Судьба попугая - Курков Андрей Юрьевич (книги без сокращений .TXT) 📗
Откуда-то раздался грохот. Потом кто-то громко закряхтел, выматерился кратко и затих.
Добрынин вылез из-под одеял и обнаружил, что спал совершенно одетым.
В казарме было нежарко.
По старой памяти нашел Добрынин столовую, селза деревянный стол.
Из окошка выдачи пищи высунулась удивленная физиономия солдата с Востока.
— Кушать, да? — спросил он.
— Да, — ответил Добрынин, протирая не умытые со сна глаза.
— Каша, мясо, да? — снова спросил солдат.
— Ага.
— Мясо медведь, — объяснил солдат-повар. — Кости нэт осколки снаряд есть. Кушать осторожно надо…
Добрынин кивал, Ожидая, когда уже что-нибудь появится перед ним на столе.
Минут через пять появилось обещанное. Перловая каша прохладная, но с прожилками застывшего жира. И мясо, бурое, еще теплое.
— А пить? — спросил Добрынин.
— Чай нэт. Командир забрал. Вода в ведро! Завтрак оказался не аппетитным, но сытным. Поднявшись после того, как тарелка стала совсем пустой, за исключением железных снарядных осколков, вытащенных из мяса, народный контролер пошел искать полковника Иващукина.
Вместе с сытостью пришло к Добрынину желание работать, и работать немедленно.
Иващукина нашел в его комнате-кабинете. Полковник сидел за столом, углубившись в книгу.
Добрынин кашлянул, привлекая внимание.
— А-а! — Иващукин поднял глаза на народного контролера. — Как самочувствие? Проспался?
— Да, в общем-то…
— А позавтракать?
— Спасибо, я уже… Я думаю, надо работать ехать…
— А куда теперь? — поинтересовался полковник. Добрынин пожал плечами.
— Главное, чтобы было что проверять… может, завод какой или фабрика?!
— Ну, этого тут поблизости нету… — Иващукин задумался на минутку, и вдруг его осенило: — Слушай, а давай заготовку пушнины проверишь?
— Давай! — согласился Добрынин.
— Отлично! — улыбнулся командир части. — Поедешь в Бокайгол, там и радиостанция есть, радист Петров сидит. Если что — можешь через него с нами связаться.
— А как я туда доеду?
— Ну, брат, что мы тебя не отвезем, что ли, — развел Руками полковник. — А танк у нас для чего?
Добрынин окончательно успокоился.
— Давай я тебе на карте покажу! — сказал, поднимаясь из-за стола, Иващукин. Карта висела на стене.
— Вот, смотри, здесь мы! — Иващукин ткнул толстым пальцем в красную точку, вокруг которой разливалось сплошное салатное пятно. — А вот тут Бокайгол!
Добрынин, следивший за пальцем полковника, удивился расстоянию, но промолчал.
— Ближе только Хулайба, но ты уже там был! — развел руками Иващукин.
Народный контролер кивнул.
Через полчаса заправленный под завязку танк стоял перед входом в домикштаб. Рядом с боевой машиной переступал с ноги на ногу солдатик-танкист.
Урку-емец сердечно прощался с военными друзьями. Даже прапорщик, самый угрюмый и нелюдимый среди местных военных, и тот пришел обнять Дмитрия Ваплахова.
Добрынин зашел в комнату-казарму забрать свой вещмешок.
Вышел во двор. Глотнул морозного воздуха и потопал к танку, на ходу застегивая подаренный Иващукиным кожух.
Подошли туда и полковник с двумя солдатами, несшими ящик бутылок питьевого спирта.
— Че это? — спросил Добрынин.
— Это Дмитрия хозяйство! — ответил полковник. — Это он честно в карты выиграл! Пригодится в дороге!
Прощание было кратким.
Затащив ящик бутылок в танк, солдаты выбрались наружу, потом в люк спустился Ваплахов, Добрынин и солдат-танкист. Загудела тяжелая машина и поехала, оставив позади военный городок и его обитателей.
Первое время ехали молча. Урку-емец пребывал в грустном настроении — видимо, не хотелось ему покидать военный городок и новых друзей.
Добрынин думал о громадности Родины. О том, что сердце Родины Москва — намного теплее далекого Севера.
Вскоре ему надоело молчать и, вытащив из вещмешка мандат на имя Ваплахова, он протянул документ Дмитрию.
