В конце времен - Мансуров Дмитрий Васимович (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
У Кащея отвисла челюсть.
– Неслабая сказочка! – пробормотал он. Значит, если в прошлом мире сундук надо было найти, разбить, убить зверей и птиц, достать яйцо и сломать иголку, чтобы победить зло, то теперь надо победить зло, чтобы оно само не добралось до сундука и не сломало эту иголку себе на злодейскую радость.
– Ага! – кивнул Эрнест. – А что лежит в твоем сундуке?
– В том-то все и дело, что я не знаю, – пояснил Кащей, – а после ваших слов и вовсе не уверен, что стоит заниматься его поисками.
«Обманул, а что поделать? – подумал он. – Не хватало еще, чтобы меня приняли за того самого злодея!»
– Так это просто сказка! – воскликнул царевич. – В жизни так не бывает, чтобы из-за какой-то сломанной иголки пропал целый мир!
– Вот уж мне эти добрые сказочники, – договорить Кащей не успел, потому что в одном из многочисленных карманов что-то запиликало. Он вытащил на свет крохотный жидкокристаллический мониторчик и включил его. Красная кнопка перестала мигать, ровным светом загорелась зеленая. Мониторчик засветился, и на нем проявилось яркое цветное изображение трех агентов с вытаращенными глазами и вставшими дыбом волосами.
Доминик заглянул сбоку.
– Ого! – воскликнул он. – Это еще одни любители необычных париков?
– Да нет, – ответил Кащей, – они только что заглянули к нам в гостиничный номер. Никто не скажет, что это за униформа такая?
– Обычные костюмы, – прокомментировал Эрнест. – Почему униформа?
– Потому что костюмы одинаковые, – пояснил Кащей. – Простые люди так не ходят.
– Разрешите мне, как самому опытному эксперту по костюмам, – попросила Лилит. Кащей протянул ей мониторчик. – Ой, какие они страшные! Если бы не их лица, я могла бы подумать, что они секретные агенты – именно они постоянно рыскают по царству в поисках неведомого и сокрытого от посторонних глаз. Но у них должны быть неприметные лица, которые не запоминаются, а у этих – такие, что кошмары будут сниться неделями, не переставая. А это… – она повертела мониторчик в руках, – это что такое? На рисунок не похоже? Оно такое… м-м-м… настоящее… Откуда это?
– Возьми себе на память, – предложил Кащей, – будете пугать им маленьких и непослушных детей, которые не захотят вовремя лечь спать.
– С ним они и вовсе глаз не сомкнут, – возразил Эрнест. – Лучше я буду пугать этим нерадивых придворных, вот тогда будет польза!
– Хочешь, чтобы все придворные поголовно начали заикаться? – улыбнулась Лилит. – А всё-таки, что это такое?
– Это волшебный портрет, – пояснил Кащей, – он показывает того, кто проник в чужое жилище, в данном случае – в гостиничный номер, где мы остановились на сегодня.
– Что им там понадобилось? – возмутился Доминик. – Да я их сейчас…
Кащей приподнял ладонь, призывая Доминика приостановить поток ругательств.
– Я сегодня успел побывать на приеме у советника Логвина, – объяснил он, – и спросил у него о сундуке.
– Хочешь сказать, что это он?
– Да.
– Но он не верит в сказки!
– Я тоже так думаю, – сказал Кащей. – И отсюда вывод: мифический сундук существует на самом деле.
Они немного помолчали. Кащей продолжил:
– Дамы и господа, – виноватым голосом сказал он, – я вынужден признаться: мы влипли в неприятности, и исключительно по моей вине! Теперь Логвин нас так просто не отпустит: я сказал ему, что знаю, где ключ, и, похоже, он решил, что разгадает тайну сундука и заполучит в свои руки власть над миром. Кто желает запустить в меня чем-нибудь тяжелым и острым – я не возражаю.
Доминик и Ларриан синхронно застучали пальцами по столу.
– Вам надо бежать! – воскликнула Лилит, отыскивая взглядом первого советника. Тот стоял далеко от них и разговаривал с агентом. – Логвин всегда был таким серьезным, без чувства юмора. У вас осталось в гостинице что-то такое, за чем следовало бы возвращаться?
– Нет.
– Это хорошо! – обрадовалась она. – Значит, считайте, что вам удалось сделать половину дела!
– Почему ты помогаешь? Он – твой советник, а мы всего лишь чужестранцы!
– Во-первых, не мой, а отца, а во-вторых, я всю жизнь мечтала ему насолить, а тут такой случай! – честно призналась Лилит. – Сегодня, кстати, он совсем на себя не похож. Не пойму никак, что на него нашло: он никогда никого не разыгрывал и не шутил, потому что совершенно не понимал, где и для чего смеяться. А здесь за один вечер случилось столько всякого, что я ушам своим не поверила, когда услышала его чистосердечное признание в причастности к происходящему. Батюшка уже думает о том, чтобы возместить ему хотя бы часть расходов.
– Вот потому и признал, что денежек захотелось! – сказал Кащей. Пришла пора раскрыть карты. – На самом деле он причастен к происходящему меньше, чем каждый из вас. Это мои шуточки.
– Правда?! – изумились все. – Чем докажешь?
– Этим! – Кащей положил на стол пульт дистанционного управления. Лилит дотронулась до него и произнесла удивленно:
– Какое странное дерево, такое гладкое… И что оно доказывает?
Кащей скрестил руки на груди:
– Набери на нем число сорок три и посмотри на трон своего любимого батюшки. Обещаю, что ничего страшного не случится. Честно! Я не самоубийца. Ничего плохого не думай и смело нажимай на кнопку!
– Учти, что не так – это твоя последняя шутка! – полушутя пригрозила царевна. – Советнику отдам!
«Многие так говорили про последние шутки!» – подумал Кащей, потирая многострадальную шею. Сколько ей пришлось пережить в свое время, страшно вспомнить.
– Я целиком в твоей власти!
– Тогда ладно! – и Лилит нажала на кнопку. Любовавшийся танцующими парами царь пребывал в сладкой полудреме и изредка закрывал глаза минут на пять-шесть, но крепко не засыпал, разрешая себе короткие сонные паузы. Логвин сидел в трех шагах от него и мрачно взирал на доведенную до состояния непрерывного веселья публику.
И потому тихий-тихий смешок не сразу привлек к себе рассеянное от усталости внимание царя. Поначалу решив, что загруженный советник окончательно съехал с катушек и теперь тихонечко подхихикивает себе под нос, царь приоткрыл левый глаз и скосил его в сторону Логвина, который, судя по выражению его лица, в данный момент мог издавать какие угодно звуки, кроме тихого подхихикивания. Куда ближе к его состоянию подходило грозное рычание разозленного волка, но в связи с чем возникли подобные ассоциации, царь так и не понял.
