Попаданка. Колхоз - дело добровольное (СИ) - Цветкова Алёна (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Ты же знаешь, что я не виноват! Я, вообще, ничего не сделал!
Я продолжала тихо, как мышка, сидеть за столом, разглядывая свои туфли и делая вид, что меня здесь вовсе нет.
— Вот именно! — Вилина изо всех сил швырнула кусок теста об стол, — а должен был! Должен был объяснить и рассказать, что к чему.
— Но, тогда бы…
— Это было бы честно, Орбрен, — перебила его Вилина. А у меня возникло стойкое чувство, что разговор идет обо мне. — А начинать жизнь с обмана — последнее дело. И мы с Гририхом целиком и полностью не на твоей стороне.
— Ну, и ладно! — с какой-то злой яростью ответил господин Орбрен, — обойдусь без вашей поддержки.
Он ушел из кухни, хлопнув дверью. А я почувствовала себя не в своей тарелке.
— Молодой еще, — вздохнула Вилина и добавила, будто бы извиняясь, — глупый.
Я согласно покивала. Хотя не считала господина Орбрена настолько молодым, чтобы это оправдывало его глупость. Хотя я и глупым его тоже не считала. Негодяй, да. Но не дурак.
Вечером, когда я нагруженная пирожками, сыто отдуваясь после обильного ужина, возвращалась домой, возле моей улочки меня остановил тихий окрик:
— Малла, — Дайра ждала прислонившись к заборчику, — мы можем поговорить?
— Нет, — мотнула я головой для большей ясности, — я не хочу с тобой говорить. Я тебе доверяла, а ты…
Дайра опустила голову:
— Прости, но я не могла по-другому. Я… я люблю его… понимаю, это неправильно, но ничего не могу поделать. А так… я хотя бы ему нужна. Понимаешь? Он-то настоящий… жалеет меня… всегда жалел. Даже… из жалости… А я… как дура…
Дайра всхлипнула, закрыла лицо ладонями и заплакала, вздрагивая плечами.
— Дура и есть, — буркнула я и, проклиная свою жалостливую натуру, позвала, — пойдем ко мне, поговорим.
Я шла и думала, что совершенно зря позвала ее с собой, ведь у меня дома этот проклятый негодяй. А мне совершенно не хотелось, чтобы кто-то знал об этом. А поскольку Салина не прибежала ко мне с вопросами, я сделал вывод, пока о том, что господин Орбрен ночевал в моем доме, никто не знает.
А теперь я сама, собственной дурной головой, собиралась все испортить. Это мне той, прошлой, все равно было. Не в моей же постели мужик спит. Но сейчас… нет, сейчас мне не хотелось замарать свою репутацию такой отвратительной сплетней.
— Дайра, — остановилась я у калитки, — у меня к тебе просьба. Я знаю, что ты умеешь держать язык за зубами, поэтому молчи о том, что увидишь у меня дома. Поняла?
— Х-хорошо, — Дайра испугалась. Уж не знаю, что она там придумала, но заходила ко мне в дом с каким-то трепетом. Наверное, решила, что не зря герцог велел за мной приглядывать.
Дома, к счастью, никого не было.
Накрыв на стол, позвала Дайру, замершую у порога и старательно прикрывающую глаза, чтобы не увидеть ничего лишнего.
— Рассказывай, — выдохнула, подавая чашечку травяного напитка.
— Что? — испуганно прошептала Дайра.
— Дайра, — сморщилась я, — не бойся. Можешь открыть глаза и посмотреть. Просто я не люблю, когда обо мне сплетничают. А особенно, — я многозначительно посмотрела на нее, — когда передают сплетни на сторону.
— Прости, Малла, — выдохнула Дайра, — но… я давно это делаю… это обычная практика. У него каждом поселении есть пригляд. А мы с ним знакомы были еще в юности. Он тоже был среди моих поклонников… ну, знаешь, когда ты актриса в театре, у тебя всегда много поклонников. Они и подарками заваливают, и в любви признаются. Да только и ты, и они сами понимают, что не всерьез это. Не тебя они любят, а героиню твою, которую на сцене увидели…
Я молча прихлебывала чай. Пожалуй, Дайре важнее было выговориться, чем мне послушать ее откровения. Хотя, да, было интересно. Особенно то, что было дальше.
— Потом я его увидела уже тогда, когда погиб мой Глай. Ранили его сильно. Умирал он, а я никак не могла его спасти, Малла. Почти всю себя отдала, но он все равно умер. И тут появился его светлость, узнал меня, и… вот…
— Погоди. Объясни толком. У нас в Хадоа все совсем по-другому. И я ничего не поняла… Как ты могла спасти Глая, если ты не лекарь?
