Сумасшедшая шахта - Белов Руслан (версия книг txt) 📗
Пока я представлял, как она выглядит обнаженной, от группы отделился и подошел ко мне приветливый человек с виноватыми глазами. Одет он был в старенький, но чистый серый костюм в едва заметную полоску. На безымянном пальце правой руки у него был выколот перстень – черный квадрат, означавший, что его обладатель отсидел от звонка до звонка. Зная, что почетный черный квадрат часто переделывается из гораздо менее почетных тюремных отличительных знаков, я стал всматриваться в перстень. Заметив мое внимание, мой визави торопливо спрятал руки в карманы, указал подбородком на свободное место рядом с собой и, когда я сел, спросил, глядя мне в глаза снизу вверх:
– Надолго вы к нам?
– Не знаю, что и сказать... – ответил я, несколько растерявшись прямому вопросу. – Земную жизнь пройдя до середины я очутился в Шилинском лесу. Заехал, вот, можно сказать, почти случайно. Вспомнил, что на Шилинке была лучшая в районе сауна. Работал я здесь в конце восьмидесятых в составе московской геологической научно-исследовательской партии...
– Есть сауна до сих пор! – радостно заулыбался мой собеседник. – И электроэнергию нам забыли отключить! Так что погреемся вечерком, кхе-кхе... Вон, Инесса глаз на вас положила. Хорошая, чистая женщина, не какая-нибудь давалка. И сауну любит, кхе-кхе... Хорошо тебе будет, завидую.
– А вы сторожами здесь работаете?
– Да, мы двое с Иннокентием Ивановичем (его все Смоктуновским зовут, он не обижается) сторожа здесь. А другие трое приблудились по сходству характеров.
– А вас как зовут?
– В детстве Шурой звали. Шурой и остался.
– А фамилия?
– Нет у меня фамилии. Ушла куда-то, а я не погнался. Мне она не нужна, а вам зачем? – и, немного помолчав, продолжил:
– Очень уж вы на милиционера похожи... Или на чекиста... Придумали насчет научно-исследовательской партии, да? Выведать, наверное, что-нибудь приехали?
– Да нет, геолог я, не фээсбэшник... И в самом деле в этих краях в научной партии работал...
– Значит, ученый... Кандидат наук, наверно?
– Да, было дело...
– А как ими становятся? Расскажите, нам интересно... Да и по рассказу вашему мы определим, кто вы на самом деле...
– Да просто становятся... – пожал я плечами. – Сначала надо научного руководителя найти... Известного, уважаемого доктора-профессора без разных комплексов... Потом, значит, надо этого руководителя хорошо послушать, потом прочитать сотню-другую книг, съездить в поле, набрать сотню-другую образцов и в конце концов написать 250 листов... И защититься... Уважаемый руководитель все сделает, чтобы его аспирант не провалился...
– Все так просто? Разве не надо для диссертации какое-нибудь большое открытие сделать?
– Понимаете, почти все открытия в геологической науке делаются с помощью новейших приборов и анализаторов... Вот одно из главных открытий было совершено, когда американцы научились бурить скважины в океаническом дне... Другие открытия – когда наши пробурили сверхглубокую скважину на Кольском полуострове... Но таких прорывов очень мало, а ученых очень много. Вот большинство из них и переливают из пустого в порожнее... Один приедет в какую-нибудь геологоразведочную партию, послушает, послушает замазанных рудничной грязью геологов и статеечку потом любопытную тиснет, другой найдет редкую разновидность какого-нибудь минерала, которую только под электронным микроскопом отличить можно, и тоже статеечку...
– Чепухой, значит занимаются...
– Ну, это как сказать... Чепуха – это великое в геологии дело... Да и не только в геологии. Все на ней держится. Вот, к примеру, один наш ученый придумал, что все руды из коллоидных растворов образуются. Сотню статей написал, академиком, директором крупного института стал. А потом обнаружилось, что теория его в основном мягко говоря неверна... И наука вперед на этом двинулась! Потом другой ученый выдумал другую теорию, тоже академиком стал... Вскорости и эта теория рассыпалась и опять наука вперед скакнула... И так далее, и тому подобное...
– Чудно то как... Да, похоже, ты и в самом деле геолог... Пойдемте, я вам комнату вашу покажу.
