Тёмный властелин желает развлечься (СИ) - Фрост Ника (бесплатные версии книг txt) 📗
— Успокойся ты, — отмахнулся он, — всех я уже освободил, всех осмотрел. Кому надо было — помог как смог. Я, конечно, не лекарь и не обладаю навыками целителя, но им достаточно было и толики моей маны, чтобы серьезные раны затянулись. А царапины и сами заживут.
— А вдруг инфекция?
— Инфекция? Понятия не имею, о чем ты говоришь. Да и им скорее пища больше требуется, чем лечение. Насколько уж я плохо в вашей физиологии разбираюсь, но мне кажется, что такими тощими дети не должны быть. А ещё я постоянно слышу жалобный вой в области их животов. И это сводит меня с ума, так же как и их постоянные вопросы.
— Так и сколько тут детей? — я нехотя приподняла голову, пытаясь осмотреться.
— Десять, — Шантаэр запрыгнул ко мне на алтарь и широко зевнул. И он мне сразу этим напомнил Мао. — Трое, как эта, совсем мелкие. Остальные чуть постарше, судя по их росту.
— Ого! — воскликнула я и попыталась пересчитать детей. Но на глаза с моего ракурса попали только четверо. Девочка, что сидела рядом, те двое, что топтались около керр’эр’ира, и один мальчик сидел прямо на полу, метрах в пяти, к нам спиной. — А давно они тут?
— Практически тридцать дней, никто из нас точно не может вспомнить, — буркнул мальчик, что сидел на полу.
— А… ваши родители? — я понимала, что, скорее всего, всё совсем не просто и вопрос крайне деликатный, но нужно было знать, куда их вести. И что нам делать дальше.
— Мама… — девочка, что до этого сидела молча, опять всхлипнула. — Они… те дяденьки пришли в наши деревни. Они всех увели. Маму… и… — договорить она не смогла, поток слез хлынул из её глаз. А я, не зная, как утешить её в этом теле, придвинулась чуть ближе и, подняв голову, начала вылизывать её лицо, при этом приговаривая:
— Маленькая моя, бедненькая. Тех гадов наш дядя Шантаэр наказал, а мама… может, с мамочкой твоей всё хорошо. Не плачь, моя хорошая…
— Ничего с ними не хорошо! — зло выкрикнул мальчишка, перебивая меня, и, подскочив с пола, повернулся к нам. — Их всех увели в те страшные треугольные здания из черного камня! Я сам видел! А потом… потом я сам своими ушами слышал, как они говорили, что ритуал завершен, а другие… другие спрашивали у того старика с посохом, куда им девать тела! Нет больше у нас родителей, смиритесь! И нас тоже было больше, по двое в камере…
И столько отчаяния, столько боли было в его голосе, что моё сердце сжалось с такой силой, что стало невыносимо. Да. Мальчик этот, как бы не тяжело это было признавать, скорее всего, прав. Мао мельком обмолвился, что, кроме нескольких чудаков в балахонах, видел только мертвых в тех пирамидах. В подробности он наотрез отказался меня посвящать.
Добавил только, что там проводили какой-то ритуал.
— Я…
Я запнулась, не в состоянии придумать, что сказать, и как утешить малышей, какие нужные слова подобрать. Им, действительно, сейчас очень непросто. Месяц провести тут, в клетках, без родителей. И знать, что и папу, и маму, вероятно, уже убили. Я даже не могу себе представить какие им пришлось тягости перенести. Знала я только одно сейчас — я им обязательно помогу. Пока не знаю как, но я одних их не оставлю.
— Я буду надеяться, что всё не так плохо.
Сказала я, чтобы хоть как-то сгладить слова мальчика — они были правдой, но не всегда правда бывает приятной, не всегда её хочется слышать, особенно так, напрямую, в лоб. Порой к ней нужно подготовить. Но, боюсь, к такой правде подготовить малышей попросту невозможно. Как им объяснить, что есть на свете такие уроды, для которых чужая жизнь ничего не значит, которых заботит только своя собственная? А ради собственных прихотей и желаний они готовы на всё.
— Я обязательно что-нибудь придумаю, я постараюсь вам помочь, — произнесла я спустя минуту уже твердым голосом. — Чего бы мне это не стоило.
— Тётя Кошка, ты такая хорошая, — пуще прежнего разрыдалась девочка и уткнулась лицом в мою меховую шею, обняв за неё. — Спасибо тебе… спасибо… было так страшно.
