Источник пустого мира (СИ) - Кисель Елена (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
А ведь его здесь не узнают, вот что самое замечательное. Прививки от гриппа перекрывают чувствительность любых полей — в том числе наложение чар невидимости и ложного облика. Я хихикнула в голос, у кандидата перед столом экзаменаторов дрогнула рука, и маленькая тучка разразилась дождем с молниями над головой Макаренко. Та раздраженно зыркнула вверх, потом на меня. Глава Темного Отдела была во всех отношениях «железной леди» — работала по металлу. И щит создавать малость опасалась: где-то все же удосужилась прочитать о том, к чему может привести схема «молния над головой плюс щит по металлу». Профессор воды устало махнул рукой, убирая тучку.
— Следующий!
На скамейке не шелохнулись. Очевидно было, что не первый претендент пытался решить «свечной вопрос». Может, даже использовались разные способы. Например, атака на магистра огня, это допускается, но магистр против несостоявшегося пока подмастерья — даже как-то…
Задумавшись об этом, я пропустила коварные действия той части, которую Веслав окрестил «Хайдом». Опомнилась, когда была на полпути к страшному столу, и не успела окончательно прийти в себя или хоть шаг замедлить — как плюхнулась на стул перед свечой.
— Здрасьте.
— Вересьево, — сквасилась Макаренко, переводя меня в обидный разряд «оно».
— Утешьтесь, — бодро ответила не отвечающая за свои слова я и выложила перед ней на стол то самое сальное и обгрызенное, оказавшееся последним куском питерской салями. Наверное, по рассеянности я его засунула в сумочку. — Покушайте.
И глазами попросила прощения.
Профессор посмотрел на огрызок с ненормальным энтузиазмом, а магистр огня проявил эрудицию:
— Вересьева? Эта самая, которая?
— Которая, — согласилась я. — Только не надо брать у меня интервью, потому как бремя славы у меня знаете, где? Не знаете? А почему это вы краснеете, когда оно в печенках?
И глазами — прощения.
Игнатский был настроен примерно как профессор, а потому только глубоко вздохнул и поинтересовался отеческим тоном:
— Все хорошо, Оля?
— Не-е, — замотала головой я. — Вот вы ведь сейчас хотите в отпуск? Вот и я хочу…
Хаос! Веслав, чтоб его с его эликсирами! Кроме кляпа может что-нибудь остановить это словоизвержение? Я вообще могу сама сделать хоть что-то? Глазом там моргнуть…
Моргнуть получилось, не получилось остановиться.
— …целительство, зачеты… Эх, жизнь моя, жестянка… — глаз все моргал и моргал, теперь на меня поднял взгляд даже профессор, а я вдруг представила, как это выглядит со стороны, и меня, меня настоящую начал разбирать дурной смех. «Оля-Хайд» не замедлила воспользоваться: — А еще я, знаете ли, влюбилась, так он оказался… это… этим… п… п…
Макаренко приподнялась и почти вскочила, на задних рядах ахнули, я была почти уверена, что слышу упреждающий глас Йехара: «Ольга, молчи!» — но поделать ничего с собой не могла.
— …падлой! — не выдала моя вторая натура страшного секрета Веслава. Впрочем, сомневаюсь, чтобы алхимик проникся за это благодарностью и оставил меня в живых…
Позади наступила гробовая тишина. Казалось, атмосферу того места, где сидели дружинники, уловили все.
Глаза профессора сделались почти осмысленными. Магистр огня растерял характерный для темных легкий налет цинизма и смотрел на меня с оттенком ужаса.
— Ее призвали в Дружину? — обратился он к Игнатскому, который пожал плечами и приобрел странный одесский акцент:
— Таки сами удивляемся…
— Призвали, — отозвалась на это я, делая поэтический взмах рукой, — и не один раз, а…
Невозмутимость Игнатского как ураганом снесло в далекие края, он так и подскочил на месте и начал припоминать мою фамилию, поскольку имени, кажется, вспомнить не мог:
— Вер… сь… во… что… на руке… что…
— Э-это? — протянула я, улыбаясь с нежностью, — это знак Дружины. Знаете, той самой Дружины. Которая Равновесная Арка и все такое. Вот, появилась в четвертый раз, а вы ее, — и особенной нежностью и по слогам: — про-шля-пи-ли… — и дальше внезапным тоном заядлого антипрививочника — Вот они, что прививки для гриппа-то делают!
