Ангел-наблюдатель (СИ) - Буря Ирина (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Но ему уже и описывать хотелось все, что на глаза попадалось. И начали мы с ним цвета учить, а также что бывает твердое, мягкое, острое и гладкое. С цветами этими он вообще меня замучил! Основные он очень быстро выучил, но ни за что не хотел верить, что небо и василек — одинаково синие. Особенно сложно мне приходилось в оранжерее. У меня много там всяких диковинных цветов росло, и уж когда они распустились… Пришлось мне названия разных оттенков вспоминать, а их у одного-то красного цвета — и алый, и розовый, и пурпурный, и бордовый!
А с Сергеем Ивановичем у них вообще однажды целый скандал из-за этих цветов случился. Как я потом выяснила, они решали, кто какую машинку будет в гостиной после ужина катать. Сергей Иванович сказал: «Зеленую», и когда Игорек принес ему ту, которая, по его мнению, соответствовала выбранному цвету, покачал головой.
— Да не эту зеленую, вон ту зеленую, — ткнул он пальцем в другую машинку.
— Не зиеная! — замотал головой Игорек.
— Зеленая! — настаивал на своем Сергей Иванович.
Так они пререкались несколько минут, пока Игорек не побежал на кухню и не потащил меня с собой в гостиную. Там он остановился возле непонятной машины и повелительно указал на нее пальцем.
— Зиеная? — спросил он, тревожно глядя на меня.
Я задумалась. Когда эти злополучные машины стояли рядом, отнести их к одному цвету просто язык не поворачивался. Глянув на грозно насупившегося Сергея Ивановича, я поняла, что нужно срочно изобретать новый цвет.
— Ну, не совсем зеленая, — осторожно произнесла я. — Скорее, зелено-оливковая.
— Да что ты парню голову морочишь! — рассердился Сергей Иванович. — Сейчас начнется мне еще — с перламутровым отливом! Зеленая она и есть — ну, разве что, защитного цвета.
— Не зиеная! — торжествующе воскликнул Игорек.
— Не зеленая, — подтвердила я. — Защитно-оливковая.
Игорек нахмурился, пожевал губами, пытаясь воспроизвести сложное название, но с третьего раза сдался — и так у них потом эта машина и называлась «Не-зеленая».
Чем больше слов он узнавал, тем сложнее было мне разнообразить его меню. Каждое новое блюдо он встречал крайне настороженно, а накормить его обманом, как других детей, было просто невозможно. Помню, подсунула я ему пару раз творог под видом мороженого — обиды было! До конца дня со мной не разговаривал, отворачивался. Правда, и когда он сам что-нибудь натворил, самым страшным наказанием для него было, если я вдруг делала вид, что не замечаю его. Не получив ответа на свой призыв, он стремительно бросался ко мне, обхватывал руками и начинал дергать во все стороны, испуганно заглядывая мне в глаза. Я тут же и отходила — сил у меня не было долго на него сердиться.
А вот в прятки он любил играть — вернее, когда с ним играли. Бывало, сядет под деревом и замрет, вверх глядя, пока из листвы птица не выпорхнет — а тогда уж и смеется, и в ладоши хлопает. Или прямо на землю ляжет, вытянется во весь рост, ручки под подбородок подложит и затаится — ждет, чтобы кузнечик откуда-то из травы выпрыгнул. А со мной и вовсе до смешного доходило — зайду в туалет, выхожу, а он под дверью, и глаза в пол лица, и радости, словно я с того света вернулась.
Хотя бывало, что и промахивался он, особенно в доме. Уставится в какую-то точку, затихнет — и нет, не в себя уходит, а словно взглядом подманивает того, кто там притаился. А откуда же тому взяться-то — вот он через пару минут и вздохнет, рукой махнет и чем-то другим займется. Вот, наверно, в такие моменты и началось — нафантазировал потом он себе барабашку своего. Но только это уже потом было…
Летом, в августе, по-моему, Таня с Анатолием увезли Игорька на три недели на море. Опять загрустили мы с Сергеем Ивановичем — ведь почти год уже Игорек у нас прожил, а мне так казалось, что целую жизнь. И такую добрую жизнь — мирную, радостную: и с ним мы про тоску и скуку забыли, и Танюшу с Анатолием куда чаще видели, и они тоже и спокойнее, и внимательнее, и отзывчивее стали.
