Стальная Крыса отправляется в ад - Гаррисон Гарри (читать книги полные TXT, FB2) 📗
Я ввел слово «эврика» в голосовой модулятор компьютера, и по библиотеке прокатилось:
— Эврика!
Я пощелкал кнопками, и по залу понеслось, отражаясь, накладываясь друг на друга, многоголосье:
— Эврика! Эврика! Эврика!
В дверях, прижимая ладони к ушам, появилась Анжелина.
— Что значит сей хор безумцев? Ты решил проблему?
— Да, моя дорогая, решил! — Я схватил ее за руку, и мы закружились по залу. — Не говори никому, но я решил неразрешимую задачу! Молчал до последней секунды, не хотел прослыть пустомелей. Я пришел к заключению, которое не осмеливаюсь даже произнести вслух, боясь, что подслушают враги. Если они узнают, то легко сумеют избежать моей ловушки. Но они не пронюхают, я расскажу только тебе, дорогая! Сегодняшними вечерними новостями я приведу Сапилоте в бешенство. Пошли в студию, смонтируем выпуск новостей.
Я не садист и тому, что наш выпуск новостей испортит вечернюю телепрограмму, не радовался. Но без этого не обойтись.
Программу, которую я решил заменить нашим выпуском новостей, можно с легкостью потом повторить, хотя не вижу особой причины зачем. Это был фильм из длиннющего сериала о жизни психов. Наследники помещали своих престарелых родителей в дом для умалишенных с ласковым названием «Уют», а делами там заправляло семейство садистов… Сюжет вы сами представляете. Добавлю лишь, что сериал назывался «Не возлюби отца своего» и его, как утверждала заставка, смотрели сто восемь процентов телезрителей. Видимо, некоторые смотрели его дважды, а то и трижды.
Как только мы закончили монтаж выпуска новостей, сыновья прогнали тест и подтвердили, что наши блоки на спутниках работают безукоризненно. Кодированные сигналы из гостиной замка передавались на антенну на крыше, оттуда — на спутник над нами, с этого спутника сигналы ретранслировались на остальные, с них — обратно на поверхность планеты на телерадиовышки, дальше — на телевизоры наших потенциальных избирателей. И все эти сложности ради того, чтобы сегодня вечером они увидели великолепное зрелище.
— Осталось три минуты, — сообщил Джеймс, засовывая в плеер кассету. — Отец, ты уверен, что, увидев заставку политической передачи, зрители не повыключают телевизоры?
— Повыключают? Ну нет, они прилипнут к экранам. Сейчас убедишься.
Наша семья расселась перед телевизором. Наверно, подобную мирную картину в этот час можно было наблюдать по всей планете. Отцы семейств уселись в мягкие кресла перед светящимися экранами со стаканом пива или чашкой кофе в руке. Матери рядом делают какую-нибудь нехитрую домашнюю работу — например, вяжут детские башмачки или просматривают налоговые декларации. Детишки вертятся тут же. Слуги жмутся в своих хижинах перед устаревшими и обшарпанными телевизорами. Весь мир замер, затаив дыхание, в ожидании любимой программы.
И вот она началась. И через минуту была грубо прервана простым нажатием кнопки. Экран мигнул, на нем появилась Анжелина, на ней такая же униформа, как на дикторах центрального телевидения, на столе перед ней — микрофон, фон в точности дублировал привычную студию.
— Дорогие зрители, у меня для вас неприятная новость. — Голос Анжелины дрожал. — Совершено убийство. Нет, убили не ненавистного диктатора, это было бы слишком радостным событием. Кандидат в президенты сэр Гектор Харапо сейчас вам расскажет, что случилось. После краткого сообщения будет возобновлена обычная программа, так что не выключайте телевизоры.
На экране появилась моя бородатая физиономия, поднятый кулак, того и гляди, обрушится на стол.
