Наши против (СИ) - Ардо Маргарита (серия книг .txt) 📗
Ой, я что, умерла?!
Я еле успела зажать рот руками, потому что этот вопрос чуть не слетел с моих губ.
Фух, всё-таки живая, шевелюсь. И пальцем ноги больно какой-то синий камень задела. Я так сосредоточилась, что даже щуриться перестала. Молочно-белое марево растекалось вокруг меня, словно туман, и скоро ничего было не видно, кроме золотого зрачка Ока и моих рук. Мне было не по себе, будто время остановилось из-за меня, из-за того, что я так долго думаю. Но, кажется, придумала! Итак, будь что будет! Спрашиваю!
Я набрала в грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:
— Уважаемое Всевидящее Око, скажите, пожалуйста, что должна сделать я, Киату, Ариадна, Рита, Аня и Галя, чтобы получить возможность перемещаться между мирами, чтобы мама не волновалась, дядя Серёжа не нервничал, а мы все были счастливы, живы, целы, здоровы, не съедены чёрным чудовищем, не посажены в казематы Моргуусы, не казнены, не убиты никаким жутким способом и не жутким тоже, и чтобы на планетах воцарился мир и всеобщее счастье?
Ответ был коротким:
— Ничего.
Я потеряла дар речи. Это что, шутка такая? А поподробнее?
— А?
— Это уже второй вопрос.
— Да это как бы и не вопрос, — вздохнула я.
— Первый тоже был неправильным. Нехорошо, разговаривая с Богом, хитрить и вспоминать старые анекдоты.
— Да это я так… Дедушка любил рассказывать про золотую рыбку и старого еврея. Умно же — всё впихнуть в одну фразу.
— Не очень. Твой вопрос включал несколько взаимоисключающих пунктов, а также абсолютно невозможных.
— То есть счастливы, живы, здоровы и свободны мы не будем, — с грустью констатировала я.
— Все умрут.
— Когда? — замерла я, покрываясь холодным потом.
— Однажды.
— То есть не прям сейчас-сейчас? — обрадовалась я.
— Каждый в положенное время. Но умрут все. Согласно купленным билетам. Без смерти жизнь обесценивается. И потом всем время от времени надо менять одежду.
— Как это, одежду? — опешила я.
— Ты же не будешь вечно ходить в одном и том же платье?
— Нет.
— Тело — то же платье.
— Скорее комбинезон… как у трансформеров.
— Вот видишь, ты сечёшь фишку! — весело сказал голос. — А всё возмущаешься: я глупая, я — не суперджива Тася! Гонишь, однако…
— Ой!
— Что?
— Великому Оку так говорить не положено.
— Ха! Мне можно всё, потому что я и есть всё. Мною создан этот мир, как и все семь миров. И слэнг с жаргоном тоже. Когда настроение было не очень.
— Тогда зачем вам я?
— Некоторые вещи я могу делать твоими руками.
— Ого!
— Как и руками всех остальных.
Я задумалась и покачала головой:
— Если честно, ничего не понимаю.
— Поймёшь однажды. Раз ты меня услышала и захотела услышать, поймёшь. У тебя нет выбора.
— Но что сейчас?! Ведь что-то я всё-таки должна сделать?! Скажите, что?! — взмолилась я. — Вы же не просто так мной, как мячиком, играете — пинг-понг — из одного мира в другой!
— Почему нет?
Я уставилась на Око, как ужаленный сурикат. Оно весело засияло и добавило, вибрируя:
— Шутка. Ты с командой нужна на Дживайе, чтобы она не исчезла. Я могу, конечно, создать новый мир, но мне нравится эта морская планета. Очень симпатичная получилась. Не хочу, чтобы она рассыпалась в прах и разнеслась по вселенной межпланетной пылью.
— А кто её уничтожает? — ахнула я.
— Ты уже знаешь.
— Я — нет… Объясните, пожалуйста! И как спасти…
— Вы выбрали правильный путь. Ваша жизнь связана с жизнью Дживайи. Погибнет она, погибнете и вы. И всё живое на планете. Сразу же. Торопитесь.
И белый свет с золотом в центре стал удаляться, а марево вокруг меня начало растворяться быстрее, чем снежинка на горячей ладони.
— Стойте! Погодите! Я не всё поняла! — закричала я, размахивая руками, и побежала вперёд, через всю площадь, перескакивая через спящих, в сторону моря, пытаясь догнать образ. — Подожди-и-ите!
