Эта книга полна пауков - Вонг Дэвид (мир книг .TXT) 📗

— Почему это он должен знать?

— Ну во-первых, он заметит, что Кэти нет, когда она не появится на втором этаже, чтобы помочь ему, и если мы ему не скажем, он потратит время на её поиски. Во-вторых, нам нужно кое-что взять с собой. Бинты, средства первой помощи. Все это есть у дока. И у нас кончился… Зубной эликсир. Последний мы использовали вчера. Нужно взять немного с собой, а значит нам нужен док, чтобы сделать его.

— Вообще-то она говорит здравые вещи о предупреждении, - произнес я, - Поднимется переполох, когда Оуэн и остальные обнаружат, что часть людей исчезла. Могут подумать, что нас съели или еще что. Если начнется охота на ведьм, это может выйти боком.

— Ладно, мы оставим записку, - сказал ТиДжей.

— И что мы напишем?

— Я что-нибудь придумаю. Блин, чувак. Смотри. Мы расходимся и собираемся в коридоре через час. Хоуп, иди к Кэти и скажи ей, что если у них есть больные, кто не сможет протянуть и дня, но при этом как-то смогут проползти полмили по ледяной грязи, то мы их возьмем. Дэйв, сходи к доктору и скажи, чтобы он приготовил зубного элексира, но налил по что-нибудь, что не протечет, пока мы будем болтаться в тоннеле.

— Хорошо, ты знаешь, где он сейчас? Или, если нет, то как он выглядит, чтобы я знал кого искать?

— Док? – уставился на меня ТиДжей – Маркони?

— Погоди… Так он здесь?

— А где ему еще быть… А, опять эта херня как у размороженного пещерного человека. Да, он тут. И он не спит. Ты разве не заходил к нему, после того, как вернулся? Я же тебе говорил.

— Нет…

— Тогда иди прямо сейчас. Он спрашивал о тебе.

Ситуация намного хуже, чем я думал, - сказал доктор Маркони.

Он склонился над женщиной без сознания и посветил фонариком ей в глаз. Вообще-то я только раз видел этого человека живьем: все остальные разы были либо по телевизору, либо на обложках книг. Аккуратная белая борода, очки на кончике носа. И теперь он стоял прямо передо мной, одетый не в красный или зеленый комбинезон, а в такой же костюм тройку, в каком его показывали по телевизору. Только теперь он выглядел так, будто не спал дней десять.

— Что ты выяснил? – спросил он, выжидающе глядя на меня.

— Я… Совсем запутался, доктор. Все, что я помню о карантинной зоне – это то, что я узнал сегодня. Я помню о том хаосе, когда был прорыв, а потом я очнулся в лечебнице, понятия не имея, где я нахожусь, и как туда попал. Я понятия не имел, что вы здесь, и не помню, чтобы мы с вами говорили.

Маркони отвернулся от пациента и полностью переключился на меня.

— Они стерли тебе память?

— Я… Я не знаю. Думаете, они на такое способны? Просто взять какие-то конкретные воспоминания и стереть их, как файлы на жестком диске?

— О, я уверен, что не существует способа сделать такое без риска. А еще я думаю, что эти люди ни в грош не ставят такие вещи.

— Вы об ОПНИК?

— Если так они себя теперь называют, - пожал он плечами.

— Так как вы вообще тут оказались?

— Твой приятель Джон позвонил мне через день после прорыва, после того, как обеспечил безопасность твоей подруге. Я прилетел и предложил свои услуги правительственным силам, которые с радостью заняли меня рассылкой пресс-релизов об этом самом факте. А потом появилось то любительское видео, которое поведало о том, что это не обычная эпидемия или атака при помощи биологического оружия. Всюду зазвучало слово «зомби». Кое-кто во главе операции был очень счастлив раздуть этот пожар, присоседив туда имя, вроде моего. Если ты понимаешь, о чем я.

Я не понимал.

Когда было принято решение вывести сотрудников карантина на прошлой неделе, я добровольно остался, поскольку заключенным могла потребоваться медицинская помощь.

— Погоди, а вы в этом смысле доктор? Я думал, что у вас докторская степень по привидениям или чему-то такому.

— Мои инстинкты не подвели, - продолжил он, пропустив мою реплику мимо ушей, - Пациенты с изначально небольшими симптомами оказались заражены паразитами.

