ВИА «Орден Единорога» - Лукьянова Наталья Гераниновна (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
В результате долгих рассуждений все пришли к выводу, что большие опасения внушают судьбы Шеза и юного оруженосца. Аделаид в критических ситуациях имел свойство окаменевать (а камень из него получался твердостью не уступающий алмазу), единорожек — хоть и детеныш еще — все-таки волшебное существо. А вот сохранность фанерной гитары среди несущихся на огромной скорости валунов и тому подобных штук — вещь проблематичная. Что же касается Рэна О' Ди Мэя… В общем, если решили все-таки хоть немного поспать, лучше обо всем этом не думать.
Во сне Битьке приснились «Битлы». Они плыли по Аль-Таридо на желтой подводной лодке. По небу летел разрисованный типа как граффити дирижабль, на его боку было написано «Лед Зеппелин», а также целая куча надписей типа «Кто-то плюс кто-то равно любовь». Особенно запомнилась почему-то Битьке такая «Света плюс Смирнов». Битька со смятением в сердце начала искать среди всех этих автографов-признаний свое имя и с кем она плюс, но в это время в кабине дирижабля появился БГ и начал разбрасывать оттуда листовки. Битька сумела поймать несколько, во всех них были вопросы. Например: «Какая рыба в океане плавает быстрее всех?», «Мама, что мы будем делать, когда она двинет собой?», «Когда наступит время оправданий, что я скажу тебе?». Тут Битьке стало горько от последующих строф, где говорилось, что «я не видел шансов сделать лучше». Потом она вспомнила строчку: «Сны о чем-то большем». И начала искать во всем сокровенный смысл. В погоне за смыслом Битька схватилась за лестницу, свисающую с борта дирижабля и начала подниматься. «Лестница на небеса»— подумалось ей. В кабине сидел все тот же БГ в очках как у летчиков начала двадцатого века, и пел про Дубровского. Кроме него там был Бутусов, он ломал стекло, как шоколад в руке и пронзительно кричал: «Я хочу быть с тобой!». Битька села рядом с ним на пол и заплакала. Мимо окна пролетели веселой стайкой «Битлы», они показывали на нее пальцами и пели «О! О! What can I do! Baby in black!». Тут в кабине пилота появился Шез, и они вместе с БГ принялись утешать Битьку песней: Не плачь, Маша, я здесь.
Не плачь солнце взойдет!
Тут действительно взошло солнце. Битька открыла глаза, а в душе ее звучало:
Не прячь от Бога глаза,
А то как Он найдет нас.
Небесный град Иерусалим
Горит сквозь холод и лед.
И вот Он стоит вокруг нас и ждет нас…
…Рэн открыл глаза: небо над ним было ослепительно синего цвета. Рэн подумал о том, что небо не могло бы быть таким солнечным и безмятежным, если бы его друзей больше под ним не было. Конечно, оруженосец был убежденным христианином, и даже мысли не допускал о том, что люди, которых он успел полюбить, в случае гибели могли попасть куда-нибудь кроме рая (хотя, конечно, если его старые подозрения не беспочвенны, то ой-ой-ой), но уж лучше бы они были все-таки с ним рядом.
Единорожек нежно лизнул паренька в нос. Рэн сел. Пейзаж вокруг показался ему по меньшей мере необычным: куда ни глянь — песок, который россыпи мелких ракушек и скорлупы птичьих яиц раскрашивали в сиреневые, розоватые, белесо-желтые полосы; и все те же перевернутые вверх основанием скалы на тонких ножках. Кое-где такие скалы слипались в пары и небольшие группы. Тогда получалось что-то вроде арок. Камень скал кое-где изранен был шрамами, изъеден дырами, даже на просвет, а порой отполирован до блеска. Было очень ветрено.
— Устье Аль-Таридо, — прокомментировал сидящий рядом на песке тролль, — здесь на много-много дней пути вокруг такие вот лабиринты из обточенных ветром скал. Кстати, некоторые из них запросто могут и рухнуть. Аль-Таридо вливается в великий океан Бурь.
— Это что? Целый океан ветра? — заинтересовался оруженосец.