Дмитрий, прочитав свой мандат, просиял.
— Я теперь тоже русским могу быть?!
— Почему? — Добрынин удивился.
— Ну раз я — помощник русского человека Добрынина то я могу тоже русским быть?! — повторил свой невнятный полувопрос-полуутверждение урку-емец.
— Зачем тебе русским быть? Ты же урку-емец!
Слова народного контролера дошли до Дмитрия, и он задумался.
Танк ехал по давно прорубленной в тайге просеке-дороге, оставляя за собой на снегу две полосы гусеничных следов.
Добрынину захотелось пить — после вчерашнего застолья в горле была такая сушь, что предложи сейчас кто-нибудь народному контролеру литр компота — за раз выпил бы, одним глотком!
— Что-нибудь выпить есть тут? — наклонившись поближе к танкисту, спросил Добрынин.
— А-а? — переспросил солдат, не разобрав в гулком шуме едущего танка слова народного контролера.
— Пить! Пить! — повторил Добрынин и показал обернувшемуся танкисту свой открытый рот, добавив смысла жестом правой руки.
Танкист показал на ящик питьевого спирта.
— Нет! — крикнул Добрынин. — Другое! Вода есть?
Танкист отрицательно замотал головой.
Вздохнув тяжело, Добрынин вытащил из ящика одну бутылку. Открыл, приложился и тут же, после первого глотка, скривил лицо до неузнаваемости из-за отвратности вкуса этого напитка.
Танк вдруг остановился, и стало тихо.
— Что там? — спросил Добрынин, увидев, что танкист прилип к щели обозрения.
Солдат пожал плечами и полез в люк.
Добрынин, отставив бутылку, заглянул в обзорную щель. Перед танком белоснежную просеку-дорогу пересекала широкая полоса следов.
— Стадо какое-то прошло? — пожал плечами Добрынин. — Стоит из-за этого останавливаться!
Ваплахов тоже заглянул в щель. Присмотрелся и тут же полез в люк.
Добрынин, не захотев оставаться в танке один, тоже выбрался на морозное безветрие. Хрустнул снег под ногами.
Подошли они к этой протоптанной дороге.
И тут народный контролер отвлекся от неприятного спиртового вкуса во рту — перед ним на снегу были видны следы десятков человеческих ног, совершенно босых, с отпечатками пальцев.
Дмитрий присел на корточки и уставился на следы напряженным взглядом.
Солдат-танкист просто стоял с открытым ртом.
Добрынин нахмурил брови, пытаясь найти какое-нибудь объяснение увиденному, но это ему не удавалось.
Ваплахов поднялся, пристально посмотрел в ту сторону, куда вели десятки следов, и медленно пошел туда.
— Ты куда? — спросил Добрынин.
— Посмотреть надо, — ответил, не оборачиваясь, Дмитрий.
Пройдя метров сто — сто пятьдесят, Ваплахов остановился и снова присел на корточки, что-то разглядывая. Добрынин и танкист подошли к нему.
— Дерьмо, — сказал солдат-танкист сам себе, увидев, что Ваплахов действительно разглядывает темно-коричневую кучку, лежащую в центре небольшого круга бурой земли, вынырнувшей из-под растаявшего снега.
— Дня три назад прошли! — сказал Ваплахов. «Тоже мне следопыт! — подумал Добрынин. — Много ты по этому узнать можешь!» Танкист пожал плечами. Он тоже с сомнением подумал о возможности определять что-нибудь по оставленному кем-то дерьму.
— Это мой народ, — проговорил дрожащим голосом Дмитрий. — Урку-емцы…
— Что живы? — недопонял Добрынин. Ваплахов, поднявшись на ноги, кивнул.
— Только они могут голыми ногами ходить… Надо проверить… Один должен быть в унтах! — вспомнив, проговорил он. — Если есть следы от унт, значит они!
Танкист и народный контролер зашарили глазами по истоптанному снегу.
— Да не, — выдохнул с паром солдат. — Тут все босиком! У-ух, в такой морозище голыми пятками по снегу!
Добрынин молча просматривал следы и вдруг отчетливо увидел более мягкий след обутой ноги.
— Есть! — крикнул он стоявшему недалеко Ваплахову. — Есть один!
Дмитрий подошел, осмотрел след.
— Точно они, — сказал он через минуту. Но радости в его голосе не было.
— Что, может, поедем следом? Поищем? — предложил Добрынин.
Дмитрий молчал.