Дайра вздохнула.
— Брак у нас истинный был, Оракулом одобренный. Как вчера у Сайки с Дирком. В таком браке жена всегда может свою силу жизненную передать, чтобы мужа от смерти спасти. А может и не передать. Поэтому вдов и считали порождением тьмы. Раз они своей жизнью ради спасения супруга не готовы пожертвовать, значит и любви там не было никакой. Одно притворство.
— А мужчинам, значит, можно не делиться? — вскинула я брови.
— А мужчина не может делиться, Малла, — грустно улыбнулась Дайра, — не способны они к этому. Поэтому вдовцов и жалеют. Он ведь был бы рад спасти любимую, да не может.
— Чушь, — фыркнула я, — ты сама-то в это веришь?
— После того, как столько лет вдовствую? Нет. Но раньше верила.
— А его светлость, значит, уговорил тебя не делиться?
— Нет. — Дайра зажала ладошки между коленями, так они дрожали, и, помолчав, продолжила, — он перед Оракулом меня своей назвал…
— Что? — я вытаращила глаза. И тут же вспомнила, как говорил его светлость, что женат, — так ты замужем? За его светлостью?
— Нет, — мотнула головой Дайра, — не могу я… он же не любит меня. Он же из жалости. А я не могу так. Не хочу, чтоб из жалости…
— Он тоже тебя любит. А не жалеет вовсе. Думает, что ты из-за Совета вашего против, — пробормотала я. Перед глазами одновременно стояли две картины: Сайка и Дирк на коленях, и я, смешивающая энергии с господином Обреном…
— Это он тебе сказал, Малла? — Дайра схватила меня за руку и заглянула в глаза.
— Не мне. Но он, — ответила я. Вздохнула, нужно было прояснить один момент, — Дайра, скажи, я правильно поняла, он назвал тебя женой перед Оракулом, а ты нет? Ты не назвала его мужем. И ты вчера снова слышала этот вопрос и ответила нет?
— Верно, все так и есть, — Дайря все так же смотрела на меня, — Малла, скажи, что он сказал?
— Напиши ему. Хоть что-нибудь. Личное. Он очень ждет, Дайра… и у него к тебе не жалость. Это правда, — ответила я. Кошмар меня подери! Как же так-то?!
— Малла, — взвизгнула Дайра и кинулась обниматься. Да что за день сегодня такой? Все обнимаются и обнимаются. И ведут себя странно. А особенно Дайра. Все же влюбленные идиоты.
И я тоже… потому что я, кажется, согласилась. Вчера. И значит теперь только от господина Орбрена зависит, будем мы женаты или нет…
Когда я смешала наши энергии — это была только часть брачного ритуала. Та, которая остается недоступной неВидящим. А вторая часть — та, которая видима всем и которая заключается в клятве перед Оракулом… Она-то и осталась не завершена у Дайры с герцогом. И у меня с господином Орбреном, потому что он не сказал свое «да». В отличие от меня. Или сказал? Ведь его величество видел, что он женат? Или что?
У меня разболелась голова. Дайра убежала к себе, писать послание его светлости. А я все сидела за столом и думала.
— Малла, — господин Орбрен тихо вошел в дом, — нам надо поговорить.
— Я так не думаю, — пожала я плечами, — нам не о чем разговаривать.
Но господину Орбрену как всегда было плевать на мои желания. Он прошел в дом, сел за стол, и нагло и бесцеремонно, забрав мою кружку, отхлебнул мой отвар.
— Что вы себе позволяете?! — вскочила я, думая, что совершенно напрасно не договорилась с Салиной и не напросилась к ней на ночевку.
— Малла, — он поставил кружку и пристально взглянул на меня, — я знаю, что ты притворялась во время беседы с его величеством и его светлостью. Ты далеко не дура, как старалась показать нам. И я сделал вид, что ничего не заметил.
Я попятилась. Вот сейчас мне на самом деле было страшно. Если он раскусил меня, то и другие тоже…
— Ты сыграла очень талантливо, кроме меня никто ничего не понял, — спокойно продолжил он, — я догадался только потому, что видел, как ты ведешь дела в колхозе, как выступаешь на собрании, как руководишь своими девочками. И я знаю, что господин Гририх не считает зазорным посоветоваться с тобой, и что все колхозные новшества, да и сам колхоз, твоих рук дело. И сейчас, Малла, прекрати изображать из себя дуру. Хватит. Это далеко не самый лучший способ договориться.