— Срань господня, серьезно?

Маркони кивком указал на ряд больших прозрачных сосудов на соседней каталке, и я отшатнулся так, что едва не упал. В каждом сосуде было по пауку. Два были полностью взрослыми, третий – с мой большой палец, последний – где-то на промежуточной стадии. Один из взрослых был сильно поврежден – не хватало половины тела.

— Они совершенно мертвы.

— Вы их видите?

— Иногда. Когда сильно сконцентрируюсь. У меня нет твоего дара, но я владею некоторыми приемами. Хотя могу сказать, и надеюсь, ты не обидишься, что я бы не принял такой дар, даже если бы ты положил его в корзинку с бутылкой скотча.

— И вы знаете, как этих пауков убить, так? – поднял я бутылки из-под отбеливателя, которые принес с собой, - Вы сделали этот зубной эликсир? Яд? То есть вы уже близки.

— Близок к чему? К лекарству? Немного толку в уничтожении паразита с одновременным жестоким убийством его носителя. Нет, я не близок к исцелению того, что этот паразит делает с человеческими телами, а он их перестраивает изнутри так, что это полностью противоречит нашим знаниями о человеческой физиологии. Пока что я только совершенствую способы обнаружения инфекции.

Я все равно не понимаю, как это работает. В смысле, я видел, как эти твари ползают людям по лицам, а они их не видят, каким-то образом сливаются с телами так, что видимыми остаются лишь…

— Дэвид, почему тебя-то до сих пор удивляет, что наши глаза нас подводят? Человеческий глаз – одна из грубейших вещей, созданных природой. Мы можем видеть перед собой лишь крошечную коническую область света, ограниченную очень узким диапазоном электромагнитного спектра. Мы не можем видеть сквозь стены, не видим жара и холода, не видим электричества и радиосигналов, не видим на большом расстоянии. Это чувство настолько ограниченно, что ему могло бы и вообще не быть, но все же мы настолько привыкли полагаться на него, что остальные наши чувства атрофировались. Мы пришли к совершенно безумному и часто фатальному заблуждению, что если мы чего-то не видим, то этого не существует. По сути, все неудачи нашей цивилизации можно проследить до одной жуткой посылки: «Поверю, когда увижу». Мы даже не можем убедить общество в опасности глобального потепления. Почему? Потому что двуокись углерода невидима.

— Но… Мы только что выяснили, как их обнаружить? Может, кто-то создаст прибор или что-нибудь такое? Когда мы сможем их обнаруживать, мы сможем их уничтожить.

— На это я могу ответить лишь двумя словами: Plasmodium falciparum.

— Хочу ли я знать, что это?

— Вот именно. Это чудовище, которые убило несколько миллиардов людей, и ты даже не знаешь его имени. Это микроскопический паразит, вызывающий малярию. Почти половина всех смертей в истории человечества – жертвы этого невидимого убийцы. Кто-нибудь мог бы сделать вывод, что Plasmodium falciparum – доминирующая форма жизни на нашей планете, что человеческая цивилизация существует лишь для того, чтобы служить для него средой обитания. И до самых недавних пор мы понятия не имели, что это. Мы обвиняли колдовство, злых духов и гневливых богов, мы молились, справляли обряды и ритуально убивали тех, кого считали за это в ответе. И все это время умирали. Умирали и умирали. До сегодняшнего дня Plasmodium falciparum мог быть у тебя на руках, и ты бы об этом не узнал. Потому что в конце концов, если ты не видишь его, значит от точно не способен тебе навредить.

— Пойдем со мной, - сказал Маркони, выходя из комнаты. Он провел меня по коридору и показал шесть комнат, которые занимали девять пациентов без создания.

— Наши «гриппозники». Сорок восемь часов назад у них началась бесконтрольная диарея. Подозреваю, что если бы у нас еще работал МРТ, то мы бы обнаружили некоторые ужасные перемены, происходящие у них внутри. А может быть и нет. Может быть, для этого нужно дождаться трансформации.

— Господи Иисусе, они заражены?

— Об этом я и хотел тебе сказать. Некоторые из них прошли твой осмотр по прибытии. Оказывается, у паразита есть не один способ проникнуть в тело.