Двенадцать подвигов Рабин Гута - Лютый Алексей (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Мой Сеня, после того как его пассия испарилась с нашего горизонта, словно одержимый стал. Он нас весь день гнал по направлению к Олимпу с таким остервенением, словно мы были армией Наполеона, а он Кутузовым, не опохмелившимся после совета в Филях. Мне-то что, я пес – к пробежкам привычный, а вот остальные члены нашей экспедиции явно были не готовы к такому марафонскому забегу.
Кстати, оказывается, эти самые забеги дремучие эллины придумали. Не скажу точно, как у них это получилось. То ли они с кем-то подрались, а потом бежали от врага, то ли наоборот. Мне лично больше Андрюшина версия понравилась, подредактированная Сеней. Он заявил, что после победы над врагом греки такую гулянку устроили, что вылакали абсолютно все запасы алкоголя, имеющиеся в наличии у маркитанток. А утром проснулись и ужаснулись. Да и немудрено – головы с похмелья трещат, а выпить нечего. Тут же, как это водится в любом цивилизованном обществе, скинулись по червонцу и послали гонца в ближайший ларек за «Клинским». Как назло, кто-то из греческих богов в это время устроил борьбу с торговыми точками на остановках и посносил все ларьки. Вот несчастному гонцу и пришлось плюхать до ближайшего работающего в это время магазина.
Хоть некоторые и говорят, что в Греции все есть, но, похоже, это «все» появилось немного позже. А тогда с торговлей спиртным в Элладе был явный перебой. Ну, посудите сами, разве это дело, когда мужику, чтобы опохмелиться, приходится идти аж за сорок с лишним километров? Мой Сеня и ста метров бы в таком состоянии не прошел, но гонец, видимо, очень сильно выпить хотел. Вот и ковылял потихонечку, пока до торговой точки не добрался. Понятное дело, назад он возвращаться не стал. Зато напился сам и гусарить начал: на войсковые деньги всю деревню напоил. Окрестные жители, ранее таких щедрот не видевшие, совершенно от счастья ошалели и решили с тех пор ежегодно праздники в честь этого события устраивать. То есть попросту выбирали одного «добровольца», поили его до потери сознания, а утром гоняли вокруг деревни, пока он сорок два километра сто девяносто пять метров на спидометр не наматывал. Догадываюсь, что большой радости он от такого праздника не испытывал. Хотя, кто его знает?! Может быть, после такого способа избавления от похмелья и глоток прокисшего пива ему дикое наслаждение доставлял.
Сразу хочу оговориться, предвидя ваши возможные расспросы, что я и понятия не имею, что стало с тем войском, которое так и не дождалось гонца с выпивкой. Да и о том, в каком состоянии нашли этого гонца после того, как до него обманутые вкладчики добрались, тоже сказать не могу. Тут уж догадывайтесь сами. Особенно легко это будет тем, кто хоть раз в подобной ситуации оказывался. Ну а непьющих отсылаю за консультацией к специалистам.
Впрочем, я отвлекся. Сеня весь день экспедицию терроризировал, почти не давая времени на отдых. Ни разу не возмутились этим только я, Горыныч, да железный Жомов. Геракл один раз попробовал начать хныкать, но его «папа» тут же провел воспитательную работу, использовав резиновую дубинку в роли кнута, а свой кулак в качестве пряника. Геракл умолк и больше о своей усталости не заикался. Тем более и занятие себе для развлечения нашел – всю дорогу выискивал способ надувания Горыныча при помощи соломинки.
Гомер оказался несколько более терпелив, в отличие от своего соотечественника. Довольно долго поэт стоически выносил все тяготы и лишения милицейской службы, но затем и он сломался – упал на дно колесницы, искусно изобразив голодный обморок вперемешку с эпилепсией, кататонией, пониженным уровнем гемоглобина, катарактой и слабоумием. На период его исключительно зрелищного театрального представления колесница стала неуправляемой, поскольку Попов, задолго до Гомера объявивший забастовку, к вожжам подходить наотрез отказался, а больше античным транспортом управлять было некому. Вот и пришлось Сене, как он ни кривился, объявить привал и дать возможность слабосильному поэту как следует отдохнуть.
– Зацепился за пень, да и стоит весь день, – проворчал Сеня, сползая со своей клячи. А затем, чтобы все поняли, о ком это он так ласково, добавил: – На дела Попу плевать, лишь бы было, что жевать!
– А ты, между прочим, можешь и отказаться от обеда, – великодушно предложил Андрюша, но мой Сеня такой щедрости не принял. Встроенное благородство не позволяло.
