Билл — герой Галлактики - Гаррисон Гарри (книги хорошего качества .TXT) 📗

Звуки бравурного марша эхом разносились по холмам, бились о скалистые выступы и замирали в зеленой тени под деревьями. Из-за поворота, гордо печатая шаг, вышла маленькая торжественная процессия, возглавляемая блистательным роботом-оркестром. Золотые лучи играли на его сочленениях, солнечными зайчиками вспыхивали медные инструменты, на которых азартно наяривал робот. За ним катил небольшой отряд разномастных подсобных механизмов, а в арьергарде одиноко шагал седой сержант-вербовщик, побрякивая рядами медалей. Дорога была ровная, но сержант вдруг споткнулся, оступившись, и выругался с той замысловатостью, которая достигается лишь многими годами службы.

— Стой! — скомандовал он.

Маленький отряд остановился; сержант прислонился к каменной стене, ограждавшей дорогу, задрал правую штанину и свистнул. К нему быстро подкатил один из роботов, протягивая ящик с инструментами, из которого сержант вынул большую отвертку и подтянул болт на искусственной ноге.

Затем выдавил на шарнир несколько капель из масленки и опустил штанину.

Выпрямившись, он увидел за оградой робомула, запряженного в плуг, и крепкого крестьянского парнишку, бредущего за мулом.

— Пива! — гаркнул сержант. — И «Элегию космонавтов»! Робот-оркестр заиграл нежную мелодию старинной песни, и к тому времени, когда робомул закончил борозду, на ограде уже стояли две запотевшие глиняные кружки с пивом.

— Славная мелодия, — сказал паренек.

— Хочешь пивка? — предложил сержант, вытряхнув в кружку белый порошок из спрятанного в рукаве пакетика.

— С удовольствием. Жарко сегодня, как в чер… как в пекле.

— Ну скажи «в чертовом пекле», сынок, мне это слово знакомо.

— Мама не велит браниться. Какие у вас большие зубы, мистер!

Сержант клацнул зубами.

— Такой взрослый парень обязательно должен ругнуться иногда. Был бы ты солдатом, мог бы поминать черта сколько угодно — даже «твою мать!» мог бы говорить, если б захотел.

— Не думаю, что когда-нибудь мне захочется говорить такое. — Под густым загаром у парнишки проступил яркий румянец. — Спасибо за пиво, надо пахать. Мама не велит мне разговаривать с солдатами.

— Твоя мать совершенно права. Большинство из них — законченные алкаши и матерщинники. Слушай, сынок, а хочешь посмотреть снимок последней модели робомула, которая может работать тысячу часов без смазки? — Сержант протянул руку, робот вложил в нее портативный проектор.

— Ой, как интересно! — Парнишка прильнул к проектору и покраснел еще сильнее. — Это же не мул, мистер, это девчонка и даже без одежки…

Сержант быстро нажал на кнопку в крышке аппарата. Что-то щелкнуло, и парнишка застыл как вкопанный. Ни один мускул не дрогнул у него на лице, пока сержант вынимал проектор из его парализованных ладоней.

— Возьми перо, — сказал сержант. Пальцы мальчика послушно сомкнулись.

— Теперь подпиши этот бланк внизу, где напечатано «подпись рекрута».

Скрипнуло перо, и в тот же миг воздух прорезал чей-то пронзительный жалобный вопль.

— Чарли! Что вы делаете с моим Чарли! — причитала древняя, совершенно седая старуха, ковыляя из-за холма.

— Твой сын стал солдатом к вящей славе императора, — сказал сержант и махнул роботу-портному.

— Нет, ради Бога, нет! — умоляла женщина, цепляясь за руку сержанта и орошая ее слезами. — Одного сына я уже потеряла, неужели этого недостаточно… — Сквозь слезы она посмотрела на сержанта и вздрогнула: Но вы… ты… ты же мой сын! Билл, ты вернулся домой! Я узнала тебя, мой мальчик, несмотря на эти зубы, и шрамы, и черную руку, и протез вместо ноги! Сердце матери не обманешь!

Сержант хмуро взглянул на старуху.

— Может, ты и права, — сказал он. — То-то мне этот Фигеринадон-2 показался знакомым.

Робот-портной закончил работу: ярко засиял на солнце мундир из алой бумаги, блеснула тонюсенькая пленка на сапогах.

— Стано-о-вись! — гаркнул Билл, и рекрут перелез через стенку.

— Билли, Билли! — рыдала старуха. — Это же твой младший брат, это Чарли! Ты не заберешь своего младшего братишку в солдаты, ведь правда?!

Билл подумал о матери, о маленьком братишке Чарли, о том месяце службы, который ему скостят за нового рекрута, и рявкнул:

— Заберу!

Гремела музыка, маршировали солдаты, рыдала мать, как рыдают матери во все времена, а бравый маленький отряд все дальше уходил по дороге, пока не скрылся в закатном зареве за вершиной холма.