Добрые предзнаменования - Гейман Нил (книги без сокращений txt) 📗
Кроули протолкнулся прямо сквозь них. Они на него почти и не смотрели.
Потом от толкнул дверь и шагнул в огненный ад.
Весь магазин пылал.
– Азирафаил! – крикнул он. – Азирафаил, ты… тупой ты… Азирафаил? Ты здесь?
Никакого ответа. Лишь потрескивала горящая бумага, послышался звук расколовшегося стекла, когда огонь добрался до комнаты наверху, да издавало громкий треск горящее дерево.
Он настойчиво, отчаянно оглядывал магазин, ища ангела, ища помощь.
В дальнем углу опрокинулся книжный шкаф, рассыпав по полу горящие книги. Всюду вокруг него был огонь, но Кроули его игнорировал. Левая половина его штанов начала тлеть; он остановил ее одним взглядом.
– Эй? Азирафаил! Ради Бо…. ради Са…. ради кого-нибудь! Азирафаил!
Окно магазина разбили снаружи. Вздрогнув Кроули повернулся, и неожиданная струя воды с силой ударила его в грудь, повалив на пол.
Его темные очки улетели в дальний угол комнаты и стали лужицей горящего пластика. На свет явились желтые глаза с вертикальными щелями зрачков. Мокрый, с текущей с него водой, с черным от золы лицом, настолько далекий от холодности, насколько это для него было возможно, на четырех конечностях в пылающем книжном магазине, Кроули проклинал Азирафаила, план основ мира, Верх и Низ.
Потом он посмотрел вниз и увидел ее. Книгу. Книгу, которую девушка оставила в их машине в Тадфилде, в ночь среды. Обложка слегка обуглилась, но сама книга чудесным образом не пострадала. Он поднял ее, засунул в карман своей куртки, пошатываясь встал, и стряхнул с себя грязь.
Этаж над ним рухнул. С рыком и гаргантюанским чавканьем здание сложилось, пролив дождь кирпича, дерева и горящих осколков.
Снаружи полиция отгоняла прохожих подальше, а пожарный объяснял всем, кто готов был послушать:
– Я его не мог остановить. Сумасшедший, должно быть. Или пьяный. Прям внутрь вбежал. Не мог я его остановить. Сумасшедший. Прямо внутрь вбежал. Так помереть – ужасно. Ужасно, ужасно. Прям так сразу внутрь и вбежал…
А потом из огня вышел Кроули.
Полицейские и пожарные на него посмотрели, увидели выражение его лица и остались на своих местах.
Он влез в «Бентли», въехал обратно на дорогу, объехал пожарную машину и уехал на Вардур Стрит, в темный день.
Они глядели на уезжающую прочь машину. Наконец один из полицейских заговорил.
– В такую погоду, ему следовало бы врубить фары, – бросил он оцепенело.
– Особенно когда так едет. Это может быть опасно, – согласился другой, мертвым без выражения голосом; и они стояли в свете и жаре от горящего книжного, думая, что же происходит в мире, который, как им казалось, они понимали.
Вспыхнула бело-голубая молния, осветив ненадолго все небо черное от туч, гром громыхнул так громко, что уши заболели, и начал лить сильный дождь.
Она ехала на красном мотоцикле. Он был не дружелюбного красного цвета «Хонд»; то был яркий, кроваво-красный, богатый темным, полный ненависти цвет. Во всех других смыслах, мотоцикл, похоже, был совершенно обычным, только сбоку был прикреплен меч, пока лежащий в ножнах.
Шлем ее был малиновым, а ее кожаная куртка – цвета старого вина. Сзади рубиновые кнопки образовывали слова «АДСКИЕ АНГЕЛЫ».
Была середина дня, десять минут второго, но было темно, сыро, мокро. Шоссе было почти пусто, и женщина в красном, лениво улыбаясь, с ревом неслась по дороге на своем мотоцикле.
Пока что день был хорош. Что-то такое было в виде красивой женщины на мощном мотоцикле с мечом сзади, что сильно влияло на определенных людей. С ней попытались состязаться в скорости четыре продавца-путешественника, и куски «Форда Сьерры» теперь украшали ограду шоссе и мостов на протяжении сорока миль.
Она остановилась на автозаправке и вошла в «Кафе Счастливых Свинок». Оно было почти пусто. Скучающая официантка за прилавком штопала носок, а группка байкеров в черной коже, твердых, волосатых, грязных и огромных собралась вокруг еще большего господина в черной куртке. Он решительно играл на чем-то, что в прошедшие годы могло быть машиной, продающей фрукты, но теперь у нее был экран, и рекламировала она себя как «TRIVIA SCRABBLE».
