Дэнилидиса - непутёвый герой - Жмыхов Денис Валерьевич (лучшие книги онлайн .txt) 📗
За час с небольшим укрепления были готовы. Сразу после окончания фортификационных работ катапультчики дали по несколько залпов во все стороны от лагеря, поджигая близко и плотно стоящие деревья. И, может это была игра теней, либо воображение стало пошаливать в сумерках, но показалось, что несколько высоких теней шарахнулось подальше вглубь нетронутых человеческим присутствием зарослей.
Горело знатно, сполохи лесного пожара придавали уверенности и, как это ни странно звучит, некого подобия уюта что ли. Стало очень тепло и потому многие поскидывали с себя плащи и верхние накидки, что носили поверх доспехов. Целые колонны ярко-оранжевых искр уносились в небо, тесня тусклые звёзды на мрачном небосклоне.
А я вышагивал вдоль границы с единственной тёмной стороной, граничащей с нашим лагерем - со стороны треклятых скал, среди которых засела главная виновница развернувшихся смертоубийств и кровопролитий. И засела она над ещё более клятым Источником Дикой Силы, который никто пока не знает, как обезвредить или нейтрализовать. Вот ещё один геморрой на мю.... ээээ. .... голову!
Я делал вид, что обхожу дозоры, рассеянно отвечая на приветствия патрулей, а голова была занята только одним - как добраться до этих скал! Как, чёрт возьми, одолеть разделяющее нас расстояние!
И вот, когда голова уже категорически отказывалась выполнять свои прямые обязанности, а ноги подкашивались на каждом шагу, я почувствовал, как от Перстня резким толчком пошла упругая тепловая волна, а в следующий миг я отчетливо услышал голос: "Иди к ней".
В первый миг я встал как вкопанный, дико озираясь, в надежде найти источник голоса извне. Но после третьего повтора я понял, что это происходит только в моей голове, и происходит всё это не зря. Пережитое мною в чужом мире не давало поводов усомниться в правдивости происходящего сверхъестественного, и если бы в родном Владивостоке я бы записался на приём к психиатру, то в неродном Роменагорне я решил прислушаться к голосу в своей голове.
Улучив момент, когда у намеченного мною места пересечения границы дозоры сошлись и разошлись, я с разбегу сиганул в траншею. Отлежавшись на земляном дне некоторое время и дождавшись, когда дозоры вновь разойдутся, я энергично полез по крутому склону вверх, усиленно помогая себе кинжалом. Через неимоверно долгие минуты я, тяжело дыша, вывалился из траншеи уже на той стороне.
Впереди в десяти шагах тревожно колыхалось смертельно-опасное травяное море.
Я встал, отряхнулся и, сделав глубокий вдох, уверенно пошагал вперёд - к темнеющим чернильным пятном на тёмном фоне проклятущим скалам.
Глава 16.
Боялся ли я, занося ногу над хищной травой и делая первый шаг? Часть меня боялась до усрачки, она визжала и заходилась в истерике, сердце, оторвавшись от кровеносных сосудов, ухнуло вниз и застряло в подвздошной впадине. Другая часть была полна решимости и железобетонной уверенности, что ничего страшного со мной на этом пути не произойдёт и эта часть решительно взяла власть над телом, отметая всякое малодушие. Была и третья часть, которая философски взирала на всё это свысока, чтобы при любом исходе заявить своё веское: "Ну вот, а по-другому быть и не могло".
Я опустил ногу на травянистую поверхность и со смешанным чувством наблюдал, как зашевелились серо-голубые стебли, обвивая мою голень, как запузырилась поверхность вокруг моей ступни... И как пузыри почернели, обугливаясь и лопаясь с сухим треском, а стебли рассыпались белой трухой и развеялись по ветру крупными ошметками пепла.
Я шёл вперёд, а вокруг моих ног расползалась чёрной дорожкой обугленная трава. Два удара сердца - шаг, два удара сердца - шаг.
Да и сердец, как мне показалось, у меня целых два, как минимум: одно билось спокойно и ровно, задавая такт шагам, другое - болезненно и истерично трепыхалось где-то внизу.
