Фантастическое приключение доярки Нюрки и коровы Шурки - Ивенин Владимир (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
На крыльце клуба, т. е. на церковной паперти, стоял стол, покрытый красным сатином, и три табуретки. Толпа волновалась, перешёптывалась, ожидая, что же будет дальше? Ездовые окружили толпу людей по бокам и сзади, на всякий случай, чтобы кто-то не вздумал ослушаться и сбежать домой.
— Раньше на сход приходили сами, а теперь под конвоем, — чей-то шёпот, как шелест опавшего осеннего листа, хоть и тихо, но внятно, послышался из толпы.
Люди испуганно переглянулись, но промолчали. Из дверей клуба вышли трое мужчин с револьверами на поясных ремнях.
— Этот тучный и краснорожий, видимо, из района? Ни разу его ещё здесь не видал, — послышалось из толпы.
— Батюшки, бабы, — воскликнула одна из женщин, — а те двое в кожаных куртках — наши брандахлысты, два двоюродных братца — Мишка Новокрещенов и Мишка Никулин.
— Ёж и Нужда всегда вместе пьют да в карты играют. Вместе и в начальники пробились. Голь перекатная, — проворчал чей-то мужской голос.
— И Генка-Тоска, сынок Нужды, хоть и мал, а рядом, за отцовскую штанину держится. Подрастёт, тоже начальником станет.
Услышав такие высказывания, Мишка Никулин, по прозвищу Нужда, зыркнул зеленоватыми злыми глазами по толпе, выискивая говоривших, и срывающимся голосом визгливо закричал:
— Молчать!
Но незнакомец из района повернулся к нему и, положив руку на плечо, что-то проговорил в самое ухо, отчего Нужда ещё больше сгорбатился и ещё с большей ненавистью поглядел на притихшую толпу.
Когда тройка подошла к столу, Ёж, оказавшийся по правую руку от приезжего из райкома, громко объявил:
— Товарищи! Прежде чем приступить к собранию, мы должны избрать президиум. Слово для этого предоставляется Никулину Михаилу Сергеевичу! — и, показав рукой на двоюродного брата, сел на табуретку к столу.
Нужда тут же вытащил из кармана заранее заготовленный листочек бумаги и начал читать:
— Мы, добровольно собравшиеся на сход крестьяне, для проведения собрания по поводу организации колхоза имени замечательного полководца и героя гражданской войны Климента Ефремовича Ворошилова должны избрать президиум в составе трех человек. Кто «за»? — вскинул он свои хорьковые глазки на толпу и мгновенно ответил: — Единогласно! Поэтому предлагаю в президиум избрать инструктора райкома Ведерникова Николая Гавриловича, Новокрещеного Михаила Васильевича и Никулина Михаила Сергеевича, то есть меня, — и он ткнул себя в грудь указательным пальцем.
Толпа молчала.
Нужда, снова заглянув в бумажку, строго сказал:
— Будем голосовать. Кто «за», прошу поднять руку.
И снова ни одна рука не взметнулась над головами сельчан, но Нужда, будто и не замечая этого, громко, чтобы слышали все, выкрикнул:
— Единогласно!
Тут Нюрка не вытерпела наглости и заорала во всю силу своих лёгких:
— Ты чего же врёшь, черт горбатый?! Ведь ни один человек даже и пальцем не пошевельнул, чтобы руку поднять!
Однако на крик её никто не обратил внимания.
— Они что же, глухие там все? От такого крика даже мёртвый на ноги встанет, а им хоть бы хны?
— Они нас не видят и не слышат, — пояснил инопланетянин.
— Как это не видят и не слышат?! Но ведь они же живые! И ходят, и разговаривают между собой. Ты что-то не то плетёшь, милый!
— Мы их отключили от внешнего мира, создав вокруг своеобразную оболочку. У них свой мир, свои радости и заботы. Так запрограммировано. Поняла?
— Издеватели вы, по-иному и назвать больше никак нельзя. Хуже фашистов! Ну погоди! Доберусь я до вас!
— Если не желаешь смотреть этот сектор, давай улетим?
— Нет уж, — возразила Нюрка. — Давай поглядим, чем у них здесь дело закончится, — и, чуть подумав, добавила: — Хотя ясно, что колхоз они организуют, потому что он у нас есть и по сей день.
Внизу инструктор райкома, тоже по бумажке, втолковывал толпе сельчан о преимуществе коллективного хозяйства.
— Вот ты, — обратился он к стоявшему ближе всех тщедушному крестьянину с жиденькой, всклоченной бородёнкой, — в колхоз вступить хочешь?
