Все, что шевелится - Федотов Сергей (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
И вот теперь хану лично довелось хлебнуть легендарной сомагонки. Прислушиваясь к собственным ощущениям, он готов был поклясться самым сокровенным, – кубышкой с золотом! – что чувствует именно великий прилив сил, а в особенности мужских. Дай ему любую из баб, изображённых на настенных картинках, он бы с ними свершил такое, такое… Сотон припомнил неиссякаемую фантазию Булган и те чудеса, которые проделывал под её руководством на берегу озера Хубсугул, и верил, что готов сейчас повторить их все, причём – подряд и немедленно. Да, велика сила колдунов-старожилов, подумал он.
– Запей кваском, – посоветовал ему Кос и выставил на стол второй кувшин, на этот раз не с чистой как слеза, а мутной, как река после ледохода, жидкостью. – На-ко стакан, я тебе сам набулькаю.
Гость схватил протянутый стакан и за пару глотков осушил его. Берёзовый квас оказался превосходным: в меру холодненьким, резким и сладким.
– Словно сам Батюшка босичком по душе прошёл, – похвалил он напиток божбой, услышанной от лесичей.
– А теперь закушай, – сказал Виш и протянул четвертинку изумрудно-розового плода.
– Так ведь вон фершал говорил, – испугался Сотон нарушения медицинского режима, – три дня не кушать.
– То кушать, – успокоил его Кос. – Кушать – нельзя, а закусывать – можно. Как врач советую.
Гость впился зубами в солёно-сладкую розовую мякоть, потекла она по усам и бороде, и хану показалось, что он ничего вкуснее в жизни не пробовал. Всё правильно, подумал он. Божественную жидкость закусывать следует божественной закуской.
– А это как называется?
– Солёный арбуз.
– Прямо так и называется? – переспросил он, удивлённый тем, что плод носит двойное название.
– Именно так, – подтвердил Виш. – Я же тебе говорил, что иду сеять средьзимние зеленя. Вишь, что в ответ наросло?
– Так быстро?
– Дак мой способ ведения сельского хозяйства куда прогрессивней ваших устарелых прадедовских методов, – непонятно объяснил он.
– Конюх у нас первый агроном на селе, – похвалил друга Сим.
И до конца дней своих Сотон пересказывал любому желающему о великих чудесах колдунов-старожилов, выращивающих прямо в снегу вкуснейшую закусь – солёные арбузы.
Кузнец тем временем опять наплескал в стаканы, приговаривая:
– Соорудим двуспальную.
– За то, чтоб елось! – провозгласил Кос.
– И пилось! – добавил Сим.
– А также весело моглось! – завершил конюх.
– Чокнемся!
– И стукнемся!
– А под столом – аукнемся!
Все четверо дружно выпили. На сей раз Сотон был готов к принятию огненной воды, не кашлял и не перхал, сомагонка прокатилась вниз как на салазках.
– Бань-я, – сказал он, с трудом выговаривая незнакомое слово.
– Верно сказано, – поддержал его Виш. – После баньки не принять, нам дак сразу не понять! Закуси теперь картохой, и вовек не станет плохо.
Он выхватил из котла маленькими ручными вилами дымящийся плод, развалил его ножом на две исходящие паром половинки, посолил крупной солью жёлтую мякоть и кивнул, мол, кушай-кушай. Сотой жадно цапнул половинку картохи, обжёг сперва пальцы, а затем рот, но вкусом остался весьма доволен. «Ещё неизвестно, что вкусней, – рассказывал он годы спустя, – картоха или солёный арбуз. Одно знаю: солёный арбуз растёт в снегу, а картоха в осенней земле, за что именуется земляное яблоко. И прошу не путать с конскими яблоками, к которым вы привыкли. Хотя на первый взгляд картоха от них мало чем отличается – так же исходит паром и бурая снаружи. Зато на вкус – никакого сравнения!»
После третьего стакана сомагонки Сотон расслабился, перестал бояться колдунов, зато уважение к их мудрости возросло в подсотню раз. Язык у него развязался, слова лились водопадом. Старожилы слушали с большим интересом, задавали ловкие вопросы и обменивались между собой волшебными Словами восторга.
– Сам я воин, рождённый в пути, – начал гость дозволенные речи. [15] – Во время кровопролитных Сражений носил высокое звание подсотника разведки правого заслонного полка армии южных. Мой старший брат Чона был великий воин и стратег. Отличился в битве в Пустыне, заварил крутую кашу в Нагорном котле и разбил засаду рогатых на Сарафанном перевале.
– Как излагает, собака! – восхитился Сим. – Даже не понять, кто совершил описанные подвиги – сам или его брат.
– Мы врывались в ущелья и отроги, подобно урагану, сметающему врагов. Среди бригад и подсотен полка особой смелостью и мужеством отличались разведчики-невидимки под моим командованием. Стоит ли упоминать, что первым среди равных был Сотон? Недаром любимца полка называли Соколий Глаз за его зоркость и стремительные атаки. Рогатых он умел отыскать везде, даже там, где никто иной не чуял скрытой засады.
