Ожерелье Лараны - Одувалова Анна Сергеевна (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Следящий, наконец-то, смог вздохнуть свободно и вытереть с лица кровь. Птичка-то оказалась с коготками. Несколько раз вздохнув, парень отклонился к стене. Похоже, свою часть работы он выполнил как должно. Адольф будет доволен. Конечно, стоило бы связаться с ним и сообщить, что все в порядке, операция закончилась успешно, но Раниону очень не хотелось вступать в ментальный контакт с болотным троллем. Это было всегда неприятно и больно. В конце концов, Адольф должен поджидать за городом с готовым порталом в резиденцию Сарта, так что ничего страшного не случится, если об успехе операции начальник узнает по факту.
Оля осторожно выползла из кладовки, опираясь на подозрительно накренившуюся стеночку одной рукой, а другую ладонь прижав к раскалывающейся голове. Так погано девушке не было давно. Причем поганость относилась как к духовному, так и к физическому состоянию. Подобные ощущения она, пожалуй, испытывала всего один раз, лет этак в пятнадцать, когда впервые выпила с девчонками на дне рождения аж целых два бокала шампанского и изрядно запьянела от этого опасного напитка, а домой-то идти все равно было надо. Вот и пришлось сначала радовать маму своим, мягко говоря, ненормальным состоянием. А потом всю оставшуюся ночь вести задушевные беседы о смысле жизни с белым керамическим другом (с ним беседует основная часть населения России после веселой национальной игры под названием «перепил»). Сейчас ощущения были схожие: смесь угрызений совести с желудочными спазмами и головной болью. Ольга попыталась сообразить, сколько сейчас времени, но усталый и больной мозг отказывался работать в этом направлении. Девушка могла с уверенностью сказать только одно – завтрак она проспала однозначно, впрочем, обед и ужин, по всей вероятности, тоже. Мысли о еде вызывали головокружение и тошноту, поэтому пропуск «кормлений» меньше всего расстраивал Олю, гораздо сложнее было заставить себя выползти на свет. Во-первых, потому что было неимоверно стыдно перед парнями за свое поведение, начиная от ступора во время драки и истерики после нее, и заканчивая ночью со Стиком и утренней пьянкой. Во-вторых, свет был слишком ярким для больной Олиной головы, поэтому девушке пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы сначала, зажмурившись, шагнуть в комнату, а потом немного приоткрыть глаза. Единственное, что заставило девушку появиться на люди – это надежда, что кто-нибудь добрый, быть может, если она хорошенько попросит, вернет-таки ей нормальное самочувствие. Перед этим простым желанием меркло все остальное, и становилось все равно, что подумают о ней Дир с Калларионом, и присутствует ли в помещении Стикур, или он проявил благородство и растворился в воздухе, чтобы не смущать ее своим видом. Впрочем, ребята все поняли без слов.
– Что, плохо? – участливо поинтересовался Дир. – Эк тебя с гномьего-то самогона разобрало! Почти целые сутки была в отключке.
– Сутки? – морщась от боли, прошептала Оля.
– Ну, со вчерашней ночи, а сейчас уже вечер. Тебе надо брать пример со Стика. Вон какой он свеженький, словно огурчик, и это несмотря на все раны.
– А ему-то с ч… – начала Оля, но, поймав взгляд герцога, замялась и спешно закончила: – что вы сравниваете хрупкую девушку и взрослого сильного мужика? – и несчастным голосом добавила: – А в этом мире что лучше всего помогает от похмелья?
– Рассол… – пожал плечами Калларион. – Только у нас его нет.
– А что-нибудь магическое? Что-нибудь из того, что у нас есть?
Калларион хмыкнул, Стикур попытался улыбнуться непострадавшей половиной лица, а Дир, замявшись, произнес:
– Есть одно заклинание, но…
– Давайте, – махнула рукой Оля, прикладывая к голове взятую со стола железную кружку.
– Понимаешь, оно…
– Ты мне скажи, оно протрезвляет?
– Да, но…
– Голова болеть перестанет?
– Да, но я пытаюсь тебе сказать…
– Все остальное не имеет значения, так что давай скорее, а то я помру!
– Ну ладно, – Дир развел руки, накапливая магическую энергию, и произнес короткое заклинание.
