Бес специального назначения - Мякшин Антон (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
— Милиция должна охранять население и государственную собственность! Экономика должна быть экономной! Сам все видел своими глазами! Я буду жаловаться! Кто по телевизору пел песню: «Сейчас бы просто по сто грамм и не шататься по дворам, но рановато расслабляться операм? » Вы мне за все ответите!
Прокричав последнее слово, сторож взмахнул обеими руками и едва не упал.
— Кузьмин, — заговорил участковый Решетов. — Ты толком объяснить можешь, зачем наряд вызвал?
— Я по «ноль-два» звонил! — подтвердил сторож, обретя равновесие у стенки.
— Мы его сейчас самого заберем, — сказал один патрульный другому, — за провокацию в пьяном виде. Зачем ты наряд вызвал, гад?
Сторож Кузьмин тряхнул головой и храпнул лошадиным храпом.
— Полчаса им толкую, а они все не понимают, — сказал он. — Я ж сторож — как меня с моего поста можно забрать? Смешно. Я вас вызвал потому что… потому что… — Он нахмурился, видимо собираясь с мыслями, потом сформулировал: — Мой долг — охранять вверенное мне помещение. И когда тут всякие субчики лазиют рядом, создается обстановка опасности. Я, значит, час назад пошел делать обход в ближайшую подворотню. Только штаны расстегнул, вижу: прямо из воздуха появляется паренек — сначала ноги, потом туловище, потом все остальное…
— Как это — Из воздуха? — нахмурился один патрульный.
— Особые приметы нарушителя? — поинтересовался второй.
— Значит, молоденький, — начал перечислять сторож Валера, — ростом мне по пояс, примерно… Особых примет нет. Нос как нос. Большой. Рта нет. А во лбу глаз горит. И весь в простыню завернутый.
Патрульные переглянулись и синхронно посмотрели на участкового. Тот побагровел.
— Забавный, значит, паренек, — пояснил еще раз сторож. — И спрашивает меня носом: отец, это какой город? Я и ответил. Растерялся, конечно. А он как глазом своим сверкнул и говорит: спасибо, отец. Ну, я, конечно, опомнился и закричал: руки вверх! А он подпрыгнул прямо метров на пять, через стену перескочил… Пока я за берданкой сбегал, пока ворота открывал, он уже скрылся. Я же не могу за ним — я на посту. Вот я по «ноль-два» и позвонил.
— Так, — определился первый патрульный. — Лично мне все понятно. Кроме одного: почему у капитана Решетова на участке психически больной человек сторожем работает?
— Я не психический! — обиделся Кузьмин. — Я сторож! А тот тип — вор! Понимаешь логику? Он воровать лез. А может, чего-то украл уже и — сматывался… Только, начальник, прикинь: из воздуха появился. Было пустое место, а потом… ме-эдленно так, постепенно. Линия за линией. Как будто его кто-то нарисовал фломастером… Я ему и кричу… руки вверх!
Сторож Кузьмин, такой возбужденный и многоречивый в начале разговора, стал сникать и угасать. Покрасневшие его глаза моргали часто-часто, и жестикулировать он уже не жестикулировал, так как для того, чтобы сохранять равновесие, ему теперь требовалось опираться на стену обеими руками.
— А чего тут воровать-то? — спросил второй патрульный первого. — Это ж не магазин. Подумаешь, театр какой-то…
— Др-раматический… — добавил Кузьмин, сползая по стенке.
— Драматический! — передразнил патрульный. — Да что этого алкоголика слушать? Допился до белой горячки, вот ему и мерещатся всякие… с глазами во лбу… Поехали отсюда!
— Насчет белой горячки — это вряд ли, — подал голос участковый. — Я Кузьмина давно знаю. Он на моем участке проживает и работает. У него белая горячка в конце месяца только бывает. С двадцатого по первое включительно. Двадцатого у него зарплата. Да он вообще тихий. Пьет, правда…
В горле Кузьмина что-то булькнуло. С трудом приподняв голову, он мутно глянул в глаза капитана и проговорил:
— А ты мне наливал? Клевещешь тут… Пьет корова. А я — бухаю.
Очевидно, это высказывание лишило сторожа последних сил. Издав звук, не поддающийся никакому определению, он снова уронил голову на грудь и захрапел.
— Поехали! — снова призвал первый патрульный, поворачиваясь к машине. — Ложный вызов.