— Нет, — стащив с головы облезлую замызганную шапку, ответил мужичок.
— Ведь ты же бедняк, и, по всему видно, безлошадный?
— А зачем она мне, лошадь-то? — ухмыльнулся мужичок.
— Как это, зачем? Чтобы землю пахать. Чтобы хлеб для самого себя и для государства выращивать.
— Я не люблю землю пахать. Я люблю в лес ходить и птичек слушать, — улыбнулся беззубым ртом мужичок.
— А как же жена? Дети? Ведь их же надо кормить и одевать, — не отставал Ведерников.
— Вот пусть они и пашут. А я к Темке Копылову схожу, хлев уберу или дров нарублю, он меня и накормит. Он мужик справный и добрый.
Инструктор посмотрел в листок бумаги, лежавший перед ним, и, сделав строгое лицо, снова навалился на тщедушного мужичка:
— Темка Копылов у нас в списке числится как кулак-мироед. Он таких, как ты, эксплуатирует и богатство наживает. Таких, как Темка Копылов, мы в Сибирь вышлем с конфискацией всего имущества. У нас все будут равны и богатых не будет.
— Все будут такие, как я? — ухмыльнувшись в реденькую бородёнку, спросил мужик.
Разгорячённый своей речью, Ведерников, не задумываясь, тут же ответил:
— Да! Все будут, как ты!
Толпа ахнула, и до ушей инструктора донёсся чей-то ехидный возглас:
— Такой колхоз нам не нужен!
Ведерников, услышав это, нахмурился и хотел что-то сказать, но его опередил мужичок:
— Начальник, я тебе вот что скажу. Темку Копылова отправлять в Сибирь нельзя. Он своё добро своим трудом наживал. Он с зари до зари работает.
— Хватит разглагольствовать! — оборвал его инструктор и, повернувшись к Ежу, приказал: — Пиши его в список подкулачников. Тоже с конфискацией имущества в Сибирь на высылку пойдёт. Там на лесоповале подумает. Ишь, в рваньё вырядился. Мы мироедов, врагов народа и мировой революции в любой одежде узнаем!
Мужичонка, ничуть не смутившись, подскочил к столу и быстро заговорил:
— Пиши, пиши, Миша, да так, чтобы я с Темкой Копыловым рядом, в одной графе был. С ним я и в Сибири не пропаду. Он всегда накормит. А здесь, в нашем колхозе, я, пожалуй, быстро загнусь. — И, на мгновение замолчав, с усмешкой добавил: — А насчёт моего имущества не беспокойтесь. Его мне с себя прямо сейчас снимать или чуть погодя?
— Прямо сейчас! — не поняв насмешки мужичка, рявкнул инструктор.
Мужичок быстро стянул с себя драную кацавейку, оставшись только в нижней давно не стиранной рубахе с нательным крестом на засаленном, почерневшем от грязи шнурочке.
— Лапти тоже снимать? — вскинув глаза на инструктора, спросил мужичок.
Ведерников, брезгливо взглянув на мужичка, прошипел ему через стол:
— Сгинь! И чтобы духу твоего больше здесь не было! Но мужичок хитровато улыбнулся и спросил:
— А с кем же ты колхоз строить думаешь? Одних в Сибирь, меня сгинь, а третьих ещё куда-нибудь отошлёшь.
Инструктор поманил к себе одного из всадников. И мужичок, почуяв, что запахло жареным, метнулся в середину толпы. Передние ряды плотно сомкнулись.
— Так! Я гляжу, здесь ничего не получится, — встав с табуретки, заговорил молчавший до этого Нужда. — С нашими людьми по-другому надо, — уже обращаясь к инструктору, добавил он: — Вы садитесь, а я поговорю с ними.
Нужда выхватил из кобуры наган и пальнул из него пару раз над толпой, которая шарахнулась в разные стороны. Но верховые будто только и ждали этого момента, подняли над головами кнуты и, наезжая на растерявшихся людей, снова согнали их в плотную кучу перед столом президиума.
А когда все утихли и больше не было слышно голосов, только похрапывание возбуждённых лошадей да затаённое дыхание селян, Нужда грохнул рукояткой револьвера о тяжёлую дубовую столешницу и сквозь оскаленные зубы проговорил:
— Больше предупреждать и уговаривать вас не буду. Колхозы организовывать — не моё решение, а нашего правительства и родной большевистской партии. Те, кто сейчас не запишется в колхоз, тут же будут объявляться врагами народа.
