На крестины в Палестины - Лютый Алексей (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Не стал он радостней и тогда, когда, усевшись за общий стол вместе с рыцарями, смог все-таки запустить пальцы в корзину и на ощупь определить, что размеры Ахтармерза остались прежними. Действительно, как тут можно утешиться? Горыныч, может, лепешек и не жрал, но намерение такое, несомненно, имел. Тут-то впервые Андрей понял, как плохо российскому милиционеру от того, что за намерения еще никого не судили. Закона такого нет! Вот поэтому-то в ходе всего собрания Попов не слушал, что говорят рыцари, а мечтал о том, как введет такой закон, едва успеет стать министром внутренних дел или, на худой конец, президентом страны. И самой жесткой мерой наказания в новой статье будут караться люди, помыслившие, например, о том, что сосед в трамвае мог бы и поделиться с ними чебуреками.
– Позвольте, я сначала доложу обстановку в войсках, – начиная собрание, предложил Боэмунд. – Войска страдают от голода и потому полностью деморализованы. Армия разлагается. Причем особенно сильно та ее часть, которая из-за несоблюдения элементарных правил гигиены довела свои конечности до ампутации. Практически единственными боеспособными единицами в наших войсках являются рыцари, их оруженосцы и прочая челядь, которых в общем количестве не наберется больше двух тысяч человек.
– А какова численность войска Кылыч-Арслана? – тактично поинтересовался Сеня.
– Порядка ста тысяч человек, и это еще не предел, – по-военному отрапортовал перстоносец. – К туркам каждый день подходят подкрепления, видимо, сгоняемые под стены Антиохии из ближайших населенных пунктов. Промедление смерти подобно. Если мы сейчас не сделаем ничего, скоро предпринимать что-то и не нужно будет. Наши войска ослабнут от голода. И даже если мы сможем заставить драться всех до последнего ландскнехта, турки все равно задавят нас численностью.
– А сколько солдат у вас в армии вообще? – спросил Иван, не желая оставаться в стороне от развития событий. Боэмунд ответил.
– Маловато. Маловато будет, в натуре, – почесал затылок Жомов. – Надо понимать, у вас не только тактических ракет нет, но и какой-нибудь элементарный пулемет, срочно требующий починки, тоже не водится?
Сеня скорчил страшную рожу, но Иван в ответ состроил такую невозмутимую мину, что стал похож на статую Командора, забывшую о том, на хрена она вообще с кладбища в город выбралась. А вот Боэмунд, не понявший из Ваниной речи ни слова, напротив, сделал сочувствующий вид и разочарованно поцокал языком. При этом он не спускал глаз с других крестоносцев, как бы давая им понять, что он, дескать, общается с чужестранцами на равных, поэтому вы (то бишь все остальные рыцари) должны выказывать перстоносцу максимум уважения.
– Значит, если мы не сможем заставить ландскнехтов выйти на бой, то будем сметены в пару секунд, – оставив омоновца в покое, задумчиво проговорил Рабинович, обращаясь ко всем собравшимся сразу. – А если поднимем?
– Со стороны Константинополя к нам движется подкрепление, – проговорил один из рыцарей, то ли Роберт Нормандский, то ли Роберт Фландрский. – Если хотя бы часть рыцарей сможет прорваться к нам, то дело крестового похода не умрет. Мы уже через пару дней сможем вернуться в Антиохию и вновь выбить отсюда сарацин. Вопрос в том, как поднять ландскнехтов? Уговоры на них не действуют, телесные наказания тоже. Да и нечего там уже наказывать. На каждом только кожа да кости остались. А таких людей бить – только палки о них ломать…
– Помню, случай один у меня был, – перебил крестоносца Ричард и, не обращая никакого внимания на сердитое шипение Рабиновича, поднялся со своего места. – Мы тогда городок один осаждали. У меня под началом тысячи три мечей было, а в городке – раз в пять меньше защитников. Однако преодолеть сопротивление осажденных мы никак не могли. У солдат начал падать боевой дух и дисциплина. Я, хоть и наказывал каждого первого, кто под руку попадался, воодушевить свои войска так и не мог. Поэтому мне оставалось только связаться со святым Георгием и попросить его вдохновить моих людей. Мы с Жориком на короткой ноге, поскольку его папа с моим отцом вместе на свадьбе у Девы Марии гуляли. Так вот, святой Георгий лично мне отказать тогда не мог. Он явился по первому требованию и воодушевил солдат тем, что впереди них бросился в бой. Городок мы тогда взяли легко. Вот я у вас и хочу спросить, не имеет ли кто-нибудь знакомых на небесах?
