Прикончить чародея - Мусаниф Сергей Сергеевич (читать книги онлайн полностью txt) 📗
В двенадцать лет?
Огнем и мечом. Некоторых людей нельзя исправить. Их можно только уничтожить.
Милосердие – это слабость. Многое из того, что говорила Карин, стало мне более понятным. Гладиаторы и милосердие – две вещи несовместные.
– В Вольных городах существуют детские гладиаторские турниры, – продолжала Карин. – Они не пользуются большим зрительским спросом, ибо не так зрелищны, как взрослые бои. И чтобы потраченные на рабов деньги не оказались потраченными впустую, детям дают только деревянное оружие. Маленькие гладиаторы не могут поубивать друг друга. Только покалечить. Ко всему прочему, детские турниры являются школой, в которой выращивают гладиаторов. Готовят их к настоящим боям и смерти на арене под аплодисменты толпы. Я провела в детской гладиаторской школе три года.
Мой лексикон ругательств до крайности небогат. Я не смог подобрать подходящих слов, чтобы выразить свое отношение к рабовладельцам.
С двенадцати до пятнадцати лет Карин дробили пальцы, ломали руки и ноги, крушили ребра. Потом чародеи наспех ставили ее на ноги, приводили в порядок. Калечный гладиатор не может приносить деньги.
– В пятнадцать лет меня перевели во взрослую лигу. Чтобы уйти с арены живой, мне приходилось убивать. И я научилась убивать. Эти люди, которых я убивала, были такими же рабами, как я. И они так же хотели жить, как я. У меня не было причин их убивать, кроме одной. Я не испытывала к ним никаких эмоций, ни ненависти, ни жалости. Просто разила их своим мечом. Выяснилось, что у меня это хорошо получается. Через год я стала чемпионом Камира. Еще через год – абсолютным чемпионом Вольных Городов. Тогда я и получила свободу. В соответствии с законами Вольных Городов, абсолютный чемпион зарабатывает свободу своим мечом. С моего ошейника сняли магическую печать. Но… Я была рабыней пять лет. Еще год я дралась на арене, как свободный человек. Моими противниками были не только люди. Орки, гномы, эльфы… Однажды я вышла на бой против огра, и перерезала ему горло. Последний год я дралась за деньги. Как я еще могла их заработать, если больше я ничего не умела? Я и сейчас ничего другого не умею. Только убивать. Заодно я старалась узнать кое-что о мире, в котором живу, читала книги, беседовала с разными людьми… В ночь, когда я покинула город, я убила работорговца, который купил меня у моего отца. И владелицу борделя, в котором меня заставляли работать. Хозяина школы гладиаторов я тоже убила. Уходя, я жалела только об одном. Камир сложен из камня, и мне не удалось бы его сжечь.
Я не хочу этого слушать. Нет, не так. Я не хочу, чтобы такие вещи происходили. Чтобы такие вещи случались с детьми и взрослыми. Особенно – с детьми.
Почему Людовик Четвертый до сих пор не принял окончательное решение и не стер с лица Вестланда Вольные города? Чего ждет хан орков? Как долго еще они будут терпеть подобную мерзость?
– Я вернулась в свою деревню, – сказала Карин. – Я хотела посмотреть в глаза своего отца и убить его, перед смертью признавшись, что я – его дочь. Старому ублюдку повезло – он умер от несчастного случая, когда я еще проливала кровь на арене. Зато я видела свою мать. Она меня не узнала, а у меня не было никакого желания к ней подходить. Что это за мать, которая позволяет своему мужу продать собственного ребенка? Я уехала оттуда и никогда больше не возвращалась. И я всегда ношу с собой этот рабский ошейник – он напоминает мне о том, кем я была. И кем я больше никогда не должна стать. Поэтому, если ты действительно хочешь пойти в Город Людей, Рико, тебе придется надевать ошейник самому. Я не смогу этого сделать. Даже понарошку.
