Билл, герой Галактики, на планете десяти тысяч баров - Гаррисон Гарри (читать книги без сокращений TXT) 📗
Он отправился пропустить стаканчик-другой, сильно надеясь, что по дороге не столкнётся ни с чинджером, ни с колпартийцем.
Глава 2
Билл чувствовал себя полностью и безоговорочно счастливым.
Точнее, не совсем безоговорочно. И не полностью. Остатки человеческих чувств уже задрожали в его душе; они подняли свои головки из бездонной пропасти забытья, словно хрупкие апрельские ростки, навстречу обещаниям весны, готовые расцвести цветками надежды.
Планета Баров!
Все эти годы — теперь они казались веками, — что он провёл в армии; годы военных лагерей, суровых битв на жутких планетах; годы, проведённые в провонявших солдатским потом кораблях — до сих пор тошнит, как вспомнишь, — на жёсткой солдатской койке, без гроша в кармане.., все эти годы самая мысль об отпуске была под запретом — солдаты увольнялись только в Вечность. Солдат должен был служить своему Императору двадцать четыре с половиной часа в сутки и триста шестьдесят шесть дней в году — и это при том, что куцый галактический календарь был вдвое короче древнего юлианского. Тяжкую солдатскую жизнь скрашивали скудные удовольствия: утренние девочки по цене кредитка — минутка (вечером девочки стоили намного дороже); суррогатные сигареты (их курили только для того, чтоб хоть немного сократить постылую жизнь); комиксы (ура-патриотическая чушь, где все негодяи — либо чинджеры, либо колпартийцы); ну и, конечно, выпивка. Но даже эти нехитрые радости простого солдата были достаточно пресными. Потаскушки были далеко не первой молодости и из последних сил заколачивали деньгу на инвалидную коляску. Сигареты делались из табачного мусора и крошки — сортовой табак приберегали для начальства. Литературные достоинства комиксов в лучшем случае не мешали использовать последние в качестве туалетной бумаги.
А спиртное...
Назвать сие пойло ракетным топливом — значило бы обидеть все ракетные двигатели в обитаемой Вселенной. Это был отвратительный на вкус дешёвый синтетический этиловый спирт. Ходили слухи, что его доставляют с планеты Гробовщиков и при этом сильно разбавляют жидкостью для бальзамирования трупов.
Билл долгое время не понимал разницы, но в течение своей бурной, полной приключений жизни ему удалось отведать настоящего пива, натурального вина и даже несинтетического виски, джина и рома. Теперь он не колеблясь посвятил бы остаток жизни тому, чтобы попасть на планету, где можно от души наслаждаться изысканными продуктами виноделия.
Такой планетой и была, по слухам, планета Баров.
И вот ГБР посылает его именно туда!
Но при условии, что он отыщет парня, досье которого в ванильской папке он сегодня получил. (Билл точно знал, что папка была ванильская, а не манильская, потому что, поднабравшись за завтраком, употребил её на закуску.) Так случилось, что человек, которого Биллу предстояло разыскать — младший лейтенант Хардтак Брендокс, — в данный момент находился на одной с ним планете, где располагался центр Галактической администрации и главное производство по пошиву женского белья, — на планете под названием «Шкаф».
После бесчисленных вопросов, расспросов, запросов и справок (не говоря уже о посещении многочисленных любимых баров Брендокса) Биллу удалось выяснить, что дивизия Брендокса в настоящий момент находится на базе «Печальный эфир».
— Короче! — рявкнул из-за кучи бумаг капитан Квотерпаундер и подозрительно глянул на Билла. — Лейтенант Бренди? Жуткий алкаш. Он даже потеет спиртом. Но ты опоздал, охламон. Вчера надо было приходить. Его направили на Чёртову планету.
— Какую планету?
— Чёртову планету, чучело, — ты что, плохо слышишь? Название такое. Её так в народе называют. Планета Смерть-69, если быть точным. Самая настоящая мясорубка, и наши парни там бьются с вонючими чинджерами, Ахура Мазда, спаси их души!
— Может, отзовёте его обратно? У меня правительственное задание. — Билл показал висевший на руке браслет, выданный ему в ГБР.