Раньше чем через полтора часа тронуться в путь у нас не получилось. Сеня бесился и бегал кругами, но сделать ничего не мог. Зато он отыгрался позже, заставив нашу экспедицию двигаться вперед почти до самого наступления темноты. Может быть, Рабинович и спать бы нам не позволил, но Гомер вновь решил проявить свой артистический дар, и пришлось моему хозяину клятвенно пообещать, что спать мы непременно будем. Вот только нужно было забраться на ближайший холм и выбрать место для ночлега. Что мы и сделали, на свою беду!
– Это что там за сборище? – удивленно поинтересовался Ваня, едва наш караван застыл на вершине холма.
Ему никто не ответил. Все стояли молча, напряженно пытаясь рассмотреть, что происходит внизу. А там горели костры, около которых двигались какие-то фигуры. Я, как вы знаете, отличным зрением не обладаю, но нюх меня еще никогда не подводил. Едва до нас донесся первый ветерок от подножия холма, как я сразу уловил запах меди, жаркого, конского табуна и еще чего-то не совсем понятного. Поначалу я решил, что мы догнали сбежавших от Хирона кентавров, но, разобрав недостающую часть ароматической гаммы, с удивлением понял, что внизу, у подножия холма, лагерем расположились женщины. И не просто женщины, а вооруженные женщины… Та-ак! Похоже, пришел конец нашему спокойному путешествию. Сеня, у которого был исключительный нюх на слабый пол, тоже это понял.
– Блин, да там целый батальон телок, чтоб мне премии лишиться! – заявил он, а поскольку все знали, что подобное пожелание было самым страшным, что только мог представить себе Рабинович, оспаривать его утверждение никто не стал. – Ну что же, вот сейчас и отдохнем. – То ли позабыв о Немертее, то ли решив таким образом отомстить ей, Сеня потер руки и направил свою клячу к подножию холма. – Де-еву-ушки-и-и! Радуйтесь. У вас гости.
Они и обрадовались. Несказанно. Едва наш караван, возглавляемый сластолюбцем Рабиновичем, который по совместительству еще считается и моим хозяином, спустился вниз, как тут же оказался окруженным толпой ликующих женщин. Одеты дамочки были самым разнообразным образом – от туник и кожаных жилеток до купальных костюмов и пучков травы в интимных местах – но в то же время у них было много общего. Во-первых, половая принадлежность. Во-вторых, выражение дикой радости на лицах. И, в-третьих, наличие натянутых луков в отнюдь не нежных руках.
– Мать наша, Гера, благодарим тебя за подарок к ужину! – разом завопили они, а затем самая наглая из женщин заявила, явно обращаясь к ментам:
– Спешиться и сдать оружие, если у таких идиотов, какими являются мужчины, оно имеется. Сопротивление бесполезно, хотя можете попробовать. Мы получим просто божественное удовольствие, начиняя вас стрелами. У вас пять секунд на раздумье. Время пошло.
– Будь я проклят! Это амазонки, – обреченно выдохнул Гомер и, выругавшись в жомовском стиле, чему я несказанно удивился, швырнул свой меч на землю. – Вы не имеете права применять ко мне насилие. Я тиринфскоподданный и требую вызова консула!
Женское воинство дико захохотало. Причем часть его, видимо, наиболее смешливая, даже выронила из рук луки, за что тут же заработала огромное количество нарядов вне очереди. Мои менты растерянно переглянулись, пытаясь найти какой-нибудь выход из создавшегося положения. Но поскольку против лука нет ответа, если нет бронежилета, пришлось и моим ментам сдаваться, а такой позор даже Сене перенести было трудно. Не говоря уже о Жомове. Тот от стыда, наверное, руки себе бы по локоть отгрыз, если бы амазонки их вовремя за спиной омоновца не связали.
Впрочем, участь быть связанным постигла не одного Жомова. Одуревшие су… Извиняюсь, самки рода человеческого опутали, в буквальном смысле этого слова, всех членов экспедиции, не исключая меня и Горыныча. Причем у последнего оказались связанными не только конечности. Амазонки собрали в аккуратный пучок и три головы Ахтармерза. Он принял пленение стоически, а вот я попытался сопротивляться. Даже укусил пару дамочек. Но Сеня, побоявшись, что меня пристрелят, приказал мне прекратить сопротивление. Я послушался и вскоре оказался привязан к ближайшему дереву. Причем привязан конкретно, поскольку амазонки дело знали и в качестве поводка использовали настолько толстую дубину, что перегрызть ее раньше чем через пару недель я просто не мог.
