Дурная кровь (СИ) - Тараторина Даха (книги бесплатно txt) 📗
Солнечный зайчик сменился крылом тьмы.
Ту, что, окровавленная, сжимала рукоять меча, измарывала стены алым.
Талла попыталась вскочить, но старшая колдунья надавила на её плечи, вновь усаживая на место. Подцепила гребень и расплела пряди, пропуская их между пальцами. Как раньше. Как когда-то в прошлой жизни…
— Я скучала по тебе, доченька.
Талла прикрыла глаза, прогоняя кровавое наваждение, заглушая предсмертный крик солдата, который просто просил воды…
«Они никогда не приходят просто так», — ответила тогда мать. — «Он бы всё равно вернулся позже. С подмогой»
И, сколько бы Кара не пыталась отмыть рук, алое точно намертво въелось в них, как и в стены того дома. Талла видела кровь тогда, свежую, ещё горячую. Она точно знала, что горячую! Ведь брызги прожигали кожу и на её на щеках… Она видела эту кровь и сейчас. Алые пятна точно расплывались по белым волосам. Но колдунья сидела ровно, прямо, боясь вдохнуть, чтобы не почуять снова тот запах.
— Они ведь не зря ненавидят нас, — дурная видела в отражении, как узкие ладони приглаживают вихры, как скользит гребень, и представляла, что она кто-то другой. Кто-то, кому не приходилось просыпаться от кошмаров ещё долгие месяцы после того, как страшная женщина осталась далеко в прошлом.
— Людям нравится ненавидеть.
— Нет, неправда. Они… — Талла хотела поворотиться, но страшная женщина оказалась слишком реальной, слишком близкой… Девушка снова подняла глаза на отражение: — Мы приносим беды. Притягиваем нечисть. Правда?
О, как бы она хотела услышать ложь! Сама догадалась, уразумела, поняла… Но как бы хотелось ошибиться!
— Притягиваем, — кивнула Кара. — И что с того? Костёр тоже притягивает мотыльков, но он же сжигает тех, кто подобрался слишком близко.
Белые волосы обернули Таллу саваном. А узкие ладони мелькали, точно пряли из них тончайшую нить, перебирали, оглаживали и успокаивали. Убеждали…
— Значит, правда…
— Не всё, что пишут в святых книгах, правда, заинька. Но и не всё ложь. Ну притягиваем. Колдовство к колдовству, так уж заведено. И что? — она спросила равнодушно, словно дела не было до тех, кто лишился дома, кто потерял жену или мать, кто погиб после нападения нечисти…
Талла не расплакалась. Единственная слезинка скользнула к подбородку, но затерялась в пологе белоснежных прядей. Она шепнула:
— Люди умирают из-за нас.
— А ещё они нас убивают. Не просто из злости али ненависти. Король дозволил уничтожить весь колдовской род. Приказал и выплатил жалование солдатам за то, чтобы истребили нас.
— Они боятся!
— Они — жестокие твари. Не лучше нечисти. Ну так пусть между собой и договариваются, — Кара стиснула её плечи, заставила развернуться и взглянуть в свои глаза, а не в обманчивое зазеркалье: — Они не тронут нас, доченька. Нечисть тянется к колдуньям, но и боится нас, обжигается, как мотылёк об огонь. Они — наша защита, последний рубеж!
— Если король приказал…
— Король — идиот! Думаешь, он правда волнуется за подданных? Как бы не так! Власть всегда боится более сильной власти! Он за себя боится, а не страну спасает! Ратует лишь о том, чтобы задница покрепче прилипла к трону! Но ничего… Мы ещё дадим по ней пинка. Боится? Ну и пусть! Не зря боится!
— Я тоже боюсь тебя… Ещё с тех пор.
Кара отпустила дочь. Растерялась ненадолго, порываясь не то обнять и утешить, не то закричать и снова запереть непослушную, чтобы подумала над поведением. Швырнула гребень в зеркало. Стекло пошло паутиной трещин.
— Чтобы защитить семью, приходится быть жестокой. А ты — моя семья, девочка. Все колдуньи — моя семья. И мы должны… мы будем вместе, нравится тебе это или нет. Люди — наши враги.
— И Верд? — дурная запнулась. — И охотники? Они тоже враги?
— Они нанятые работники. Хорошие и верные. Я сама выбирала каждого. Но поверь, девочка, они предадут нас сразу же, как кто-то заплатит больше.
— Или как только ты попытаешься их убить.