Нас… нас было больше, когда… а потом те в капюшонах начали…
— Не плачь, моя сладкая, — я аккуратно, чтобы не поранить её, прижала ее к себе передней лапой. — Тётя… Кошка с тобой. Всё будет хорошо.
— Ты обещаешь?
— Конечно.
— Ты с собой-то разобраться не можешь. Вечно во что-то влипаешь, — хмыкнул Шантаэр, но добавил уже серьезным голосом: — Но помочь им, несомненно, надо. Негоже этих, несмышленых ещё детенышей, тут одних оставлять.
— Я верю… верю… — продолжала бормотать девочка и ещё сильнее ко мне прижалась, будто боялась, что я вдруг исчезну. — Когда ты только появилась, я подумала, что ты призрак… Но ты такая мягкая, теплая… Ты спасла меня!
— Не только я. Но и дядя Шантаэр, моя хорошая. Мы успели… — и тут я поняла, что не успели мы спасти всех! Мальчик сказал, что их сидело по двое в камере, а камер тут восемь… — Если бы мы только знали, что вы здесь, мы бы обязательно давно были тут!
— Вы правда нам поможете? — робкий девичий голосок донесся откуда-то справа, и ему тут же вторили ещё несколько.
— Тётя Кошка же вам обещала, — керр’эр’ир важно кивнул, и на его лице расплылась забавная улыбка. Было видно, что ему непривычно это тело, и управлять им он не привык. — А… дядя Шантаэр уж ей поможет, по мере своих сил.
И из темноты начали показываться остальные дети. Две девочки, держась за руки, подошли ближе. Ещё три мальчика робко выглянули из-за каменной колонны. Самым последним показался самый старший юноша. На вид ему было лет двенадцать, а может и больше. Он был таким же чумазым и худым, как все остальные.
— Как вы нам можете помочь? — по-деловому, при этом сильно хмурясь, уточнил он. — У нас не осталось родственников. Все они жили в деревнях, жителей которых те, в черных балахонах, согнали вместе. У нас никого не осталось. Нам больше некуда деваться.
Прожить в одиночку, даже если наши дома не сожгли, мы не сможем. Скоро придет зима, а об урожае никто не заботился. Нам не выжить. А если бы и была еда, то нужно заготовить хворост, ещё дрова. Мне одному не под силу будет заботиться обо всех. Мелкие к тому же и болеют часто, особенно в холодную пору, а я понятия не имею, как их всех лечить. Вы же вряд ли с нами останетесь.
А рассудительный пацан-то какой! Не по годам умный. Уже успел обо всем подумать, что-то решить. Он, конечно, абсолютно прав. Он сам ещё маленький, а тут, кроме него, девять ртов: трое совсем маленькие, они и о себе-то не смогут позаботиться, остальные — немногим старше. Если их оставить одних — значит обречь на медленную и мучительную смерть или от голода, или от холода, или от болезней. Не дело это. Так нельзя. Надо мне хорошенько подумать, как правильно поступить. И остаться-то я не могу: без Мао я не проживу долго, точнее, может, и проживу, но стану обычной большой кошкой, разум меня в итоге покинет. Да и оставил бы он меня? Кстати… а Мао, как там Мао? Всё ли с ним в порядке?..
Только я опять начала нервничать по поводу того, что там с Маору, как царимая в пещере блаженная тишина неожиданно нарушилась.
Жуткий грохот, скрежет и хруст ломаемых камней больно ударили по барабанным перепонкам, и все дети бодро рванули к нам с Шантаэром. Я же, сразу забыв о просьбе керр’эр’ира не шевелиться, подскочила. Схватив девочку зубами за край её одежки, как котенка за шкирку, и спрыгнув, побежала к ближайшей камере. Они были выбиты в скале, и там можно было укрыться от камней, которые норовили вот-вот свалиться нам с потолка прямо на голову. Ведь кто-то буквально стучал сейчас по земле, камням чем-то огромным, пытаясь сюда пробиться.
— За мной! — рявкнул Шантаэр детям, соскочив с алтаря, и попутно хватая самых мелких под мышки.
Мы все едва успели забежать внутрь камеры, когда грохот повторился, при этом «мужчине» пришлось ещё пару раз сбегать за оставшимися детьми, которые от ужаса растерялись и, застыв, так и стояли на месте, даже не пытаясь куда-то бежать.
Ещё один удар, сильнее предыдущих… и внутрь склепа хлынул яркий солнечный свет.
