Ночная кобылка - Пирс Энтони (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Наконец-то Чет закончил свою работу. А вес находившихся на мосту людей из Мандении помог оборвать последний канат. Мост вместе с находившимися на нем десятками манденийцев с ужасным грохотом упал в Провал.
Хасбинбад остался стоять на противоположном берегу пропасти. — Это меня все равно не остановит! — в бешенстве рычал он. — Я все равно переправлюсь через эту пропасть, тогда берегитесь! Вам все равно крышка, король Повелитель Зомби!
Аймбри в гневе резко взмахнула хвостом, но Повелитель Зомби демонстративно отвернулся. — Моя основная задача заключается в оживлении мертвых, а не в убийстве живых, — промолвил он, — сегодня я принял на себя ответственность за уничтожение стольких жизней, сколько я не убивал на протяжении всего своего существования. Я признаю необходимость, но все-таки питаю отвращение к жестокой реальности. Надо все-таки надеяться, что Провал сдержит жителей Мандении, и таким образом жестокостей будет меньше!
— В любом случае нужно наблюдать за ними, — проговорил Гранди, — на всякий случай. Я не верю этому Хасбинбаду!
— Мои помощники проследят за этим, — сказал Повелитель Зомби и отошел от каньона. — Но нам все равно нужно быть неподалеку на случай, если им потребуется подкрепление, тем более, что мы не знаем, когда угроза, исходящая от людей из Мандении, окончательно исчезнет!
Аймбри оглянулась — карфагенянин Хасбинбад все еще стоял на краю каньона, что-то крича и размахивая кулаком: — ...вытащу тебя, король-зомби, достану тебя, так же, как достал этого короля-превращателя и короля-болтуна!
Так, выходит, нападение на королей было напрямую связано с вторжением людей из Мандении? Но каким образом? Пока не было ясного ответа на этот вопрос, нельзя было даже думать о принятии необходимых мер предосторожности.
В лесу возле Провала они обнаружили великолепный шатер — на самом деле это был гигантский кокон гусеницы, которая покинула его. Природный шатер был соткан из прекрасного шелка — эти гусеницы хорошо разбирались в удобствах, пока не превращались в бабочек, чтобы парить в воздухе. Король тут же заснул, поскольку он не спал всю предыдущую ночь. Чет и Гранди охраняли вход, вышагивая вокруг шатра, высматривали возможную опасность, а Чем в это время поскакала в замок Ругна, чтобы сообщить о результатах битвы.
Аймбри обнаружила лесную полянку, поросшую сочной травой, которая сулила ей потрясающее пиршество. Кобылка как следует закусила и отдохнула, поскольку в последний раз она хорошо ела и отдыхала очень давно, а то, чем она занималась, было всетаки довольно изматывающим. Неудивительно поэтому, думала Аймбри, что материальные создания стареют и умирают — они просто-напросто изнашиваются!
Попасшись на роскошной траве примерно с час, Аймбри остановилась и прислушалась. Внезапно она почуяла, что к ней приближается какое-то животное. Этим животным оказался дневной конь! Аймбри радостно бросилась к нему, осознав, что соскучилась за эти два наполненных суматохой и тревогой дня. «Где ты был?» — первым делом спросила она.
— Держался подальше от людей из Мандении, — ответил конь, — они заходили с юга, испугав меня. Я еще подумал, что это они меня разыскивают!
— Ты красивый, но не очень смелый! — сообщила коню Аймбри. — У нас с ними произошли уже две битвы, и только у Провала нам удалось остановить манденийцев!
— Я знаю, я слышал шум. Вы их действительно остановили?
— Думаю, что да. Мы разрушили главный мост через каньон, а о невидимом мосте на востоке жители Мандении не знают. Если они как-то попытаются перебраться через пропасть, то тот дракон со дна обязательно до них доберется! А сегодня мы потеряли более сорока человек.
— Ксант не будет в полной безопасности до тех пор, пока часть манденийских войск еще бродит где-то, особенно этот Всадник!
Аймбри вспомнила двойное предупреждение остерегаться Всадника, и поняла, почему Всадник так беспокоил дневного коня. Она и сама испытала на себе эти ужасные шпоры! Но почему-то Аймбри чувствовала, что не от Всадника исходит самая большая угроза. С одной стороны, сегодня с людьми из Мандении Всадника не было. Должно быть, он находился где-то вместе с резервом, направляясь на север Ксанта, поэтому сейчас не представлял непосредственной опасности. — Хасбинбад тоже очень опасен! — сказала Аймбри.