Глава двадцатая,
в которой главный герой попадает в Город Людей, но ему кажется, что он попал в ад
Чуть позже я узнал в Городе Людей много любопытной информации. Гораздо больше, чем мне бы хотелось знать.
В сегодняшнем качестве город существовал вот уже двести лет. Все начиналось как очередное движение феминисток, прикрывающихся красивым мифом об амазонках, легендарных воительницах древности. Обычно к таким движениям в Вестланде относятся снисходительно, расценивая их, как обычный дамский каприз. Но с этим возникли проблемы.
В него оказались вовлечены две любовницы короля, его старшая сестра и даже королева-мать. Они стали требовать от правителя Вестланда слишком многого, движение, поддерживаемое такими влиятельными особами, набирало обороты и могло в любой момент вспыхнуть гражданскими волнениями в самой столице.
Если бы речь шла об обычной в таких случаях напряженности, король разрядил бы ситуацию типичным для королей способом – казнив всех виновных. Присутствие в рядах виновных его любовниц короля бы не остановило. Но казнить членов своей семьи он все-таки не решился. Возможно, потому что любил их, возможно, потому что испугался последствий.
Вместо этого король просто выслал все движение из столицы.
Он даровал им заброшенный шахтерский городок, во всеуслышании заявил о его суверенитете и разрешил женщинам делать с ним все, что им заблагорассудиться, полагая, что трудности по восстановлению поселения из руин и отсутствие привычного дамам комфорта быстро заставят их образумиться.
Они не образумились. По крайней мере, не все. Среди них оказалось много состоятельных женщин, которые могли нанять рабочих для восстановительных работ, и вскоре на месте бывшего шахтерского поселка, открытого неприятелю со всех сторон, возник хорошо укрепленный город с высокими каменными стенами. Благо, камня в районе предгорий было немерено. Говорят, что даже гномы принимали участие в строительстве Города Людей.
Думаю, узнав об этом, король пожалел о своем решении, но даже королевское слово – не воробей, и взять его назад не было никакой возможности. На территории Вестланда оказался независимый город, не подчиняющийся законам государства. Город Людей был объявлен территорией, свободной от мужчин.
Есть мнение, что на решение короля повлияла его собственная жена. Что она не стала открыто присоединяться к движению феминисток только после того, как король дал обещание подарить им целый город.
Есть мнение, что тот король был просто сумасшедшим.
Сначала город был дико популярным местом, как и все экзотическое. Многие благородные и не очень благородные дамы приезжали туда, чтобы временно отдохнуть от мужчин или поселиться там навсегда. Горожанкам даже пришлось ввести ограничение на въезд и собирать пошлины с туристок.
Потом мода пошла на убыль, и население города стабилизировалось. Однако его идеология уже не имела ничего общего со старым добрым феминизмом.
Речь шла уже не о равноправии, и даже не о доминировании одного пола над другим.
Бывшие феминистки объявили себя единственным разумным видом, записав всех мужчин в животные.
Поскольку какое-то количество мужчин им все-таки было необходимо, чтобы поддерживать численность популяции, они начали их разводить, низведя до положения домашнего скота.
Я никогда не поверил бы в такое, если бы не увидел собственными глазами.
Когда мы узрели возвышающиеся вдали городские стены, Карин достала из сумки веревку, привязав один конец к ошейнику, который я сам на себя нацепил, а второй закрепив у себя на поясе. Судя по выражению ее лица, ей это было так же неприятно, как и мне.
Движение на дороге оживилось. Среди путников были только женщины, и все они одаривали нас с Карин удивленными, а порой и подозрительными взглядами. Мы шли в город с той стороны, с которой в него никто не входил. Полагаю, дорога, которую мы нашли, использовалась только по время строительства города для доставки камня.
Сельскохозяйственные угодья, снабжавшие Город Людей пропитанием, были расположены с другой стороны. И гости из остальной части Вестланда тоже приходили именно оттуда.
Ворота в город были закрыты. Мы воспользовались небольшой калиткой в крепостной стене рядом с воротами, и тут же оказались в окружении трех стражниц.
