. Теперь буду я пить или не буду — все равно все очень скоро закончится. После того, как я влетел — вся моя жизнь иллюзия. Прощай, мой мотылек! Я умер!». «Такая! Еще хоть немного я буду не одна. У меня еще хоть немного побудет отец, брат, друг? Какая, впрочем, разница — кто. Главное — кто-то у меня побудет подольше!»— думала Битька, кусая в бессилии губы, вслух она ничего такого не говорила, не хотела навязываться, боялась напугать свободолюбивого рокера. В ее фантазиях у нее была Светлана Юрьевна и Майкл. Как будто бы семья. Но жизнь не давала особо ее фантазиям разгуляться. До Шансонтильи.
…Битька попыталась прочувствовать, ощутить сквозь стены, что там: еще темнота или уже потихоньку сумрак отползает и встает заря. Летом ночи в Солнцекамске коротки, какое-то время даже белые. Битька подумала, что нужно петь. На ум пришли строчки из Кашинской «Нюты»: самое то просить сейчас соловья петь потише, чтобы не разбудил ее палачей. Или как там Настенька в кино: «Солнышко! Солнышко! Подожди, не вставай!». Только вместо этого Битька запела:
— Луч солнца золотого
Вновь скрыла тишина!
И между нами снова
Вдруг выросла стена!
Ночь пройдет,
Наступит утро ясное!
Знаю: счастье нас с тобой ждет!
Ночь пройдет,
Пройдет пора ненастная —
Солнце взойдет!
Перед ее мысленным взором такие живые, такие теплые сияли глаза Рэна О' Ди Мэя. «Я приду. Я с тобой. Я всегда буду с тобой,»— обещали глаза, в Битькином горле хлюпали слезы, но голос отчего-то не садился, а звенел и летел.
ГЛАВА 32
Конечно, они рассчитывали, что из установленных динамиков всю ночь будут разносится рыдания и скулеж осужденной на смерть строптивой девчонки, затем и установили в карцере микрофон. Для устрашения контингента. Но вместо этого с первыми лучами солнца весь лагерь, так и не заснувший в эту ночь на скрипучих сетках услышал:
— Ночь пройдет! Наступит солнце ясное!
— Что за х..ня! — Серега Лопата соскочил с кровати и подскочил к окну. К сторожевой будке уже скачками летел Жека Лось:
—Вырубай звук! Лопата! Мать! Мать! Мать! — вывернув рубильник, охранники в изнеможении плюхнулись на табуреты. — Ну, б., я думал, шиздец. Вот-вот шеф должен подкатить. Она че там, шизанулась от страха? Или до нее не догребло?
— Петь птицы перестали,
Свет звезд коснулся крыш.
Средь горя и печали
Ты голос мой услышь…
Мужики кинулись к распахнутому окну, затем к аппаратуре, но никакое насилие над техникой не помогало. Да они и сломали уже ее, скорее всего, когда до Жеки дошло:
— Лопата! Голос-то мужской!
— …Ночь пройдет наступит утро ясное!
Знаю, счастье нас с тобой ждет!
Ночь пройдет, пройдет пора ненастная!
Солнце взойдет!
… — При наличии дракона, мы можем, в принципе, выступать в любой момент, — ловко прихлопнул комара на щеке Дима Скирюк.
— При отсутствии наличия у них гранатометов и ракет «земля-воздух», — похоже, чистоту и сохранность брюк и футболки Борис относил к числу предметов, на которые смотрел философски, о чем можно было судить по тому, как спокойно и вальяжно возлежал он в кустах на горах еловых иголок, шишечных чешуек и муравьев. А может просто любил чистить одежду.
— Очень мне не нравится вот этот столб с перекладиной в центре площади, — Родион, тревожно морщась, передал друзьям бинокль.
— Просто картинка из славного исторического прошлого нашей родины, — нервно хихикнул Шез.
— Ладно, может, это турник какой-нибудь, — сам поднявший тему Родион сам и поспешил пресечь ее обсуждение, покосившись на еще больше побледневшего Рэндэлла, и так не сумевшего за всю ночь сомкнуть глаз.
Новоиспеченная группа «Альфа», включающая семерых, пардон, восьмерых (Аделаид) уже известных нам коммандос, плюс пятерых растерянных айкидистов, вообще-то пропагандировавших непротивление, но с другой стороны не успевших вовремя сказать «нет», одного спецназовца и двоих физруков из Лидиной с Леркой общаги, а так же примчавшегося на мотоцикле из дружественного поселка городского типа Яйва руководителя детско-подросткового клуба по прозвищу Зяб. Ну и, конечно, достопочтенного Друпикуса.
Местная милиция парила над тучами на спине иномирного коллеги и разрывалась между приступами буйного восторга и морской болезни.
Командование парадом, то есть боевой операцией, решили поручить самому опытному бойцу, то есть сэру Сандонато.
На территории лагеря наблюдалось некое судорожное беспокойство.
— Гостей ждут, — выразил общую мысль Шез. — Цветы, хлеб-соль и все эти чудные флажки и шарики… Я буду необычайно смущен и польщен, если это ради нас.
— Нет, это читательская встреча с популярным писателем фэнтэзи Дмитрием Скирюком, — хихикнул в кулак Родион.
— О, блин, к чудной перекладине привесили…
— Что бы не привесили, все равно — разгонять эту шарашкину контору будем, — заткнул рот экс-духу Родион, постоянно тревожащийся за оруженосца. Санди приобнял друга за плечи.
— Мне так не нравится это место! Я боюсь, вдруг ее уже нет в живых, — выдавил Рэн сквозь плотно сжатые губы.
В этот же момент в лагере заработало радио, и срывающийся высокий, совсем детский голос запел:
— Луч солнца золотого
Вновь скрыла тишина…
— Бэт… — в голос выдохнули знавшие Битьку.
Рэн сорвался с места так неожиданно, что никто не успел задержать его.
Когда Санди и Родион отыскали его он замер, вытянувшись струной на опушке леса и пел. Увидев друзей, Рэн замолчал и сник:
— Не знаю, что на меня нашло… Просто рассудок потерял..
— Да уж…— Родион выразительно постучал кулаком по лбу. В этот момент в поясном кошельке у Санди чуть слышно пискнул мобильный.
— Очень своевременно, — заметил Родион, услышав сообщение Гераскина о том, что в сторону лагеря движется кортеж из иномарок и мотоциклистов. — Сейчас им будет не до вашей арии умирающего кавародося, — и незаметно вытер о брюки внезапно вспотевшие ладони.
И точно: на объекте забегали и засуетились. Во всех четырех корпусах открылись двери и отлично вымуштрованными струйками, ритмично топая, к площади потекли дети. Одинаково бритые, в одинаковой черной форме, одинаково движущиеся.
Мужчины мрачно переглянулись.
— По крайней мере теперь ясно, что их всех надо мочить. Особенно, если они собираются заняться тем, чем нам всем кажется, что они собираются заняться.
— Да нет уж, надо было начинать раньше. Теперь Эти могут вздумать детьми прикрываться, — здраво заметил Боря.