— Прах тебя возьми, рядовой. Эта побрякушка здесь ничего не стоит. Брендокс уже отправлен на стартовую площадку. — Капитан мрачно уставился на свой хронометр. Убедившись, что он ещё ходит, впился глазами в циферблат, украшенный портретом любимого Императора. — До старта осталось два часа. Если поторопишься, то, может, успеешь. — Он злорадно усмехнулся. — А то, может, и прокатишься с ним. Я слышал, что в этом году Смерть-69 в большой моде у самоубийц.
— Нет уж, спасибо. Мне жить не надоело, — бодро ответил Билл.
Капитан с подозрением глянул на него.
— Что с тобой, солдат? Не жалеть самой жизни за правое дело — твой прямой долг. Со щитом или на щите! Сам знаешь.
— Нет, сэр! То есть да, сэр! — Билл с ужасом понял, что чуть было не проболтался о своём назначении на планету Баров. А это совершенно недопустимо, и не только потому, что задание совершенно секретное, но и потому, что капитан мог запросто пристрелить его на месте — из чистой зависти. — Это со мной от радости. От одного только вида прекрасного портрета нашего доброго Императора, что у вас за спиной.
— Неужели? Оно и понятно. Ты бываешь на Шкафу раз в год, а мы выбираемся отсюда раз в год. Понял?
Билл усмехнулся, оскалив клыки по последней армейской моде. И отдал честь сразу обеими правыми руками.
— Ясно, сэр!
И рысью помчался на розыски лейтенанта Брендокса, пока корабль не унёс его в глубокий космос.
* * *
Стартовый комплекс под названием «Счастливые старты» находился в двух часах езды на гравикаре, но Билл гнал как сумасшедший и умудрился доехать за полтора, задавив по дороге пару кошек, собаку, одну старушку и одного младшего лейтенанта.
Как всегда, приближаясь к имперскому космодрому, Билл не смог удержать вздох изумления при виде огромных кораблей, нацеленных в небо. Их обшивка сверкала под лучами солнца, серебряные гордые носы, казалось, бросали вызов приключениям.
Затем, как обычно, он почувствовал горькое разочарование, когда охрана пропустила его за голографический фасад космодрома и его взору открылась закопчённая реальность имперской стартовой площадки. Из растрескавшейся земли вырывался чёрный дым. Запах дизтоплива и серы наполнял воздух. Чумазые техники, словно муравьи, сновали туда-сюда на задрапированных рабочих тележках. Штук двадцать кораблей торчали из чёрной земли, как диковинные грибы. Их обшивка была изрыта космической пылью и загажена птичьим помётом бесчисленных миров.
На каком из них Брендокс, вот вопрос!
Билл остановил серокожего военного с капральскими нашивками и попытался хоть что-нибудь у него выяснить.
— Смерть-69? Трудно сказать. Сейчас к старту готовятся сразу три корабля. А вот какой из них летит туда?
На лбу у капрала Билл заметил характерные шрамы. Роботомия. Вот почему его не отправляют; наверное, раньше он был нарушителем или сорвался в самот (это слово никогда не расшифровывалось, потому что в Галактической армии выражение «самовольная отлучка» было под запретом). Роботомия — почти то же самое, что и лоботомия, с одной лишь разницей: на место удалённого серого вещества устанавливался микрокомпьютер, который управлял поведением жертвы по заданной программе.
Капрал печально вздохнул:
— Хотел бы и я отправиться на славную битву. Увы, я всего лишь наземный таракан. Служу Империи в дыму и грязи. Но, как говорит Император, даже те на службе, кто стоит и ждёт!
— Ждёт? Чего ждёт? Перестань молоть чепуху и покажи мне корабль.
Капрал посмотрел на него остекленевшими глазами и улыбнулся.
— Ладно, не бери в голову, — успокоил его Билл. — Сам разберусь. Не так уж это трудно.
Готовый к старту корабль выглядит иначе, чем эти развалюхи. У него должны быть задраены все люки — неплохая мысль! Обычно они дрожат, как вулкан перед извержением, испуская клубы пара изо всех щелей, как перегревшийся чайник. Иногда корабли и впрямь взрывались; при этом погибала и команда, и пассажиры, и те, кто по невезению оказывался поблизости. В прошлом, в эпоху атомных двигателей, случалось, что взрывом сметало целые города. Поэтому теперь запретили использовать атомные двигатели на старте. Начальный толчок давала катапульта, потом включались двигатели на реактивной тяге. И если взрыв всё-таки происходил, то на большой высоте, где, как известно, высших офицеров не бывает.
