Все, что шевелится - Федотов Сергей (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Когда ожеребилась пара кобылиц, самые рьяные лошадники поклялись развести табун приспособленных к местным условиям лошадей. Отцами жеребят полковые шутники нарекли Балдая и Кёгёлёна, над выдающимися мужскими данными которых и раньше потешался весь отряд. Мужики от отцовства отказывались.
– Жеребята больше похожи на командирского Кремня, – доказывал свою непричастность Балдай. – Сравните зубы…
– От меня родились бы кентавры, – утверждал Кёгёлён. – Я рукастый, а эти и пальцем не пошевелят…
Аргументы показались весомыми, и шутки как-то сами собой стихли.
Травознатцы отыскали плантации маральего и золотого корня, нашли похожий на женщину женьшень. Правда, жить с ней охотников не нашлось.
Создали бригады по заготовке кедровых орехов, из которых пытались печь кедровые лепёшки. Чай заваривали из листьев брусники, белоголовника, мяты, иван-чая.
За четыре года без централизованного снабжения чонавцы пооборвались и учились шить одежду и обувь из звериных шкур. Лагерь нуждался в кузнецах, но, как взяться за дело, с чего начать, никто не знал.
Отряд Истомы между тем вышел к истокам Эгийн-Гола. Стояла поздняя осень, добирались-то пешком, да всё больше, по настоянию Сотона, по кручам. Двигались на закат, но взяли много южней, чем во время прошлогодних поисков соратников. На восточном берегу озера Хубсугул обнаружился потерянный восемь лет назад обоз. Состоял он примерно из пяти тысяч женщин, детей и стариков-калек, ветеранов Битвы в Пути.
За восемь лет потерянная войсковая единица как-то обустроилась: жили в хорошо ухоженных шатрах и кибитках, сажали пшеницу и овёс, разводили коз и баранов, пасли лошадей. Старики и мальчики занимались охотой и рыболовством. Возглавлял поселение полковник без руки и ноги Моможок.
– Кузнецы есть?
Это был первый вопрос, который задали разведчики, когда увидели непривычно старые или позабыто румяные, безусые лица приозёрных жителей.
– Есть, есть! – наперебой заорали бабы при виде бравой подсотни и принялись вытаскивать из заначек праздничную снедь и кумыс. – У вас – молоты, у нас – наковаленки!
Пришельцев быстро упоили и растащили по шатрам. Назавтра сотонистов принимали другие женщины, послезавтра – следующие. Вояки держались даже с некоторым вызовом: «Умрём, но фронт не опозорим!» Могло случиться, что и навек бы здесь остались: от добра добра не ищут. Но не выдержали бабы детородного возраста, больно уж много их было – около трёх тысяч. Понимая, что очередь до многих дойдёт нескоро, а кое до кого и вовсе ничего не достанется, они собрали митинг и потребовали немедленно свернуть лагерь, сняться с места и как можно стремительнее двинуться в Тункинскую котловину, где даром прокисает семя тысячи здоровых мужиков.
А женихам не больно-то хотелось возвращаться в лагерь с его военной дисциплиной. Тем более что здесь, у истоков реки Эгийн, жили они как у Матушки за пазухой, ходили практически голыми. Точнее, без штанов, которые не успевали надевать. Сотон так и вылез на импровизированную трибуну – без штанов.
– Бабоньки! – надсаживая глотку, вопросил он, потрясая своей гордостью. – Куда же мы пойдём – вот такие? На зиму-то глядя! Поморозим мужское хозяйство! Вам не жалко?
– Жалко такое хозяйство! – согласились женщины.
– Так и вот! Не лучше ли подождать до весны?
Поспорили, поорали, в конце концов согласились, что раньше весны пускаться в путь бессмысленно. И всю зимушку сотонисты пили и блудили. В мае, когда наступило время пускаться в дорогу, Сотон провёл ревизию кибиток, телег, упряжи и конского поголовья. Выяснилось, что за восемь с половиной лет колёса, спицы и оси многих кибиток и прочих повозок погнили, поломались, у коней поотрывались подковы. Как ни суди ни ряди, а пока не проведён ремонт транспорта, до Мундарги не добраться: Но колёса чинить – это не с бабами на кошме развлекаться, тут опыт нужен. Как их починять, как новые делать? Как деревянный хлыст согнуть в колесо? И где брать подковы? Как и из чего их куют? Среди пяти тысяч приозёрных жителей не нашлось ни одного, кто смыслил бы в кузнечных тайнах.