Зрители говорили вот что:
– "Д"! "Д" нажми – «Крестный отец» наверняка больше получил «Оскаров», чем «Унесенные ветром»!
– «Марионетка на веревочке»! Сэнди Шоу! Честно. Я абсолютно уверен.
– «1666»!
– Нет, тупица! Это пожар! А Чума была в 1665-ом!
– "Б" – Великая Китайская Стена не была одним из Семи Чудес Света!
Было четыре темы: Поп Музыка, Спорт, Нынешние Происшествия и Общие Знания. Высокий байкер, который не снял шлема, нажимал кнопки, не обращая внимания на помощников, ибо явно сам знал, что хочет делать. В любом случае, он постоянно побеждал.
Красная наездница подошла к прилавку.
– Чашку чая, пожалуйста. И сэндвич с сыром, – попросила она.
– Вы одна, да, дорогая? – спросила официантка, передавая через прилавок чай, и что-то белое, сухое, твердое.
– Друзей жду.
– А, – отозвалась официантка, перекусывая шерстяную нитку. – Что ж, лучше здесь ждать, чем снаружи. Там сейчас прям ад.
– Нет, – ответила на это женщина в красном. – Пока еще нет.
Она уселась за столик у окна, с хорошим видом на парковку, и стала ждать. Она слышала, как говорят собравшиеся вокруг «Trivia Scrabble».
– А вот новый, «Сколько раз Англия официально была в состоянии войны с Францией с 1066?».
– Двадцать? Не, уж точно не двадцать. О. И верно. Ну, никогда бы не подумал.
– Американская война с Мексикой? Это я знаю. Июнь 1845-го. "Д" – видите! Я ж вам говорил!
Второй по малорослости байкер, Барано ( 6 футов 3 дюйма ), шепотом спросил самого малорослого, Жирега ( 6 футов 2 дюйма ):
– А чего со спортом-то случилось?
На пальцах одной руки у него было вытутаировано слово «ЛЮБОВЬ», а на пальцах второй – «НЕНАВИСТЬ».
– Это случайный, как его там, выбор. В смысле с чипами микроскопическими делают. Вероятно, у нее в RAM есть, типа там, миллионы различных тем.
У него на пальцах правой руки было вытатуиравано слово «РЫБА», а на правой «ЧИПС».
– Поп Музыка, Сегодняшние Происшествия, Общие Знания и Война. Я просто никогда раньше «Войну» не видел. Потому и упомянул.
Барано громко хрустнул пальцами и оттянул кольцо на крышке банки пива. Он выхлестал полбанки, небрежно рыгнул, а затем вздохнул.
– Мне бы просто хотелось, чтобы побольше всяких библейских вопросов было.
– Чего так?
Жирег никогда не считал Барано разбирающимся в Библии.
– Так ведь, ну, помнишь эту небольшую заварушку в Брайтоне.
– А, да. Тебя показали в «Криминале», – кивнул Жирег с легкой завистью.
– Ну, потом мне пришлось сидеть в отеле, где работала моя мать, так ведь? Свободные месяцы. А читать нечего было, только эта сволочь Гидеон свою Библию оставил. Как-то в сознании застревает.
Еще один мотоцикл, агатово-черный и сияющий, приехал и остановился снаружи.
Открылась дверь в кафе. Сквозь комнату пронесся порыв холодного ветра; человек, весь одетый в черную кожу, с короткой черной бородой, прошел к столу и сел рядом с женщиной в красном, и байкеры рядом с видеоигрой неожиданно заметили, что они весьма проголодались, и велели Сказзу пойти и достать им какой-нибудь еды. Все, кроме игравшего, который ничего не говорил, лишь нажимал кнопки, соответствующие правильным ответам, и позволял выигрышам накапливаться в подносе на дне машины.
– Я тебя с Мефкинга не видела, – бросила Ржавая. – Как у тебя дела?
– Здорово занят был, – ответил Черный. – Кучу времени в Америке провел. Недолгие туры по миру. Просто время убивал, на самом деле.
( – Как это у вас нет пирожков с почками и говядиной? – спросил Сказз оскорбленно.
– Думала, есть несколько, оказалось, нет, – ответила официантка.)
– Странное какое-то ощущение, когда мы, наконец, вместе собираемся, – заметила Ржавая.
– Странное?
– Ну, ты же знаешь. Когда ты тысячи лет провел, ожидая большого дня, и он наконец приходит. Как ожидание Рождества. Или дней рождения.