— Убийство! — вскричал я на экране. — Хладнокровное, зверское убийство! Вы спросите, кто убит? Я скажу вам. Ваша гарантированная конституцией свободная воля — вот кто! Вы спросите кем? Червем Сапилоте, который вот уже годы подтачивает устои нашего свободного государства, вот кем! Видит Бог, я всегда был лоялен по отношению к сопернику на выборах, но последняя его выходка переполнила чашу моего терпения. Он не раз пытался остановить меня, а теперь обнаглел вконец и передвинул дату проведения выборов, чтобы не позволить вам, честным гражданам Параисо-Аки, выразить свое мнение. — Я остановился, послышались записанные на пленку рукоплескания. Я поднял руку, шум утих. — Завтра у вас есть шанс! Голосуйте за Харапо и де Торреса, и мыльный пузырь Сапилоте лопнет. Каждый ваш голос, отданный за землевладельца Харапо, приближает планету к свободе! Голосуйте за меня, и занимающее пост генерал-президента существо с интеллектом таракана будет сметено в мусорную корзину истории! Спасибо за внимание.
Мое изображение сменилось развевавшимся знаменем, заиграл наш марш.
— По-моему, отец, теперь всякому ясно, что ты недолюбливаешь генерал-президента, — заметил Боливар.
— Да уж, па, ты хватил через край, — добавил Джеймс. — Увидев этот выпуск, Сапилоте будет в ярости, и вряд ли ты получишь хотя бы один голос.
Я снял со своей докторской формы самую большую медаль и приколол ее Джеймсу на грудь:
— Вот тебе, сынок, награда за светлый ум. Как говорится, ты попал в самое яблочко.
Анжелина и Боливар вскочили и зааплодировали.
— Спасибо, па, буду носить награду с честью. Даже в темноте, даже в ванной. Но может, разъяснишь, как ты выиграешь проигранные выборы?
— Это пока наш с матерью секрет, но обещаю, вы все узнаете первыми. А если ты, Джеймс, раскусишь мой замысел до утра, получишь еще медаль.
Глава 28
День выборов начался со взрыва.
Взрыв выбил в замке множество окон и мгновенно вывел меня из состояния глубокого сна. Я подскочил и замер на кровати в каратистской стойке.
— Не замерзнешь нагишом, милый? — поинтересовалась из-под одеяла Анжелина.
— Да, пожалуй, прохладно.
Я поежился и снова лег. Тут же затрезвонил телефон, и я схватил трубку.
— Защитное поле остановило самолет на расстоянии пяти километров от замка, — сообщил Боливар. — Самолет сбросил огромную, как дом, бомбу и лег на обратный курс. Компьютер вычислил траекторию его полета и выпустил вдогонку ракету. Самолет сбит далеко, второго взрыва слышно не было.
— Спасибо за информацию.
Я облизнул губы, встал и накинул халат.
— А ты, дорогой, надеялся, что после твоего вчерашнего выступления и всех нелестных эпитетов Сапилоте пришлет тебе цветы?
— Нет. Но я не хотел, чтобы гибли люди.
Я посмотрел на серый рассвет за окном, на душе было так же серо.
— Новый президент навсегда покончит с убийствами. Вот как ты должен смотреть на случившееся. Прикажи принести завтрак, впереди трудный день.
Анжелина как в воду глядела. Перекусив на скорую руку, я приклеил бороду и отправился на луг за замком. Слуги маркиза, выгнав оттуда всех коров, выгружали из грузовика свернутые полотняные палатки. За работой наблюдал сам хозяин замка.
— Доброе утро, Джим.
— Доброе утро.
— Все делается, как вы распорядились. Мои рабочие спрашивают, с чего это нам вздумалось именно сегодня устраивать карнавал. Уж не победу ли на выборах мы собираемся отмечать? Вы все-таки полагаете, что мы победим?
— Дорогой Гонсалес, потерпите несколько часов и все узнаете, но пока я опасаюсь, что подслушивают враги, и не осмеливаюсь дать вслух ответы на ваши вопросы. Ведь, как известно, даже у стен есть уши. Скажите своим людям, пусть не возводят трибуны для зрителей, они нам не понадобятся.
— Пустые палатки, и все?
— Именно.
На обычно невозмутимом лице маркиза появилось озабоченное выражение. С подобным выражением на меня в тот день смотрели многие. Люди в замке были слишком вежливы, чтобы высказать свои мысли, но думали они, наверно, примерно так: «Старина Харапо совсем рехнулся от обиды».
Что ж, впереди целый день, может, еще смогу их переубедить.
Прежде всего следовало проголосовать мне самому. Избирательный пункт округа, к которому был прикреплен замок де ла Роса, находился в маленьком городке Тортоса. Туда мы отправились на автомобилях, капот каждого украшал флажок нашей партии. На место мы прибыли, когда часы на городской башне показывали девять. Через центральную площадь городка выстроилась очередь.