К середине наступившего лета у всех сотонистов родилось по двое-трое детишек, а у Сотона около дюжины. Ему почему-то достались самые красивые обозные бабы.
Самой прекрасной, по всеобщему признанью, была Булган, которую Сотон ласково называл Собольком за роскошные тёмно-каштановые волосы. Но она оказалась бесплодной. Сама сказала. Тогда-то Сотон и решил отдать её замуж за брата Чону.
План его был прост, как у всякого хитрого, но глупого человека: Чона – глава отряда и, вероятно, станет ханом. Но если окажется бездетным, то после его смерти власть перейдёт к старшему брату. И род Сотона станет царским. Старший брат не задумывался: почему это младший вдруг умрёт раньше?
Булган оказалась очень искусной в любви. Знала она три вида поцелуев – простой, подвижный и с касанием рук – и ещё пять дополнительных: прямой, с наклоном, с поворотом, зажатый и крепко зажатый. А один способ был совсем уж секретный – поцелуй провокационный и завлекающий.
Булган ведала четыре основных вида объятий: прикасающиеся, дотрагивающиеся и прижимающиеся. Последние делились на два более интимных: ползущие и «взбирающиеся на дерево». И здесь имелись секретные: «смесь семян сезама и риса» и «объятия воды с молоком».
Знала Соболёк толк в любовных покусываниях, которые назывались «кораллы и драгоценности», «цепочка драгоценностей», «разорванное облако» и «укус кабана». Во время любовной борьбы она издавала шипящие и свистящие звуки: фри (быстрей), фат (медленней), сут (так-так) и плат (плотней), а при приближении оргазма мяукала и бесконечно повторяла «хин» (горькая сладость). Булган умела принимать много обычных поз: «широкое раскрытие», «лоно раскрытое, как зев», «сжимающую» позу и «обвивающую», позу кобылы и краба, а ещё – лотоса. И это не всё, имелись в её арсенале поднимающая, зевающая и прижатая позиции и способы под названием «загонять гвоздь глубже» и «пакет».
Сотон приходил в неистовство от возбуждающих поз – «совокупление с колонной» и «подвешенная», – а терял голову от «двойного совокупления» и «совокупления со стадом коров», которые мы бы назвали групповухой с одним мужчиной. Такие нечаянные радости Соболёк не раз организовывала Сотону по многочисленным просьбам женщин. Удивительно, как Булган сумела запомнить девять мужских способов половых актов (среди них – «сбивание масла») и три женских: «клещи», «ось» и «балансирование». А она их не только помнила, но и активно каждый использовала, да ещё и с вариациями.
Сотон по достоинству оценил любовницу и начал исподволь готовить её на роль будущей жены Чона:
– Станешь ханшей!
За любовными утехами минуло лето, и только к зиме женихи принялись кое-как латать будущий транспорт. Но ко второй весне в подсотне произошёл раскол – примерно половина не пожелала возвращаться к Мундарге, а хотела жить наполовину голыми на реке Эгийн. Каждый к тому времени завёл по четыре-пять жён из тех, кто успел родить детей и имел более или менее покладистый характер. Впрочем, и от других они тоже не отказывались – или крайне редко.
Подбивал людей остаться не кто иной, как подсотник Истома.
– Возьмите себе повозки, что поцелей, или соберите целые из ломаных, – посоветовал он тем, кто решил возвращаться. – Возьмите всё, что пожелаете, нам ничего не нужно. У нас всего и так вдоволь.
В мае разделение завершилось. С Истомой и полусотней остались около семисот женщин, а ещё все дряхлые и калеки, которые боялись не выдержать похода. Не двинулся с места и полковник Моможок, а всего загорать у Хубсугула решили примерно полторы тысячи противников пеших походов.
Много веков спустя они ещё раз разделились, разругавшись настолько, что провожающие на прощание не сказали отбывающим на лодках ни одного доброго слова, а только молча показывали им на немецких знаках, что на путешественников кол забили. Перессорились прямые потомки подсотника Истомы и полковника Моможока. За Полковниковых горой стояло старичьё и люди с ретроградными наклонностями, а Подсотниковых поддерживала молодёжь и авангардисты. Молодость победила бы, но потомки Моможока обладали стратегическими талантами: они тайком изготовили плоты, погрузили на них жён, детей, скот и скарб своих политических противников и пустили вниз по реке. Мужья кинулись догонять родню, спустились до слияния Эгийн с Селенгой и поплыли дальше. Воссоединились и в конце концов добрались до местности, позднее названной Улан-Удэ, где основали поселение и стали прозываться бурятами, а почему – догадайтесь сами. Желательно с трёх раз.
