На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗

Дело было так.

Накануне командир французского корпуса генерал Богарне зашел к Наполеону за очередными указаниями, но неожиданно попал в немилость. Наполеон, озабоченный своим ночным проигрышем в очко маршалу Мюрату, указал Богарне на дверь. Глуховатый Богарне, перепутав глухие и звонкие согласные, добросовестно попер на Тверь, но в пути, как водится, заблудился.

Следуя транзитом через населенный пункт Дубки, француз напоролся на русского генерала Милорадовича, который, по традиции и обыкновению всех русских генералов, потерял связь с Кутузовым и в свою очередь метался по Подмосковью в поисках хоть какого-нибудь применения сил своих озверевших от скуки драгунов.

Столкнувшись под вечер нос к носу, Богарне и Милорадович очень обрадовались: у француза появилась реальная отговорка от вояжа в Тверь, а у русского – шанс поймать и пленить достойного собутыльника. Дело в том, что в русских войсках исключительно высоко отзывались о способности пленных французов пить не только, классические вина, но и банальный самогон.

Оба командующих были высококлассными специалистами, поэтому авангард Богарне зашел в тыл Милорадовича, а авангард Милорадовича сел на хвост замыкающему отряду корпуса Богарне.

Всю ночь передовые части французов гонялись за арьергардом русских, в то время как передовые части русских неутомимо преследовали арьергард Богарне. Основные силы, послушно следуя за своими авангардами, в бой не вступали – им вполне хватало проблем с перетаскиванием пушек и ядер с места на место.

Хождение по кругу продолжалось всю ночь, так что к утру противники совершенно выдохлись. Вспотевший Богарне первым решил, что на сегодня ему войны достаточно, и, отослав в ставку реляцию о своей полной победе, дал корпусу команду рассеяться по окрестным лесам. Точкой рандеву он объявил Звенигород. Более последовательный Милорадович походил вокруг Дубков еще час, отослал не менее победоносную реляцию и, вдохновленный победой, перекрыл дорогу на Тверь не только французам, но и беженцам из окрестных деревень и городков. Но оставим Милорадовича и вернемся к Богарне.

Один из отрядов его рассеявшегося корпуса вместо Звенигорода попал в Рузу [8] . Ворвавшись в город, французы, как истинные европейцы, первым делом занялись мародерством. Начитавшиеся галантных французских романов обыватели с изумлением наблюдали, как из их перин полетели пух и перья, а из сундуков и шкафов – отрезы сукна и прочее тряпье.

Все шло просто замечательно, пока один из офицеров корпуса не обнаружил на окраине площади ничейный воз с сеном.

Француз несколько раз обошел вокруг воза, вытянул пучок сухой травы, попробовал его на вкус и счел фураж вполне пригодным. Двое солдат его команды уже было взяли лошадь под уздцы, намереваясь увести несчастную в полон, как вдруг сено зашевелилось и на свет показалась взъерошенная голова промерзшего до костей Садко.

– Отвали, – хмуро посоветовал Новогородский гренадерам, отрясая голову от мусора.

– Мон шер ами, – приближаясь, приветствовал хозяина повозки элегантный французский офицер. – Моя мала-мала тебе платить и сухая трава забирать. Твоя купить водка и танцевать камаринскую. Уи?

Офицер был человеком воспитанным, на досуге почитывал книжки своего полкового товарища Анри Бейля [9] и вообще в глубине души был человеком чести. Поэтому он тут же извлек из кошелька стопку фальшивых ассигнаций и выразительно ими захрустел.

Предприимчивый Садко прикинул толщину стопки, здраво рассудил, что ему лично сено ни к чему, и резво спрыгнул с воза.

Акт купли-продажи партнеры скрепили крепким рукопожатием, после чего офицер поднял было руку, давая отмашку подчиненным, но тут, проверив одну из ассигнаций на свет, Садко обиженно завопил и, отшвырнув гренадеров в стороны, вернулся в родной воз и приготовился к обороне.

Офицер, как уже упоминалось, был человеком европейской чести. Коль скоро сделка была расторгнута, он предложил Садко вернуть деньги. Садко, руководствуясь принципом «что с воза упало, то пропало», возразил в том духе, что подделка государственных казначейских билетов преследуется по закону и что он, Садко, выражая этого закона интересы, лично отдаст банкноты на экспертизу. Купец-гусляр извлек из стога лыжную палку и, нервно тыча ею в харю самого наглого гренадера, отогнал его от повозки.

Офицер, улыбаясь, бросил на штурм воза десяток солдат. Садко истошно завопил. Ему пришлось бы совсем плохо, но тут на площадь из двери выглянул Сусанин.

– Только никуда не уходите, – проникновенно попросил он оккупантов. – Я быстро.

Он метнулся наверх за вилами и тотчас присоединился к приятелю. На пару дело у них пошло веселее. Садко – пока безуспешно, но азартно – норовил выколоть мародерам их завидущие очи, а Сусанин, цепляя вилами гренадеров за амуницию, только натужно покряхтывал, перекидывая их себе за спину, как тюки сена на сеновале. Учитывая, что за спиной его была каменная стена, большинство французов – даже из тех, кто сознание не терял – вступать в бой повторно остерегались.

Не исключено, что вошедший во вкус знакомой с детства крестьянской работы Сусанин перекидал бы в кирпич всех супостатов, но тут на помощь оккупантам пришла еще пара десятков французов.

В этот момент на поле битвы и объявился Скуратов. Глаза его горели, борода развевалась на ветру, сапоги, начищенные еще с вечера, сияли, а сабля, естественно, сверкала.

Короче, силы противников вмиг уравнялись.

А тут подоспела и вовсе неожиданная помощь: патриотично настроенные дамы, с горящими глазами азартно наблюдавшие за схваткой со второго этажа близлежащего дома, обрушили на ошалевших гренадеров град горшков с геранью и фикусами. В довершение всего директор местного музея, сопя от натуги, выставил на подоконник свой любимый экспонат – чугунную пушечку эпохи Ивана Грозного. Прикрыв левое ухо ладонью, он подпалил фитиль и тут же заткнул и правое ухо. Пушка, ахнув, с подоконника улетела в глубь залы, но картечь из крупной поваренной соли улетела по назначению – на площадь. Больше всего досталось несчастным торговцам, но перепало и гренадерам.