Ольгу скрутил сильнейший спазм боли, выворачивающий наизнанку, сводящий судорогой все мышцы, выжигающий мозг и глаза. Девушка схватилась за раскалывающуюся голову и с хрипом упала на колени, молясь, чтобы к ней опять вернулось такое милое и практически приятное похмелье. Тело ее сотрясала крупная дрожь, по лбу и вискам стекали липкие ручьи холодного пота. А потом все внезапно прекратилось, и Оля обнаружила себя сидящей на корточках около стола. «Вот гады, – подумала девушка, – могли бы и предупредить, что будет так плохо. Хотя бы на стульчик, что ли, посадили!». Вслух она только и выговорила: – А что? Что это, вообще, такое было? – Оля осторожно поднялась на ноги и выдохнула. – Я думала – помру.
– Ну, мы же честно пытались предупредить, что заклинание это весьма специфическое и из-за этого крайне редко используемое, но ты не слушала. Мало кто, один раз испытав на своей шкуре это удовольствие, рискует протрезвляться подобным образом повторно.
– Я же говорил, что лучше рассольчик, – флегматично отозвался эльф.
– Ничего себе у вас заклинания! – потрясенно пробормотала Оля и с просветлением в глазах осведомилась. – И что, после этого мне должно было полегчать?
– А что, лучше не стало?
– Не знаю, – Оля прислушалась к собственным ощущениям и с удивлением заметила, что голова уже не болит, а живот при мысли о еде не завязывается в узел, а голодно бурчит. – Может, и полегчало, я еще не поняла…
– Чаю? – участливо осведомился эльф.
– Ну, если эту сушеную траву можно назвать чаем, то тогда давай чаю и… желательно, пожрать.
Оля плюхнулась на ближайший стул, стараясь ни на кого не дышать и не смотреть на перебинтованного Стикура, слишком уж неоднозначные эмоции он вызывал в ее еще больном после заклинания сознании. Девушка с отвращением поковырялась ложкой в вязкой каше (готовил, видимо, эльф. Даром, что ему тысячи лет, за это долгое время он так и не научился кухарничать), но все же заставила себя проглотить это мерзкое варево, тем более на вкус оно оказалось гораздо лучше, чем на вид.
– Если ты немного пришла в себя и поела, удели, пожалуйста, мне несколько минут, – попросил Стикур. – Мне необходимо поговорить с тобой о том, что случилось вчера.
Оля удивленно приподняла бровь, уставившись на герцога, но его лицо ничего не выражало. Девушка неопределенно пожала плечами, выражая отношение к просьбе Стика и наблюдая за тем, как Дир и Калларион выбираются из-за стола, подумала: «Неужели его светлость решил продолжить разговор, в котором с утра мы вроде бы поставили точку? А может, он считает иначе?».
– Дир и Калларион подробно изучили изменения, произошедшие в тебе, – внимательно рассматривая столешницу, начал Стик безо всякого предисловия, и Оля поняла, что ее догадки неверны. Герцог Нарайский, как и положено аристократу, своих решений не менял и чувств не выказывал. – Маги провели ряд исследований, но так и не смогли сказать, насколько сильны изменения в твоей сущности. С первого взгляда появились лишь незначительные отклонения, такие, как вертикальные зрачки, изменившиеся гастрономические предпочтения, появление более плотной, чешуйчатой кожи, в минуты опасности. Но это только на первый взгляд. То, как ты действовала вчера вечером, расставило новые акценты и заставило магов пересмотреть свое мнение. Ты обладаешь колоссальной силой, которую нельзя оставлять без присмотра.
– Да ведь в таверне я действовала так же, но никого это не заинтересовало, – Оля отвернулась, чтобы надменный герцог не заметил предательскую слезу в уголке глаза.
– В таверне не было понятно, насколько ты сильна и опасна, а вчера твой удар впечатлил даже меня. Но не будем останавливаться на этом неприятном и болезненном для тебя эпизоде. Я могу сказать только одно: пока тебе лучше оставаться на Арм-Дамаше…
– Да я никуда и не собиралась… Только давай не будем о моих способностях? Мне до сих пор тошно.
Стикур кивнул, соглашаясь, и продолжил свою мысль:
