Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна (СИ) - Чернышова Алиса (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
— А что с ним? — вяло удивился князь. Его мысли блуждали далеко, но Ара он знал: с ним либо выслушаешь, что тебе хотят сказать, либо — тебя привяжут и все равно выскажутся (реально имевший место факт, кстати, не входящий в копилку самых приятных моментов в его княжеской жизни). Справедливости ради, Тир Бирюзовый прекрасно знал, что в любой момент может пресечь это панибратство в общении, но осознанно не делал этого: угодливых лизоблюдов, заглядывающих правителю в рот, было вокруг предостаточно, только вот меняли лагеря подобные личности с той же непринужденной лёгкостью. Потому Тир решил выслушать до конца все, что друг скажет, заодно позволив тому выпустить метафорический пар: тема истинности для Ара была болезненной непомерно.
— О, глава Медведей встретил свою пару — тоже человека, между прочим — в Древнем Городе без малого столетие назад. Она вроде как приняла его, или просто решила провести развесёлую ночь, кто разберёт это различие культур и интерпритаций? В любом случае, Михал признал её и тут же связал их жизни: как же, девочка — человек, люди хрупкие и дальше по списку типичных для подобных случаев заблуждений. И что ты думаешь? Девица, счастливо обретя бессмертие, сбежала наутро, а он остался — без возможности составить семью с кем-либо ещё. Вот бедняга и катается в сии живописные края при каждом удобном случае, на содержание святынь немалые деньги отстегивает, даже для подписания договора именно это место выбрал — все ищет, да только смысл? А сколько ситуаций с шантажом, вымаганием денег, разного рода манипуляциями, ты даже вообразить не можешь! И это даже закономерно, заложено в культурном слое. Они, понимаешь ли, с самого детства читают книжечки в ярких обложках, где какой-нибудь несчастный вечный, которому не повезло с парой, выполняет все капризы вздорной девки, которую, не случись истинности, придушил бы, открой сия дева свой грязный рот. А она упивается своей властью и все якобы сомневается: а люблю ли я его, или кого-то другого?
— Меня ужасают твои познания в подобной литературе, — честно признался князь, который иногда полагал паранормальную начитанность Казначея скорее злом, чем благом: есть на свете категории книг, которые драконам-мужчинам с подобным мышлением даже в руки не стоит брать. Ар на это только отмахнулся:
— Ты прекрасно знаешь, что огромную часть моей сокровищницы составляет библиотека; я стараюсь приобретать все, выходящее из типографий, вне зависимости от жанра и целевой аудитории. Это называется саморазвитием, и оно приносит плоды: поверь, я знаю, о чём говорю. Как только эти людишки слышат словосочетание "истинная пара", у них в голове работает три механизма: у более умных — счетчик, у тех, что поглупее — либидо или жажда самоутверждения. При этом чувства, которые мы испытываем, степень зависимости, наши желания — все это считается побочным.
Тир только вздохнул: сложно не признать, что некоторая правда в словах друга присутствовала.
— Твоя Златовласка дурой не кажется, — вдруг сказал Ар, чем вызвал у князя прилив веселья и иррациональной гордости, — Я бы такую даже в прислуги нанял, не будь она такой наглой. Только подумай: торговаться со мной!
Тир закашлялся, дабы позорным образом не расхохотаться: ему с первого взгляда показалось, что его пара и лучший друг поразительно похожи — не внешностью и манерой поведения, конечно, но некой осью, незыблемой твёрдость характера и непрошибаемой рациональностью.
— Так вот, — продолжил Казначей, — Она не глупа, потому, когда придёт осознание ситуации, проявится корысть. Человеку её склада должно быть тесно в этом… здесь, и да, подумав, она пойдёт за тобой. Но мы оба знаем, что реальность не похожа на красивую сказку: помимо богатства и власти, двор Предгорья полон острых граней. Мы, конечно, не фейри — вот уж кого совсем бы не поминать — но, будем честны, в некоторых вопросах все даже хуже. И тебе, с учётом всех обстоятельств, просто неразумно брать в пару кого-то, от кого постоянно ждешь подвоха: а не продаст ли она тебя, не предаст ли, поверив каким-нибудь наветам или наговорам, не оставит ли в самый ответственный момент, сделав уязвимым? Люди, Тир. Ими очень легко управлять.