Через тысячу ударов хладнокровного сердца и пятьсот уверенно-спокойных шагов я стоял возле чёрного зева прохода в нагроможденьях скал. Разглядывая следы пожара со следами оплыва и многочисленные огромные выщерблины на скалах, я мрачно усмехнулся, довольный тем, как отработали наши катапультные расчеты - вдарили мы нехило!
С тихим шелестом я обнажил меч и, выдохнув, вошёл внутрь, окунувшись с головой в чернильную тьму пещер. И тут же еле сдержал удивлённый возглас - буквально сразу же за импровизированным порогом куда-то вперёд и вглубь вёл широкий тоннель со сводчатым потолком и искусной резьбой по стенам. Откуда-то сверху лился приятный чуть приглушённый свет медовых оттенков. Тоннель был великолепен и выполнен со всем тщанием и аккуратностью, но имперские зажигательные снаряды внесли свои коррективы в местный дизайн в виде груды обломков и полотен сажи.
Не задерживаясь в "предбаннике", я двинулся дальше, держа меч наготове и пытаясь затолкнуть кляп поглубже в глотку истеричке, что начала подавать голос внутри меня.
Осторожно ступая по хрустящим под окованными подошвами каменным осколкам, я вдруг услышал где-то впереди тихие всхлипывания и неразборчивые причитания и почувствовал, как волосы на голове приподнимают шлем, а шерсть на загривке зашевелилась. Двадцать шагов обливаясь потом и плавный поворот направо - вот и весь тоннель.
За поворотом раскинулся просторный зал с колоннадами вдоль стен и тут я уже не смог сдержать возгласа изумления, вырвавшимся простым и ёмким: "Ёёёёёёёёёё....."
Всё было покрыто тонкой резьбой, изображавшей переплетения листьев и ветвей, среди которых проглядывали изящные фигуры воинов, лёгких дев и грациозных зверей и всё это было окутано лёгкой медовой дымкой изливавшегося откуда-то сверху света. А в шагах трёстах, как раз по центру зала над постаментом с грубо вырубленной в камне чашей, в изломанной позе скорби и отчаяния застыла эльфийская чародейка Андотимэль (кроме неё некому, если уж рассуждать логически).
Голова её была опущена на сложенные на окаемке чаши руки, так что лицо скрывал водопад густых тёмных волос. Одета она была в изорванное длинное платье цвета морского жемчуга, подчеркивавшее стройность и гибкость её фигуры. Тело чародейки тихонько сотрясалось от горького плача, сквозь который иногда пробивались невнятные слова на незнакомом певучем языке, наполненные горечью и отчаянием.
Праздник скорби был жестоко нарушен моими тяжёлыми шагами, отдававшимися дребезжащей сталью под каменными сводами зала. Андотимэль испуганно вскинула голову, и я невольно замедлил ход под взглядом больших миндалевидных глаз, в которых застыл мокрый страх. Я продолжал надвигаться, облаченный в сталь, бухая подкованными сапожищами, с потемневшим от крови и грязи плащом на плечах, сжимая в руке острый меч. Она затравленно подалась назад, но наткнулась на высокую стенку чаши и сползла спиной по камню вниз на невысокий тёмный постамент...
Я подошел на расстояние чуть больше вытянутой руки. Я стоял, она полулежала, упёршись затылком в каменную стенку - и наши глаза были на одном уровне.
Глядя на неё я уже не испытывал и тени страха, передо мной находилась испуганная и прекрасная эльфийка в изорванном платье с разметавшимися волосами. Слёзы в её глазах застыли прозрачной слюдой, и казалось, что они никогда не прольются, не побегут вниз солёнными мокрыми дорожками по скулам и щекам. Её кожа была невероятно гладкая и нежная, гладкая даже на взгляд. Она выглядела молодой, даже юной, особенно с прикушенной в отчаянии пухлой нижней губой. Но что такое возраст для эльфов? Судя по прочитанным мною книгам - ничто, или почти ничто.
- Ты пришёл. - Тихо произнесла она нежным испуганным голосом.
- Как видишь... - Вдруг почему-то с трудом ответил я.