– Вот и позови своего Георгия, – предложил кто-то из толпы. – Пусть спустится с небес и сарацинам жару задаст.
– Не могу, – пожал плечами Ричард. – Во-первых, я тут не командую, а святой Жорик слегка зажрался и ни с кем, кто чином младше бригадного генерала, разговаривать не хочет. Я могу только раз в год с ним общаться, и то только согласно божественной воле. Георгий Победоносец, правда, для меня как для друга детства всегда второй шанс дает. То есть позволяет с ним связываться не один, а два раза в год. И то для этого нужна очень критическая ситуация. Иначе я и единственного раза в год лишусь.
– Ты это все придумал или соврал? – поинтересовался Жомов у своего оруженосца, когда тот закончил говорить и сел на свое место. Однако ответа Ваня так и не дождался, поскольку раньше, чем пятая точка Ричарда коснулась посадочного места, Сеня захохотал.
– Святой Георгий, значит? Здорово! – восхитился он и обвел глазами собравшихся. – Значит, если появится какой-нибудь святой, ваши войска пойдут в атаку?
– Так точно, – согласился с ним Боэмунд. – Да не просто пойдут, а на крыльях помчатся!
– Отлично. Будет вам завтра святой, – самодовольно улыбнулся Рабинович. – А пока расскажите мне, что такое Святое Копье. Есть тут кто-нибудь, владеющий информацией?
– Есть. Например, я. Епископ Андрей, – встал и представился тучный мужчина, отдаленно напоминавший Попова. – Святое Копье является тем оружием, которым был добит Иисус, распятый на кресте. С тех пор в это Копье влилась святая сила. И если воин, владеющий им, сражается против врагов Христовых, то он становится абсолютно неуязвимым для их оружия, и его удар наливается божественной разрушительной мощью. К несчастью для нашего воинства, это уникальное оружие пропало и находится где-то в Иерусалиме. Думаю, если бы мы обладали им, то никакая сарацинская армия не смогла бы остановить наше победное шествие. Еще могу добавить…
– Садись, пять, – оборвал речь епископа кинолог и снова обвел взглядом рыцарей. – Сейчас вы получите немного лепешек. Самим их жрать запрещаю. Раздайте самым слабым и убогим солдатам, а завтра соберите все свои отряды на южной стене. Будет вам и чудо, будет и святой. На этом собрание закончено. Всем разойтись по местам, а мы пока пойдем пообщаемся с кем-нибудь из архангелов…
По дороге назад Сеня подробно изложил свой план Жомову. Задумка была проста, как все гениальное, и должна была дать войскам крестоносцев возможность снять осаду, а ментам – выйти из Антиохии. Правда, для этого пришлось бы рискнуть жизнью многих людей, но Рабиновича это не волновало.
Во-первых, из того, что он знал о крестовых походах, следовало, что люди тут и без его помощи резали друг друга неплохо. А во-вторых, Рабинович совсем не боялся угрызений совести за такой поступок, поскольку твердо знал, что стоит им вернуться домой, как в Первом крестовом походе все нормализуется. Мертвые станут живыми. Ну а тем, кто погибнет позже, просто не повезло. Они и займут вакантные места, осовободившиеся в раю или аду. То есть из-за российских ментов в мрачном средневековье ничего не изменится.
Эта ночь была бессонной для всех членов экспедиции в Иерусалим. Фатима кроила и шила. Ричард с Абдуллой мастерили снаряжение, а сами менты подгоняли амуницию. За час до рассвета все было закончено, и трое друзей уселись в кружок, чтобы позавтракать и решить последние проблемы. Два оруженосца разместились поодаль, чтобы не мешать начальству думать, а вот Горыныч упорно пытался возглавить собрание.
– Я еще раз повторяю, что вам идти на эту операцию нельзя, – обращаясь к Рабиновичу, проговорил он средней головой, в то время как две другие сверлили гневными взорами Попова с Жомовым. – Риск слишком велик. И если с вами что-то случится, вашей вселенной придет конец. Собственно говоря, меня бы это не очень волновало, но этот катаклизм может уничтожить и мой мир. К тому же привык я к вам уже. Хоть вы и дураки безмозглые, а мне вас жалко.