— Ложный, — подтвердил второй патрульный уже из кабины.
Газик, взревев мотором, двинулся с места и свернул на ближайшем повороте. Участковый, злобно сплюнув, схватил сторожа за шиворот и вздернул на ноги. Кузьмин всхрапнул, икнул, но не проснулся.
— Я тебя, сволочь, на пятнадцать суток посажу, если еще раз такую штуку выкинешь! — прошипел Решетов. — Почему дрыхнешь на рабочем посту? Почему ворота нараспашку?
— Вот и закрой их, — невнятно посоветовал сторож, выскальзывая из цепких милиционерских рук и шлепаясь на землю, — а то мне по ногам дует.
— Тьфу, дурак!
Еще раз сплюнув, участковый удалился.
— Степан Федорович! — позвал я. — Выходите. Ложная тревога!
Мусорный бак с грохотом опрокинулся набок. Из-под него выкатился мой клиент, облепленный, словно пиявками, пустыми консервными банками.
— Еще немного, и я бы выдал себя криком о помощи! — пропыхтел Степан Федорович. — Они меня чуть не загрызли, проклятые!
— Кыш! — рявкнул я.
Банки, скрежеща ржавыми зазубринами, осыпались. Степан Федорович, не медля больше, побежал за ворота. Я устремился следом, а опомнившиеся банки, погнавшись было за нами, притормозили у бесчувственного тела сторожа Кузьмина. Оглянувшись, я увидел, как одна, самая большая, с надписью «Сельдь атлантическая» на боку, нерешительно цапнула сторожа за ногу.
— Караул! — мгновенно проснувшийся Кузьмин заорал так, что банки испуганно бросились врассыпную. — Милиция! Инопланетные захватчики атакуют! Милиция! Где здесь телефон?..
Честное слово, мне очень хотелось посмотреть, как события будут развиваться дальше, что скажут Кузьмину, вернувшись, милицейский наряд и участковый Решетов, но времени на праздные наблюдения не было. Клиента ни на минуту одного оставлять нельзя.
— Вот сюда! — поманил меня стоявший в проеме двери Степан Федорович.
Оказавшись в родных стенах, мой клиент несколько приободрился. Быстро переоделся, вооружился ведром и шваброй и вместе со мной вышел в фойе.
— Здесь меня никакая Космическая Кара не настигнет, — говорил Степан Федорович, с удовольствием и полной грудью вдыхая пыльный запах театральных коридоров. — Чуете, Адольф, здесь все так и пропитано культурой!
— Ага, — поддакнул я.
В помещении театра было действительно спокойно. Может, действительно тут атмосфера какая-то особенная? Никаких змеюк, сбесившихся унитазов, злобных консервных банок и раскладушек-убийц. Правда, я один раз нешуточно напрягся, когда нам встретился бригаденфюрер СС в парадной форме с кортиком и Железным крестом на груди, но Степан Федорович быстро объяснил мне:
— Это репетиция идет. Ставим пьесу «Будни рейхстага»…
— Безобразие! — откликнулся бригаденфюрер, блеснув массивным моноклем. — Времени — девятый час, а малый зал еще не мыт!
— Извините…
— Кстати, позвольте осведомиться, господин уборщик, почему это вы на рабочем месте две недели не появлялись?
Степан Федорович замялся под грозным взором бравого гитлеровца, но тут из-за угла вывернул бородатый ратник в кольчуге и остроконечном шлеме. В левой руке воин держал бутафорскую секиру, в правой — бутерброд с сыром, а на груди у него болтался автомат.
— Хайль, Вася! — приветствовал он бригаденфюрера. — Михалыч злой как собака! Шапкин, представляешь, снова запил!
— Генеральная ведь на носу! — ахнул гитлеровец, сразу забыв про Степана Федоровича. — Дождется этот Шапкин — вылетит из театра как пробка. Забулдыга. Не посмотрят на то, что народный артист. Будет на детских утренниках Петрушку представлять… Ну, а ты как, Петя?
— Жизнь хороша, если есть ППШ! — расхохотался ратник, похлопав кольчужной рукавицей по прикладу автомата.
Степан Федорович под шумок утащил меня дальше — в малый зал, где полным ходом шла репетиция этих самых «Будней… » Шустро ухромав за кулисы, он вернулся с полным ведром воды, нацепил на швабру тряпку и принялся отрабатывать жалованье. А я уселся в заднем ряду, рассеянно поглядывая на сцену.