Внутренне я была в этот момент полна самого искреннего раскаяния. Ведь хотела же сказать как можно деликатнее…
Шеф выбыл из беседы. Огненный маг заметил, что Игнатский опасно кренится на него, с трудом выпрямил его на стуле и принялся обмахивать чьей-то покинутой зачеткой. Макаренко все-таки начала привставать.
Гробовая тишина так и царила в зале.
— Арка… в нашем мире… опять?! — начала рациональная начальница Темного Отдела. — Где она появилась? Как ее замаскировали? Когда прибудут… и когда убудут…
— А мы ее маскировали? — призадумалась я, повергая в шок темную стихийницу. Меж тем как на последний вопрос ответ был получен сразу, с последних рядов.
— Ольга! — выкрикнули оттуда. — Труба зовет!
Макаренко узнала голос, пробормотала «Чумной!» — и принялась неспешно опускаться обратно, на стул. Профессор воды тем временем решил подать первую реплику:
— Ну что, занятно, занятно… — огненный маг, который так и обмахивал Игнатского, посмотрел на него дико. — Но как же задание?
Я уже шагнула туда, где у двери меня ожидали остальные дружинники, но это напоминание на секундочку меня остановило.
— А-а, задание, — я протянула руку вперед, взялась за подсвечник, перевернула свечку и затушила ее о поверхность стола. — Пст! До свидания!
И заботливо прихватила с собой последний огрызок колбасы — как провиант на дорожку.
На мой уход так никто адекватно и не прореагировал: ребятам из оцепления приказа не давали, экзаменуемые тихо шизели, глядя на свечку, начальнички не вышли из ступора, а огненный маг пытался обмахивать их двоих одной зачеткой. Только голос старика-профессора нагнал меня, когда я была уже на середине зала:
— Когда будете получать диплом?
Тут мнения обеих моих натур совпали: вылетая в открытую дверь за Эдмусом, я крикнула, не оглядываясь:
— Если получится, после!
Глава 4. Ужасно обыденный приём
За что люблю Питер: тут редко удивляются. Рядом с остановкой на окраине города возникает из ниоткуда каменная корявая Арка — так ни тебе общегородской паники, ни громких репортажей в газетах, ни слова об аномалиях.
Словом, почти никого, кроме двух вдрабадан пьяных мужичков, которые пытаются ломами расколоть создание древних сил Гармонии на отдельные кирпичики.
— Тля, — говорил при этом один. — Что за кладка, тля? Ну, кто ж так ложит?
— Кладет, — поправлял тот, который был интеллигентнее с виду. — Не коверкай великий и могучий! — и приправлял сию фразу большим обилием нехороших слов из великого и могучего. — Вон кирпичик нормальный. И вон там еще. А эти бракованные, на них что-то нацарапано, — и орудовал ломиком.
— Не нацарапано, а выкладено! — первый спешно осваивался с нормами русского языка и по части ломика не отставал. Арка страдальчески мерцала символами.
Йехар созерцал эту картину с полминуты после того, как мы вышли из верной маршрутки (в которую, кстати, тут же набилась толпа народа). Затем пробормотал, что такого он не видывал за годы своих бесконечных скитаний, и вышел вперед, на ходу деловито извлекая Глэрион из ножен.
Клинок почти не горел, по нему пробегали оранжеватые волны сдерживаемой ярости…
— Мужик! — обрадовались тут же двое с ломиками. — Сам видишь, какое дело, подсоби, а? Долгани минут на десять свой ломик, он у тебя потяжелее будет, а уж мы тебе…
Рыцарь окаменел, Виола же смущенно хмыкнула. Как сработают мороки на оружие — этого вам иногда и дипломированный профессор не скажет.
— А ты сними маскировку! — в десятый раз за полчаса попросил спирит. От скуки он уже был почти в невменяемом состоянии. Невменяемее была только я, после того как четверть часа назад эликсир Веслава прекратил свое зловредное действие. Но за четверть часа я успела достать своими претензиями алхимика так основательно, что теперь он мог оказаться по невменяемости на одном уровне со мной.
