Распыление. Дело о Бабе-яге (СИ) - Зимина Татьяна (книги без сокращений .txt) 📗
— Получив фальшивое золото, он прикатил требовать возмещения. — удовлетворенно сказал Штык. — И ей ничего не оставалось…
— Как провернуть старый трюк с Матерью Драконов. — кивнул Лумумба. — Сама она отлучиться из города, не вызывая подозрений, не могла, и послала ученицу. Всё это время она держала её при себе, под видом помощницы.
— Помню её. — кивнула Маша. Мы с Ласточкой её Мышью прозвали. Мерзкая сучка…
— Маша. — строго напомнил Лумумба. — Помнишь, что я тебе говорил?
— А чего? Сучка крашенная и есть. Всё тишком да бочком… А глаза завидущие так и бегают. Всё к Ласточке подкатывала…
— Так вот. — с нажимом прервал её учитель. — Устроив отвлекающий маневр в виде имперских штурмовиков где-то на границе области…
— Чтобы выманить из города охотников. — кивнул Штык.
— Она надеялась раскрутить на деньги так называемых "Отцов", иначе — своих подельников, Ростопчия и Дуриняна. Напрямую рассказать им о своих проблемах она не могла, сами понимаете.
— Но жадный Шаробайко, вместо того, чтобы идти к отцам, решил поживиться сам. — опять встряла Маша. — И предложил нам соблазнительный контракт.
— Хрон — мужик неплохой. — сказал Таракан. — Только слабый.
— На голову он ушибленный, а не слабый. — буркнула Маша. — Это ж надо придумать: сокровища Матери Драконов!
— Мы ж повелись. — пожал плечами тот. — Во всяком случае, вы с Обрезом. — Маша набрала полную грудь воздуха, чтобы достойно ответить, но Лумумба поднял руку.
— Сейчас речь не об этом. А о том, что с этого момента планы Бабы Яги пошли наперекосяк.
— Это она кидалась в нас файерболами на набережной. — сказал я. — И на кладбище: Чернава, помните?
— Как не помнить. — подмигнул мне Железняк. Еле прогнал, супостатицу… Еще чуть — и остались бы от добра молодца рожки да ножки…
Я смущенно замолчал. До сих пор не могу простить себе тот прокол.
— Мы явились в город, что уже заставило Елену насторожиться. — продолжил повествование Лумумба. — Затем убили её ученицу. Внаглую заявились к ней в ресторан и увидели Живчика, который, напившись, чуть не выдал её с потрохами.
— Поэтому она убила его. — кивнул я. — Очень хладнокровно и расчетливо. А потом весь вечер изображала, что он жив. Подходила, шептала на ушко, подливала напитки…
— И, если б не официантка — новенькая, как потом выяснилось, — никто бы ничего не понял. — закончил Штык. — Все спокойно разошлись бы по домам, а Елене оставалось сказать, что Живчик уехал.
— Кроме того, — сказал Лумумба. — она меня узнала. И, соответственно, поняла, по чью душу я явился. И у неё созрел другой план. На него, стоит признаться, натолкнул Елену я сам, когда в ресторане рассказал свою любимую байку про зомби. Обычно я делаю это для красного словца. Чтобы вызвать приятную дрожь у собеседников…
— Но в нашем случае попал не в бровь, а в глаз. — засмеялся Железнов. — Дюже ей монеты надобны были.
— С Цаппелем она послала доверенных людей, приказав им убить нас, как только покойница сообщит о местонахождении клада. — кивнул Лумумба. — Но не рассчитала, что подельники облажаются. Испугавшись мертвецов, они не рискнули связываться со мной, а просто прикончили градоначальника и отправились за золотом. Доставив клад Елене, они таким образом рассчитывали оправдаться.
— Думаете, она получила клад? — спросила Маша.
— В месте, которое указала Ядвига, золота не было. Только следы раскопок и чего-то тяжелого, что тащили волоком. — сказал Таракан.
— Но в Пеликане тоже никакого золота не нашли. — возразил Штык. — Мои люди перерыли всё до самого подвала. Нашли лабораторию, как и указывал ваш стажер, — короткий кивок в мою сторону, — но никаких следов золота. Ни настоящего, ни фальшивого.