– Славно заливает! – радовались старожилы.
– И вот однажды за год до Второй Великой битвы, разгадав коварные замыслы свирепых воинов Германа, мои соколята обнаружили отряд лучников, демонстративно засевших на круче. Любой другой приказал бы ввязаться в бесполезную перестрелку с нависшим над горной дорогой противником, теряя бойцов-соратников, либо трусливо пошёл в обход другим ущельем, оставив в тылу диверсантов-мародёров, мечтающих о захвате богатого трофеями обоза. Но не ведали стратеги рогатых, задумавшие такой коварный план, что столкнутся с умом, далеко превосходящим более чем скромные возможности их пустоголового командования. Я и никто другой разглядел их жалкие потуги и приказал взять утёс отряду ползунов-скалолазов. Беззвучно и стремительно облепили они гранитного великана, ловкие и незаметные, словно муравьи, вскарабкались на вершину, где не ждали нападения. Беспечных врагов зарубили и сбросили вниз, и полк смог скрытно подойти и наброситься сзади на беспечный засадный отряд, затаившийся, чтобы напасть на правый фланг наших необоримых армий.
– Да ему бы писать победные реляции с проигранной войны! – позавидовал Виш.
– Трепло покруче советского Информбюро! – согласился с превосходной оценкой Кос.
– Заливай дальше! – нетерпеливо воскликнул Сим.
– Так прозорливость Сокольего Глаза спасла армии южных от крупного разгрома. Но в свирепом справедливом бою, когда бойцы, кипя отвагой, разили беспощадного врага, пала подсотня разведчиков-невидимок, мастеров тайного боя и стремительных рейдов в тылы отступающих армий Германа. Пали соколята, погибли все до единого. Пал и Соколий Глаз, но его от неминучей гибели уберёг медный шлем, спрятанный под меховой шапкой, чтобы скрыть блеск металла от всевидящих взоров северян. Рухнул герой, успев напоследок насадить на одну пику семь рогатых!
– Кузьма Прутков! – воскликнул Сим.
– Зато основной состав полка, – продолжил свой хвастливый рассказ разжалованный подсотник, – практически не пострадал. Санитары подобрали истекающего кровью геройского командира и выходили его. Не дожидаясь, пока затянется последняя кровавая рана, Соколий Глаз вернулся в строй, но не было рядом его прославленной подсотни, полегли в каменистую почву соколята. Впервые в жизни возрыдал знаменитый воин на глазах у живых боевых товарищей. Не стесняясь проявления высоких чувств, вытирал он скупые мужские слёзы, приговаривая: «Где же вы, мои друзья-однополчане?» И тогда сам на себя возложил великую кару: бережно снял с плеча звезду подсотника и отдал брату-полковнику, утверждая, что отныне не достоин носить столь почётное звание. Простым костровым и помощником кашевара отправился он на кухню, как ни отговаривали его от столь сурового самоистязания брат Чона и товарищи по оружию.
– Положил своих невидимок в абсурдной атаке! – правильно поняли его поступки колдуны-старожилы. Он был бесконечно благодарен за их похвалу: – Ну молоток!
– И произошло неизбежное: оставшись без зоркого и прозорливого аса разведки, вновь набранные невидимки, на беду себе и всему составу полка, грубо обошлись с лешим, впервые встреченным здесь, в подтаёжных краях. Не знали они древних хозяев лесных угодий, ибо родились во время Битвы в Пути, и, кроме бесплодных пустынь, горных троп, ущелий, скал, снежных вершин и перевалов, жизни не ведали. Редкие рощи и кусты воспринимали они исключительно как дрова для костров. Новоиспечённый подсотник Истома, недалёкий в своём невежестве, самолично повязал лешего, за что и проклял лесовик заслонный полк Чоны и заблукал среди гор и тайги. Несколько лет подряд храбрые чонавцы искали пути к своим армиям, чтобы верно хранить правый фланг от коварных нападений, но лешие умело застили глаза, уничтожали зарубки и прочие приметы вроде мхов на северной стороне стволов вековечных деревьев, кружили отряд, выставляя свои ложные ориентиры. Каждый раз в преддверии зимы возвращался полк в Тункинскую котловину, что затеряна посреди Мундарги, к истокам реки Иркут, что означает «речка, богатая рыбой». Отгремела Вторая Великая битва, а чонавцы, оборванные и с охромевшими без подков лошадьми, так и слонялись, неприкаянные, среди горной тайги. Не было в отряде ни искусных кузнецов, ни ткачей, чтобы набить подковы или приготовить ткань для новых мундиров. И тогда догадался Соколий Глаз, что нельзя враждовать с лесовиками, а следует с ними замириться. Он первым познакомился с разбитной лесункой Ый-ХрЫ-Жъооб, одарил её незабываемыми ласками и покорил поистине жеребячьей неутомимостью.
15
«Тысяча и одна ночь» – «Настало утро, и Шахерезада прекратила дозволенные речи.» (ред.)