— Не совсем, — тролль устроился поудобнее, дабы с должным пафосом описать удивительное природное явление. — Тысячи рек ветра и тысячи рек воды несутся по горам и долинам, чтобы впасть в океан Бурь. Там они все яростно перемешиваются так, что весь океан состоит из жутких воронок, водоворотов и взбалмошных морских течений. К тому же, раз вся вода там перемешена с воздухом, то, можно сказать, океан состоит из бесчисленного множества снующих и суетящихся пузырьков…
— Короче, коктейль «Молотов». А если нас угораздит попасть туда, так сразу получится коктейль «Кровавая Мери», — заключил появившийся из-за соседней арки Шез Гаретт. — Эти края мне также очень понравились, как члену кружка «Юный садомазохист». К счастью, во время моей непродолжительной прогулки по местным ленинским местам я не обнаружил никого потенциально желающего использовать нашу компанию в качестве калорийного завтрака. Но поспешу вас огорчить, никто здесь и в наши завтраки не годится. И даже кофе здесь не вскипятить, так как воды нет. За сим хочется мне воскликнуть: «Гори, гори, мой трансформатор!», а если быть точнее: «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой!», — призыв свой дух гитары обратил к маленькому козленку с рожком на лбу, все это время получавшему истинное удовольствие от речи Шеза, будто какой-нибудь лингвист-коллекционер, — Желательно нам выйти отсюда, пока у большей части нашей команды не возникло желание позавтракать.
Единорожек готовно вскочил и двинулся куда-то вбок. Все остальные тоже поднялись с песка и уже привычно двинулись следом. Правда, где-то минут через пятнадцать единорожек остановился и не без некоторого смущения уточнил:
— Я только не знаю, куда нам идти…
— В конце концов, он еще маленький, — заступился за предмет своего обожания верный тролль, хотя никто и не думал выказывать разочарования способностями единорожки.
Рэн хмурил брови, пытаясь вычислить путь к Аль-Таридо по солнцу. Но, во-первых, солнца в молочно-белом небе видно просто почему-то не было, и даже теней оно не отбрасывало, а во-вторых, хотелось бы не просто выйти к Аль-Таридо, а приблизиться к нему с какой-нибудь безопасной стороны. Что-то внутри Рэна взвыло отчаянно. «Желудок»— определил он. А голова, у которой как известно не в привычках давать покоя ногам, заставила Рэна крутануться на месте. От резкого движения гитара за спиной оруженосца немелодично звякнула. Паренек и дух одновременно подняли друг на друга взгляды, озаренные одной идеей.
— Козе понятно, все это полная чушь. Но других шансов все равно — ноль. Только давай первое, что придет в голову, оруженосец. Первая мысль — самая верная.
Рэн перетащил гитару из-за спины, прикрыл глаза, на ощупь отлавливая первую мысль взял тихий аккорд. Остальные встрепенулись, готовые уже в путь. Рэн еще раз коснулся струн, теперь уже похоже было, что он знает, что ему хочется сыграть, но выбранная песня вызывает у него смущение. Наконец, зардевшись и подняв полные вызова глаза, он посмотрел на Шеза и запел битловскую «Мишель».
— I want you! I love you! I need you! — нежно выводил дрожащий от смущения юношеский голос, и Шез закатил было в возмущении глаза, как вдруг почувствовал: есть. В нем возникло желание идти, двигаться, лететь. Лететь вместе с песней к той, чей образ покачивался на длинных ресницах оруженосца. И, адресовав Рэну осуждающую гримасу, он, как бы не хотя, поманил за собой маленький отряд. «Ишь ты! I want you! Он, интересно, понимает, что он вообще поет!»— думал Шез, еще он думал, что надо, определенно надо вправить пареньку мозги (точнее, запудрить) до встречи с Битькой, которая, а теперь он в этом почти уверен, все-таки жива, втереть ему, что Битька — парень. Ради общего дела, судьбы всех стран и народов. (Как духа в большей степени российского рок-энд-ролла, Шеза иной раз заносило в социальность и глобальность). Надо. Но не сейчас (Прямо мексиканский сериал!). Но ведь действительно не сейчас, иначе парень замолчит, не сможет петь, и вообще, черт его знает, что с ним, таким местным, средневековым, станется, при известии, что он втюрился в однополое с ним существо. Запросто свихнется там, или с собой покончит. Это ведь не Древний Рим, все-таки, а что-то такое типа Англии века тринадцатого. Шансонтилья — одним словом. И до очередной сексуальной революции тут еще,.. ну петь-то он точно перестанет, и тогда они застрянут здесь. «Надежды тающая нить»лопнет, и пытаться «изменить хоть что-нибудь»будет бесполезно.