Частенько мы с Сергеем Ивановичем в те три недели разговаривали о том, как изменил Игорек всю нашу жизнь. И опять ни до чего не договорились. Я ему — вот, мол, Игорьку меньше рамок, чем Танюше в детстве, ставят, он и растет более свободным; а он мне — на мальчишку с самого детства давить нельзя, чтобы из него настоящий мужчина вырос. Я ему — если бы ты Танюше хоть вполовину столько времени уделял, как сейчас Игорьку, она бы тоже более общительной была; а он мне — я работал с утра до вечера, это тебе нужно было больше ею заниматься. Я ему — а вот у Танюши с Анатолием у обоих время находится, чтобы с ребенком общаться; а он мне — а нам кто-нибудь так помогал, как мы им? Тьфу, честное слово, как с той машинкой — сам же видит, что неправ, а до конца на своем стоять будет.
Но, как бы там ни было, прошли эти три недели, как все в нашей жизни проходит, и в том году я даже слышать не хотела, чтобы день рождения Игорька в городе праздновался. Танюша заволновалась, что народа много приглашено, но ей возразила, что у нас уж точно места больше. И всех их друзей мы давно уже знаем, даже новых, а Дариночку их мне уже совсем не терпится вживую увидеть. И Игорьку будет приятно хозяином для других детей выступить. И стол хороший накрыть мне всегда в радость было.
Вот и собралась у нас за столом — впервые за много лет — компания в добрых полтора десятка человек. Галя с Тошей и в жизни оказались такими же милыми и приветливыми, как я их себе и представляла. И Даринка сама к нам с Сергеем Ивановичем по-настоящему знакомиться подошла (Сергей Иванович даже глазами захлопал, когда она ему с легкой улыбкой ручку небрежно протянула, словно принцесса для поцелуя), это потом уже они с Игорьком друг от дружки не отходили.
И Светочка нас, как родных, обняла, а Олежка-то вырос — встретила бы где-то в другом месте, ни за что бы не узнала. В школу он уже в том году собирался. И даже Мариночка меня удивила — очень по-хорошему: двое ребят с ней приехали. У меня даже сердце встрепенулось — может, и она в таком славном окружении на правильную дорогу поглядывать начала?
Очень хорошо мы посидели — тепло так, душевно, по-семейному. И тосты все замечательные говорили — и добрые, и с юмором, и нас с Сергеем Ивановичем не забыли. И девочки мне помогли, а к мытью посуды так и вовсе не подпустили. А папы молодые, как только мамы на кухне скрылись, сразу же с детьми на улицу вышли. Я еще Сергею Ивановичу на Тошу кивнула — смотри, мол, не стесняется с дочкой играть. Он тут же надулся, как мышь на крупу, то и дело косясь хмуро на веселую возню во дворе — так я и не поняла, то ли на недостаток мужского внимания к себе обиделся, то ли на то, что они его с собой не позвали.
Марина со своими приятелями тоже на улицу вышла, и я уж не удержалась — стала к ним приглядываться. Ты прости, Мариночка, что я, вроде, не к месту об этом — но поколения ведь не только семейными узами определяются. Вы со Светой никогда мне чужими не были, и душа у меня за тебя радовалась — очень хотелось разобраться, кто же из этих ребят тебе больше подходит. Ты у нас, правда, так и осталась девушкой самостоятельной, но чем-то же приглянулись они тебе оба — вот и почитай, задумайся, как они со стороны-то смотрятся. Выбор, поверь мне, никогда не поздно сделать.
Один из них, Максим, мне сразу больше понравился. Спокойный, сдержанный, и внешне куда больше к себе располагающий — он и, как только они втроем во двор вышли, постоял-постоял и пошел к молодым папам. Сразу видно, и детей любит, и семейные радости ему больше по сердцу. А вот второй, Стас… У меня при первом же взгляде на него как-то неспокойно на душе стало — глаза у него такие неприятные, так туда-сюда и зыркают, словно чтобы приближение соперника не пропустить.
Он ее и тогда сразу в сторону отвел и тут же говорить что-то начал — специально негромко, чтобы поближе к ней наклоняться. А она все поглядывала в сторону то ли малышей, то ли Максима и задумчиво так кивала. И правильно ты задумывалась, Мариночка — Стас этот, конечно, больше внимания к тебе демонстрировал, зато по Максиму сразу видно было, что в будущем, в семье, он куда надежнее окажется. Вот тебе и взгляд старшего поколения — ему уж точно виднее, оно жизнь прожило.