— Вот же заладила, упрямая девка! Я убила того солдата, чтобы защитить тебя! Одного-единственного слабого, никому не нужного человека! А ты припоминаешь мне это до сих пор?
— Он просил воды, мама. Он просто просил воды…
— А потом он убил бы нас!
— А потом он бы ушёл!
— Ты не знаешь этого!
— Ты тоже!
Они обе вскочили, разошлись по сторонам, как встопорщившие шерсть кошки.
— Ты бросила меня из-за жалкой человеческой твари! — голос Кары стал выше, тоньше. Губы её дрожали, как у маленького ребёнка. Талла никогда не думала, что матери тоже было больно.
— Я бросила тебя, потому что ты хотела сделать меня убийцей, — прошептала она, подаваясь вперёд и снова отступая. Обнять, утешить… Горло себе разодрать, лишь бы мама не плакала! Лишь бы не терзала виной, не резала сердце на мелкие кусочки и не втаптывала в ледяной, колючий снег. — Мне было тяжело без тебя, — созналась колдунья. — Наверное, почти так же, как тебе без меня.
— Но ты не вернулась, — Кара опустилась на стул, повернувшись спиной к растрескавшемуся зеркалу.
— Не вернулась, — кивнула дурная.
Колдунья утёрла щёки рукавом, тем самым привычным движением, которым когда-то стирала кровь, брызнувшую из изуродованного тела незнакомого мужчины. И улыбнулась:
— Моя девочка. Упрямица…
Проглотить рыдания оказалось немногим проще, чем выплеснуть их наружу. Талла осела на пол, прижимаясь лицом к коленям матери, а та гладила её по волосам, утихомиривая, усмиряя.
— Всё будет хорошо, девочка моя. Мы теперь все вместе, семья, и никакая сила нас не разлучит боле. Ещё немного, и никто не посмеет нас тронуть. Никогда.
Она подняла девушку, обняла. Отражение Таллы посмотрело сквозь паутину трещин растерянно.
— Что ты сделала? — шевельнуло губами оно.
— То, что сделала бы любая мать для своих дочерей. Я построила для нас дом. Осталось лишь пустить во двор злых собак.
Отражение открыло рот. Каждый кусочек истории, как разбитое зеркало, мог бы прирасти к соседнему, показать картинку целиком. Если бы глупая молодая влюблённая колдунья смотрела на него, а не на мужчину, занявшего все её думы. Она с самого начала знала, чья магия оставляла метки вдоль реки Рогачки. Знала, но не хотела верить…
— Ты была рядом куда дольше, верно? — хрипло проговорила девушка, не расплетая объятий, до последнего надеясь, что заблуждается. — Мёртвая деревня возле Больших Храмовников. Там была ты.
— В Храмовниках оказался слишком внимательный служитель. Пришлось малость отвлечь его, но проложить дорожку через это селение всё равно не вышло.
— Это ты прокляла господина Плессия. Из-за тебя он обращался в чудище!
Кара пожевала, едва слышно повторяя имя:
— Плессий… Нет, не помню. Может и Плессий. Какое мне дело до служителей? Они первыми благословили истребление колдуний!
Отражение пыталось вырваться из паутины, но уже не могло. Слишком давно, слишком вязко она плелась. Слишком незаметно опутывала… И Талла стояла, не шевелясь, боясь выдернуть паучиху из логова неосторожным движением.
— А ты истребила целую деревню у озера…
— Я истребила?! — Кара ухмыльнулась, точно знала великую тайну. — Хочешь секрет? — она повернулась и горячо шепнула в самое ухо: — Её истребили мы!
Кара хохотала, пока дочь, бессильно ревела.
— Ты же не думаешь, что матушка за десяток лет ни разу не вспомнила о тебе? Или что Верд забрёл в пограничную глушь случайно, не представляя, где и кого искать? Нет, девочка, он шёл именно за тобой! И он знал, куда шёл, потому что я давно отыскала тебя и указала точное место! Знаешь, почему я так хотела оставить метку в Храмовниках? — она залилась смехом, играя, как жестокий ребёнок. — Ну спроси меня, ну спроси!
— Почему? — едва слышно отозвалась Талла.
— Потому что это селение — ближайшее к тебе! Колдовство к колдовству, помнишь? Я лишь оставила метку, но питала её своей силой ты! Каждый раз, когда лечила кого-то, когда тянула из незнакомцев смерть, ты питала мой клубок силой! А он притягивал к себе нечисть.