Подходя к зданию, я отметил, что фасад его густо испещрен автоматными выстрелами. Под одним из окон второго этажа красноречиво зияло отверстие, наверняка проделанное гранатометом.
Мы поднялись с Шурой на второй этаж и вошли в комнату, в которой раньше был геологический отдел шахты. Она была обставлена прекрасной мебелью, некогда украшавшей кабинет начальника шахты.
– Как вам удалось сохранить это великолепие? – поинтересовался я, указывая на полированную мебель с позолотой и хорошо отпылесосенные пушистые ковры...
– Это не мы... Это бывший начальник шахты списал перед увольнением и спрятал в кладовке, чтобы, значит, потом домой потихоньку увезти. А потом свалился от инсульта и все забыл. А ночевать вы здесь будете, – сказал Шура, открывая дверь во внутреннюю комнату, которая в свое время служила кабинетом главному геологу шахты.
Войдя в комнату, я обомлел. Почти всю ее занимала широкая кровать красного дерева. Над кроватью висела огромная хрустальная люстра. Нижние ее висюльки не доставали до ярко-синего пушистого покрывала всего лишь метра на полтора. По всему периметру кровати на обитых голубым шелком стенах были укреплены хрустальные бра всевозможных форм и расцветок. Окно в изголовье кровати было занавешено тончайшим голубоватым тюлем. Под ним стояло изящное трюмо, уставленное всяческими симпатичными пузырьками и коробочками...
– Это Инесса тут все обставила... – улыбнулся Шура.
– А я вижу тут никто не живет... – спросил я, с уважением рассматривая люстру.
– Не... Не живет, – согласился Шура. – Я жил сначала. Потом получше себе место нашел.
– Получше?
– Ага, получше. На нарах в сушилке.
Я посмотрел на него с любопытством и согласился:
– На нарах, конечно, уютнее, понимаю. Тем более в сушилке. Сам бы там жил...
– Пойдем теперь ко мне в кабинет. Разговор есть.
Мы прошли на первый этаж в комнату, которую когда-то занимала охрана, то есть вахтеры. Войдя в нее первым, Шура сразу же сел в тяжелое деревянное кресло и жестом указал мне на место напротив. Минуты две, подбирая, видимо, слова, он сосредоточено рассматривал свои коротко стриженные ногти.
– Тебя кто послал?.. Менты или Хачик? – спросил он, наконец, чуть срывающимся голосом.
– Какой Хачик? Не знаю никакого Хачика... – удивился я искренне.
– Не знаешь... А это ведь его машина... – указал он в окно перед которым стояла машина Юдолина. Я ее хорошо знаю.
– Это не моя машина, – ответил я после минутной паузы, в течение которой пришел к мысли, что сразу рассказывать ему историю, хоть немного сходную с той, которая привела меня сюда, не имеет никакого смысла. – Вернее, до сегодняшнего дня была не моей. Я купил ее по случаю в Кавалерово сегодня утром.
– Ну-ну... А кореша твои где?
– Нет у меня в этих краях корешей.
– Нет корешей – это хорошо... А если ты не от Хачика, зачем меня убить хочешь?
– Убить?
– Ствол у тебя на спине под ремнем...
– Ствол... Времена сейчас такие, Шурик.
– А ты говоришь – не знаешь Хачика... – полыхнул глазами мой собеседник. – Знаешь... Он все время мне так говорил: "Времена сейчас такие, Шурик"... Я тебя насквозь вижу.
– Ну ты даешь! Ты где свою крышу сбросил?
– В зоне под Хачиком и Саидом... Но мои друзья за это рассчитались. Вместе с Хачиком весь его род похоронили в Степанакерте. Он там, в семье приемных родителей прятался...
– Похоронили... Вырезали, что ли?
– Нет, – демонически улыбнулся Шура. – Спитакское землетрясение помнишь?
– Землетрясение? Твои друзья землетрясение устроили?
– Да! Для них это плевое дело. А второго, Саида, они в Чечне, в Бамуте кончили. Бомбу сбросили. Она сначала ему голову вдребезги разбила, а потом взорвалась.
– А ты лечится не пробовал? Сейчас, знаешь, это просто. Говоришь психиатру "А-а-а" и он сразу определяет, что в твоем организме лития не хватает и потому все за тобой гоняются.