— Нашла она золото, или нет, оставались мы. — сказал Лумумба. — Чтобы я её не вспомнил, она привлекла своих подельников: Дуриняна и Ростопчия. Елена напугала их разоблачением и тем ничего не оставалось, как пойти на убийство.
— Вы уже о чем-то догадывались, бвана? — спросил я. — Поэтому не пожелали прогуляться с нами на винзавод?
— Отчасти. Я просто собирался еще раз наведаться в "Пеликан", чтобы осмотреться. Но не успел…
— А как же Дуринян с его поддельным коньяком? — спросила Маша.
— Коньяком занималась Лёля. Как и динозавром, и штурмовиками… Все эти маганомалии благополучно аннигилировались после её смерти. А вот Бабуля…
— Мы сами догадались, что это дело рук Елены. — сказала Маша. — Вернее, Ванька догадался. И что она — это и есть Баба Яга.
— А я в вас даже не сомневался. — улыбнулся наставник. — Самая важная часть моего плана строилась на твоей, Маша, сообразительности и умении Ивана делать правильные выводы. Но обо всём по порядку…
— Как Ростопчию удалось подсунуть вам наркотик, бвана? — спросил я. Этот вопрос жег меня уже давно.
— Самым банальным способом. — вздохнул Лумумба. — Как известно, героин — это белый порошок, похожий на сахарную пудру. Ростопчию, зашедшему как будто по делу, оставалось просто высыпать его в ладонь и дунуть мне в лицо, выбрав подходящий момент. Я непроизвольно вдохнул. Мизерной дозы оказалось достаточно, ведь незадолго до этого, готовясь к поездке в город, я принял Пыльцу…
— Сдается мне, мадам Елена была осведомлена о действии героина на принявшего Пыльцу мага. — вставил Штык. — Она не из тех, кто ставит на непроверенную карту.
— В любом случае, совместное действие двух наркотиков отразилось на мне самым пагубным образом. — признался Лумумба. — На какое-то время я совершенно утратил разум. Не утомляя вас рассказом о том, в каких закоулках собственного подсознания мне довелось побывать, скажу одно: это пугающий, но в то же время не лишенный ценности опыт.
— Я нашел его в винном погребе. — дополнил Железнов. — Провалившись сквозь перекрытия, он лежал там без сознания, а огонь уже подбирался. Из гостиницы все давно разбежались, так что я смог вытащить Васю незаметно. Принес в свою логово, и, когда он пришел в себя…
— Первым делом увидел аметистовую сережку. — подхватил Лумумба. — Посмотрел сквозь камень на пса, и сразу всё понял.
— Прям таки всё? — прищурилась Маша. По-моему, ей очень понравилась игра в вопросы и ответы.
— Я прикинул: кому в городе может принадлежать украшение такого качества и ценности? Вывод напрашивался сам собой. Оставалось выманить её из Пеликана и спровоцировать на колдовство. И тут недюжинную изобретательность проявили вы, мои драгоценные помощники.
Я не понял, он нами и вправду гордится, или это был тонкий завуалированный сарказм. Я-то считал, что дров мы наломали изрядно. Подставились по дороге в город, попали в тюрьму, побили полицейских… Я посмотрел исподлобья на Штыка.
— Ваши люди в меня стреляли. Вы что, и вправду собирались нас повесить?
Полицеймейстер только открыл рот, но Лумумба его опередил.
— Вас задержали по моей просьбе. Чтобы успеть подготовиться, нужно было время. Вот я и попросил милейшего господина полицеймейстера уберечь вас от неприятностей.
— А стрельба велась холостыми. — добавил Штык.
У меня в животе образовался холодный ком. Челюсти свело, перед глазами сгустилась муть. Лумумба продолжал что-то говорить, но я его перебил.
— Стало быть, кое-кому вы всё-таки дали понять, что находитесь на Этом свете.
Наверное, я говорил слишком громко, потому что вдруг все уставились на меня. Но я не собирался извиняться. С грохотом отодвинув стул, поднялся и заявил:
— Не знаю, что вы там себе думали, бвана, но держать близкого человека в убеждении, что вы мертвы — жестоко. Я, может быть, уже совсем за вами в Навь собрался. Как дурак.
Чувствуя, что щеки наливаются предательской багровостью, я вышел.
Светало. Улицы были тихи и пусты, за набережной, в своем ложе из гранита сонно плескалась река, а горизонт разгорался чистейшим золотом.
