Жаба из нержавеющей стали - Зайцев Михаил Георгиевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Я набрала побольше воздуха, готовясь к заключительному прыжку текущего побоища, выдохнула резко, перелетела через неподвижные тела на асфальте. Ударом ноги «Хвост скорпиона» отключила предпоследнего с кастетом, ударом кулака «Гималайский баран» нейтрализовала последнего.
— Чефт тефя подефи! — Брат выплюнул остаток зубов, утер кровь с разбитых губ тыльной стороной ладони. — На фиг ты фмефывалась? Я бы и фам иф сделал, в натуфе!..
Он еще говорил чего-то эмоциональное, но я плохо его понимала — разбитые, распухшие губы и потеря значительного количества зубов сделали его речь неразборчивой. Он шепелявил, я же тем временем спешно раздевала скинхедов.
Когда я считала лысых, я сразу наметила кандидатов раздевание. Футболка, куртка и штаны высокого должны налезть на брата. Мне подойдут одежды предпоследнего с кастетом. С обувью сложнее, но ботинки последнего примерно соответствуют размеру Любимца Бога, а мне сгодится любая обувь, поелику любая будет мне велика.
Хвала Тенгу, брат замолчал, и, пока я раздевала двоих скинхедов, он тоже занялся полезным делом, приступил к осмотру карманов остальных.
— Блин! — Брат повеселел. — Гляди, какие сокфовифя! Я нафол до фига сигафет! Юксов на фто! — Его дикция улучшилась всего за минуту, и припухлость с губ заметно спала. Так и должно быть: регенератор вымывается из организма и перестает активно действовать только спустя декаду после инъекции. Минует еще минута-другая, и у брата вырастут новые зубы.
— Ищи местные деньги, нам они понадобятся, — велела я деловито, снимая уже четвертый ботинок вместе с носком.
— Нафол! Наскреб, ха, по сусекам тфисто двадцать… тфисто с чем-то фублей бумажками, а мелочь монетную — ну ее на фиг… Слуфай, а мне понравилось мофодефствовать. Пфавда!
— Сходи к реке, умойся. Смой кровь с лица.
— О'кей. Деньги и сигареты я пока… Вот сюда положу… Сеструха, они через сколько очухаются, а?
— Еще не скоро, но ты поспеши.
Бритоголовые лежали удачно, кучно, и мне понадобилось отступить лишь на шаг от крайнего, чтобы они все разом оказались в зоне влияния. Я сложила из пальцев мудру Искусства, опустила веки и вызвала видение янтры Лжи, мои губы прошептали мантру Памяти. Я вселила в коллективное подсознательное скинхедов простейшую мыслеформу, я всего-навсего изменила их воспоминания о внешности грабителей. Теперь, когда скинхеды очнутся, они вспомнят, что голый мужчина принадлежал к черной расе, а женщина к желтой. Они будут уверены, что столкнулись с агрессией русскоговорящего негра и китаянки.
— Сеструха! — Брат вымылся быстро, его шепелявость прошла, он, возвращаясь, заметил, как я практикую Искусство Ложной Памяти. — Чегой-то этакое странное ты только что вытворяла, а? Типа, колдовала, пальцы скрючив.
— Заботилась о нашем алиби, — я наклонилась, собрала в охапку снятое с бесчувственных тел.
— А конкретнее? — Брат подошел к своей денежно-вещевой заначке, подобрал ее, еле удержал в ладонях ворох купюр, сигаретные пачки, зажигалку.
— Я изменила память скинхедов. Теперь они нас не узнают, даже если случайно встретимся. Пойдем побыстрее в кусты, пока они в полном дауне.
— Твое колдовство действует как «ампула забвения», да? — Брат раздвинул локтями веточки кустарника, из пригоршни в его ладонях выпала мелкая купюра, брат проводил ее взглядом, но нагибаться за нею не стал. — Как называется твое колдовство?
— Искусство Ложной Памяти, — и я прошла сквозь кусты, прикрывая голову кипой одежды, и пошла дальше, вверх, за братом. — Наше Искусство более совершенно, чем грубое ремесло психофармакологов.
— Черт! Пачку «Явы» выронил… А ну и хрен с ней, и без нее курева до фига… — брат и я за ним поднялись до того дерева, возле которого он поскользнулся при спуске. — Сеструха, будь другом, научи и меня так пальцевать, чтоб мутилась память в чужих мозгах, ладно?
— Прости, брат, но практика Ложной Памяти доступна лишь девственницам, — брат и я за ним остановились там, где была смята трава, где мы сидели, выясняя отношения, первые часы на Планете Предков.
— Ха!.. А девственникам?.. — Брат опустился на корточки, освободил руки, взял у меня одежду и обувь, ему предназначавшиеся. — Впрочем… ха! Даже если и девственникам, то… Увы! Погоди-ка! Поправь меня, если я…
— Говори тише. Нас могут услышать оживающие жертвы грабежа.
— И фиг ли с того? Думаешь, захотят поквитаться? Фиг! Прочесывать зеленку им страшно, оклемаются и почешут отсюда, только пятки засверкают, — брат одевался с откровенной брезгливостью к пропахшим чужим потом вещам. — Поправь меня, если я ошибаюсь — все вы, ниндзя, вы все бабы, что ли?.. В смысле — девицы, да?
— Ты не ошибаешься, — я одевалась с меньшей брезгливостью. Стычки с аборигенами Планеты Девяти Лун притупили во мне это врожденное чувство. — Да, клан космических ниндзя целиком состоит из девственниц разного возраста.
— Упс… Вот это новость так новость… — Брат распихал по карманам награбленное, закурил с удовольствием, выдохнув дым, отогнал наиболее назойливых комаров. — Слышь, сеструха, а есть среди твоих товарок такие же молодые и симпатичные ниндзячки, как ты, а?
— Находишь меня симпатичной?
— Еще бы!.. Айда, Жаба-два, поскакали далее… Адрес явки какой?
— Ракетный бульвар, — о номере дома и квартиры я пока умолчала.
— О'кей… Ежели мне память не изменяет, если, ха, она у меня не ложная, кажется, это, в смысле, этот бульвар ракет, где-то в районе ВДНХ…
Расшифровать аббревиатуру «ВДНХ» он не счел нужным. Прикурил новую сигарету от скуренной в две затяжки и, сетуя на тесную обувь, ругая чужие ботинки, резво зашагал вверх.
Десять минут спустя мы стояли на обочине проезжей дороги. Было уже светло, но звезда Солнце еще не взошла. Автомобили неслись мимо нас редкие и быстрые. Каждый проезжающий автомобиль брат встречал взмахом руки. Когда подъезжающий транспорт превращался в проезжающий, брат махал резче, но автомобили ехали дальше, и брат тихо, себе под нос, витиевато ругался.
Наконец, вняв жестикуляции брата, запищала тормозами необычно-нелепой конфигурации автомашина.