Но Око исчезло. На лазурном высоком небе просто сияли два утренних солнца. Чистых, невинных, ярких. Без зрачков.
Я тяжело дышала и не знала, куда себя деть от волнения. Мы погибнем?! А что же делать? Разве нельзя было сказать прямо, а не намёком… Как же это?! А я туплю, опять туплю! Хоть плачь!
Кто-то тронул меня за плечо. Это был Киату. Сонный, слегка покачивающийся и немного помятый, как и выглядят обычно после чересчур удавшихся вечеринок. Он с усилием воли разлеплял веки и старался не заснуть на ходу.
— Что случилось, Тася? — встревоженно спросил Киату. — Тебя кто-то расстроил? Обидел?
— Я не… А как ты?… Ты же крепко спал, — пробормотала я.
Киату сморщился, словно от головной боли, и, потерев виски, ответил:
— Я тебя чувствую.
Глава 45
Море тихо плескалось у наших ног. Голубое, прозрачное, с зеленоватыми и бирюзовыми полосами вдалеке. Немножко сонное, но уже ласковое, как только что проснувшийся котёнок. Небо стало чистым-чистым и на горизонте сливалось с морем, словно они были чем-то единым. За нашими спинами, за полосой раскидистых пальм и пышноцветущих кустарников народ продолжал дружно храпеть, а мы с Киату сидели на песке и смотрели вдаль.
— Значит, Всевидящее Око тебе явилось? — повторил раз, наверное, в пятый Киату.
Я не ответила, сколько раз можно «Да» говорить? Вместо этого сказала:
— Ты бы пошёл, ещё поспал, а? Кажется, у тебя не вся Анина трын-трава выветрилась. Заедаешь…
— Всё нормально, — буркнул он и вскинул на меня уставшие глаза. — Хотя нормального больше ничего не осталось. Так и не бывает!
— Почему?
— Великое Око являлось всего несколько раз людям за всю историю Дживайи. И лишь жрецам в его храмах. Сама понимаешь, мухарок среди жрецов нет. Тех жрецов назвали великими пророками…
— Ну, я не пророк, с меня дживы хватит. Слушай, — я склонила голову к плечу и посмотрела на него как бы издалека, — если женщина мухарка, то мужчина у вас по правилам должен называться мухомор?
Киату поперхнулся и закашлялся.
— Нет, что за вздор?!
— Тогда мухар. Можно ещё мух.
— Ты смешная, — Киату улыбнулся мне, как маленькой. — На Дживайе мужчины никак не называются специально. Мужчина он и есть мужчина, человек, зачем что-то ещё?
— Угу, ещё скажи: курица не птица, женщина — не человек… Темнота вы тут, дремучая! Но нет, теперь вам придётся просветлевать семимильными шагами.
Киату моргнул недоумённо. А я продолжила, наполняясь чуством собственной важности:
— Потому что само Око решило ваш патриархат обломать на корню. Дживу заслало из другого мира и девчонок с ней вместе, и мне появилось, а не кому-то другому. В общем, хамбец вашему мужскому шовинизму, женщины наступают! Ура! — и шёпотом прокричала: — Свобода! Равенство! Братст… тьфу! Сестринство!
Море плеснуло игриво и слегка окропило меня водой. Я поёжилась от утренней прохлады.
— Иди сюда! — Киату поднял руку и заграбастал меня под мышку.
Тёплый, большой. Солёный. Косы морем пахнут.
Я как-то сразу притихла, словно воробушек, и рассуждать о великой мухарской революции расхотелось. Впрочем, начинать разговор о том, что Киату ночью мне выдал, было ещё страшнее. Вдруг вскроется ещё что-нибудь кошмарное, придётся его отталкивать и, гордо подскочив, бежать прочь — навстречу заре… А хотелось просто рядышком остаться, в тепле. Какое-то чувство от него шло необычное, мягкое, доброе. Родненькое. Аж на сердце стало вкусно. Как от воздушного заварного пирожного.
А и ладно! Роковой женщиной я уже побыла, побуду теперь беспринципной: не стану клеймить Киату и показывать на него пальцем: ты такой-сякой, злодей и прочее. Вдруг никто не заметит, а мне немножко будет приятно. Потом про страшное поговорю, если меня не съедят, конечно. И сам собой вырвался тяжёлый вздох, по коже побежали мурашки.
— Совсем замёрзла, малышка моя, — сказал красавец-злодей, пересадил меня на колени и закрыл руками от бриза со всех сторон. — Ты бы тоже поспала, устала ведь.