— Ты прав, — улыбнулся князь, — Но драконы немногим лучше, правда? Все могут предать, уйти, сделать неправильный выбор — даже истинные. Но я рискну, Ар. Мне кажется, именно в этом смысл.
5
— И по какому ж это праву ты постелила гостям — в нашей-то пристройке?! — вопела, потрясая телесами, Беата. Голосинушка у неё был — осадным трубам на зависть, выйти из зала она не потрудилась, потому на сей вопль тут же начали оборачиваться благодарные зрители. Невыспавшаяся, злющая, как оборотень в линьку Ирейн ощутила, что где-то здесь наступил край.
— Месяц ещё не прошёл, так что этом пока что точно моя пристройка! — рявкнула она, — А ты, матушка, катись отсюда клубочком, пока не вышвырнула!
— Что ж это делаиться, люди добры-ые!! — заголосоила пуще прежнего бывшая свекровь. Её группа поддержки — базарные кумушки разной степени свежести, признававшие в Беате непререкаемый авторитет — тут же загомонили наперебой, создавая неподражаемый фоновый шум. Почти все посетители тут же потянулись к орешкам да маленьким солёным пирожкам, предвкушая затяжной, как осенний насморк, спектакль.
В голове Ирейн словно бы колокол зазвонил, от боли виски буквально заломило, и отчаянно захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, где нет никого, кроме неё и кровати.
— Я, между прочим, имею право прийти в пристройку и просто там поселиться, не спрашивая твоего согласия! — напирала свекровь.
— Валяйте! Если вас случайно во сне придавит улиткой, с меня не спрашивайте! — отрезала Ирейн, — А ещё я имею право в честь таких-то замечательных гостей, сложить там всяческие зело пахнущие удобрения — пущай перегнивают!
— Да она убить тебя вздумала! — взвизгнула одна из подпевал свекрови, — Слыхала? Мы все свиделями пойдём!
— Что, госпожа Латкифф, никак простить мне не можете, что я не покупаю ваш самогон, от которого люди мрут, как мухи?
— Врешь ты все! — старая карга опасливо покосилась на заропотавшую толпу "потенциальных клиентов", — Потаскуха, содержишь тут блядовник! Лиз эту свою приютила…
— А вы печалитесь, почтенная, что вас не взяли? — выступила вперёд подавальщица, до того где-то качественно хоронившаяся, — Так не судьба: страшная вы больно!
— Да ты… да я тебя…
— Вы? Меня? Вы мне не нравитесь, — толпа грянула смехом и свистом — уж что Лиз умела, так это манипулировать общественным мнением.
Ноздри Беаты раздулись:
— Не лезла бы, куда не просят, гулящая!
— О, — хихикает Лиз, — А ваша дочь, что со мной работала, не гулящая была? Так-то мы подарочки пополам делили. Или пока денежка капает, так достойная профессия, а как перекрыли источник благ — так о морали вспомнили? Вот вам, почтенные дамы — от чистого сердца!
С этими словами Лиз повернулась к Беате с товарками спиной и задрала юбку, под которой, что ей было свойственно, некоторых элементов белья недоставало — при том, что чулочки были на месте.
Радостное улюлюканье собравшихся перешло в активную стадию, Беата сотоварищи пошли пятнами, бирюзововолосый, зашедший в этот момент в трактир, изумленно вытаращил глаза. С кухни раздался плач растревоженной Веты. Ирейн бросила тоскливый взгляд за окно: солнце отражалось в измерителе времени, показывая, что полдень все ещё не наступил.
Обычно Ирейн любила свою работу, но иногда их интимные роли распределялись несколько наоборот.
— Э. И вам добрый день? — с неподражаемой вопросительной интонацией заявил бирюзовый, глядя на Лиз, и зал грянул-таки хохотом. Ирейн поняла, что ей вот прям кровь из носу надо посидеть хоть пять минут в тишине, поесть и, пожалуй, пригубить чего-нибудь крепкого. Между тем, вчерашний гость отыскал-таки Ирейн, просиял, аки весеннее солнышко, и уверенно двинулся в её сторону. Трактирщица сдавленно простонала и, положив за неимением других пригодных органов косу на чужие проблемы, направилась в кухню — успокоить Вету да проведать Фло с Жубом. Мардж, обычно работавшая на свежем воздухе и не выносившая эту пьяную канитель, проводила Ирейн отчаянным взглядом утопающего котёныша, но трактирщица не дрогнула: саму бы кто спас.