— Он всего лишь жестокий человек. Он движется только вперед и сокрушает все на своем пути. Но Всадник хитрый и умный, он настоящий предводитель и истинный враг!
Дневной конь прямо-таки зациклился на этом Всаднике!
— Но мы ведь даже не встречали его с тех пор, как мы убежали от этих карфагенян! — возразила Аймбри.
— Это означает, что Всадник что-то замыслил. До тех пор, покуда вы его окончательно не нейтрализуете, вам не спать спокойно!
Аймбри не стала больше спорить. Если и Ночной Конь, и Добрый Волшебник Хамфри тоже полагали, что Всадник был серьезной опасностью, значит, это действительно так. Но в чем именно крылась эта опасность? Это-то как раз и было загадкой. Что такого мог натворить житель Мандении, даже самый смышленый и расторопный, что причинить царству волшебства, каким был Ксант?
Аймбри и белый конь попаслись вдвоем где-то около часа. Когда наступила ночь, то белый конь заторопился на юг, подальше от людей из Мандении, чтобы почувствовать себя в еще большей безопасности. Видя это, Аймбри презрительно фыркнула. Без сомнения, было очень приятно находиться в обществе дневного коня, но сколько было у него глупых причуд! Ведь жители Мандении никак не могли поймать его, поскольку сейчас они находились за Провалом. И даже если бы им каким-то невероятным образом удалось переправиться через Провал, он мог бы запросто убежать от них, а густая чаща, обступившая сейчас обоих лошадей, задержала бы любую стрелу, если бы манденийцы стали стрелять в коня.
Ночью Аймбри вернулась к шатру повелителя Зомби, продираясь сквозь густые заросли. Вернувшись, она увидела, что Гранди теперь стоит на посту. Он увидел кобылку в тот самый момент, когда она только успела материализоваться. — Кобылка, ты никогда не увидишь меня спящим на посту, — горделиво сказал голем. — Впрочем, если ты станешь невидимой, то можешь застать меня врасплох, я признаю это!
— Может, мне стоит стать невидимой и тоже взять на себя роль часового? — предложила Аймбри.
— Нет, тебе лучше попастись немного и отдохнуть! — сказал Гранди, очевидно, не желая ни с кем делить честь стоять на охране сна самого короля.
— Да, но я могу проверять обстановку, будучи в то же время невидимой, к примеру, каждый час!
— Слушай! — воскликнул Гранди. — А можно мне пойти с тобой? Если ты станешь невидимой, мы можем что-нибудь разведать!
— Запросто, — отозвалась Аймбри, — но тогда ты тоже станешь невидимым.
— Потрясающе! Может, попробуем прямо сейчас?
Аймбри немного пригнулась, и голем ловко забрался к ней на спину. Как только Гранди устроился, кобылка быстро дематериализовалась и прошла через стену королевского шатра. Повелитель Зомби спокойно спал. Аймбри наслала на него сновидения: — Доброй ночи, ваше величество, — вежливо сказала кобылка, явившись королю в виде хорошо сохранившейся девушкизомби, — у вас все в порядке?
— Все хорошо, спасибо, Аймбри, — ответил король, — только вот по своей семье я немного скучаю. Ты, случайно, не можешь изобразить мне во сне мое семейство?
— Запросто! — отозвалась Аймбри; при этом девушка-зомби, которой она сейчас казалась, грациозно вырвала из своей головы прядь волос в знак, что сделать это можно очень легко. Ночная кобылка сосредоточилась, несколько мгновений — и вот Миллипривидение явилась перед своим супругом, излучая особую привлекательность.
— О, Джонатан, — сказала Милли, — я так сильно люблю тебя! — В подтверждение своих слов она раскрыла навстречу супругу свои объятья.
— Вот то, что я мог бы с уверенностью назвать хорошим сном! — одобрительно сказал Повелитель Зомби, ободряя Аймбри. Любовь Джонатана и Милли началась за восемь столетий до этого, когда он был обычным зомби, а она — привидением. Так что можно было с уверенностью сказать, что не плоть пробудила эту любовь. И Аймбри, которая теперь тоже была смертным созданием, тоже могла понять это достаточно хорошо, во всяком случае, гораздо лучше, чем тогда, когда она доставляла сновидения. В физическом существовании было что-то особенно неуловимое, чего бесплотные создания понять никогда не могли.
