Дело трезвых скоморохов - Белянин Андрей Олегович (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
– Вот что, сокол ясный, давай-ка в баньку, а уж опосля за ужином и побеседуем. Авось прояснится дело тёмное…
– Надеюсь, – тяжело вздохнул я. – Знаете, а… вы нам клубок неправильный дали.
– Ну дак и что ж, прости бабушку! Бывает, и старая курица индюшачье яйцо снесёт, увлеклась, значит…
Домой я никого не отпустил, пусть ночуют в отделении, места хватит. Вот дадут с утра свидетельские показания, тогда пожалуйста, а сейчас рисковать нельзя – как я понимаю, ряд подозреваемых по-прежнему гуляет на воле. Кто может поручиться, что опасные акробаты не появятся вновь, дабы заставить девушек умолкнуть «навеки»… Пусть уж лучше Еремеев поставит всю сотню под ружьё и мы одну ночь поживём на осадном положении.
Митя до бани не дошёл: так умаялся, катаясь в аттракционе на курьих ножках, что рухнул в сенях, и будить его – только зря кочергу гнуть. Пошли на пару с царём. Государь здорово изменился за последние сутки. Мылись молча, старательно выбивая друг из друга вениками усталость и напряжение. Разговорились уже потом, отдыхая в предбаннике:
– На арест завтра с утра пойдёшь?
– Нет, ближе к обеду, мне ещё показания взять надо. Кстати, вам со мной делать нечего, у вас в собственном тереме бунт.
– Бояре, что ль?
– Они. – Я вкратце пересказал историю неудачного путча.
Горох сокрушённо покачал головой, отхлёбывая кваску:
– Знаю, дело привычное… И ведь не со зла же, самое обидное, а о государстве радеючи! Они так свой долг перед царём-самодержцем видят, аки псы верные. И что мне с этим дурачьём делать, ума не приложу… Может, выпороть всех?
– Вы у меня спрашиваете? Я тут с одним Митькой управиться не могу, никакого ремня не хватает… А бояре ваши в порубе сидят, умнеют.
– Давно сидят? А то слышал, холодно там у вас, не переумнели кабы…
– Всё законно, – чуть усмехнулся я, – путчисты взяты под стражу в соответствии с прямым указанием матушки царицы, осуществляющей в ваше отсутствие функции премьера.
– Ох и наплёл… – Царь встал, с хрустом расправляя плечи. – Ладно, пойдём глянем, как они… За авторитет милицейский не переживай, ныне при всех ругать не буду.
Одевшись во всё чистое, мы, словно два ангела в белом и непорочном, направились к порубу и попросили стрельцов отворить. Изнутри дохнуло зимней свежестью, сразу захотелось прокатиться на санках и покидаться снежками. Горох самолично сунулся внутрь, быстренько вылез обратно и поманил стрельцов:
– Спускайтесь-ка вниз, парни, и выносите по одному… Да не разбейте!
У меня подкосились колени. Полночи, день, ещё полночи, то есть практически полные сутки, пять бояр (из них трое солидного возраста) просидели в леденющем порубе, не имея возможности даже выйти в туалет! Да за такую служебную халатность меня следовало гнать из милиции взашей и отдавать под суд без разговоров. Не в каждом НКВД применяли пытки холодом, и даже царские заплечных дел мастера использовали кнут и дыбу, в крайнем случае калёное железо, а я…
На моих глазах стрельцы аккуратненько вытащили пять ледяных скульптур, разложив их на травке согласно возрасту и чину. Сегодня же сдам дела, попрошу у Еремеева пищаль и застрелюсь, как подобает мужчине. Ибо смерть этих людей по моему недосмотру ляжет несмываемым пятном в короткой и яркой летописи Лукошкинского отделения. В конце концов, незаменимых людей нет, а значит…
– Ничего, в баньке отойдут, – философски хмыкнул царь, нагибаясь и тенькая ногтем по синему бодровскому носу. – Поддайте парку покрепче, да водки им туда, пряников… Нет, пряников не надо, сухарей чёрных, пущай вину чуют. Ну-ка, взялись, молодцы!
Пока я стоял соляным столбом, не веря в очевидное, государь сорганизовал стрельцов на ленинский субботник.
Меня ни в чём не упрекал, ни о чём не расспрашивал и, кажется, казнить за истребление цвета боярской думы не собирался. Равно как и принимать мою благородно поданную отставку с последующим харакири. А вот когда мы после всех трудов праведных зашли наконец-то к бабке в терем, то на пороге нас встречал рыдающий сюрприз – в лице истосковавшейся царицы Лидии! Грозная государыня повисла на шее потерянного мужа, по-немецки бормоча что-то бессвязно ласковое.
– Ну, не надо… Да что ж ты… Мы ить цари, нам не положено, – неуклюже утешал её Горох, а я, прекрасно представляя себе развязку сцены, взял со стола два пирожка и под шумок поднялся к себе наверх. Надо успеть подумать и выспаться… Или наоборот, сначала выспаться, а с утра подумать? Ни того, ни другого толком не удалось, потому что в мою комнату без стука зашла Яга. В руках у неё была большая чашка липового чаю.
– На, милок! Чего ж всухомятку-то есть… Опять же о дне завтрашнем побеседовать следует, да и решение суровое принять. Покуда вы с Митенькой подвиги ратные вершили, я тут факты к фактам сопоставила. И странное дело выходит…
Мне очень хотелось спать, но Ягу мои зевания не разжалобили, а выслушав бабку до конца, я понял, что уже не усну. Тем паче что пьяные песни отогревшихся и разомлевших бояр доносились даже досюда…
– Ты сам посуди, сокол ясный, ить мы перед преступниками энтими – ровно на скатерти белой всей опергруппой стоим. Они нас видят, мы их – нет! Мы что ни придумаем, ан у них уж на то своя отмазка есть! Ну кабы кто им информацию сливает, злодеям… Давай по порядочку пойдём: чтоб в терем влезть да парнишке нашему косу за пазуху сунуть – надо ж и двор знать и где да что, как пролезть, как уйти, как от взглядов стрелецких схорониться. Вот чем хошь меня в лоб бей, а не первый раз они у нас в отделении! Когда тебя, сердечного, купецкие наймиты бить хотели, кто удавку иноземную бросил? Кто тебя спеленал, обездвижил? Следили, значит, время выбирали, били, так чтоб наверняка! А в те поры, как вы с царём от Весёлого дому шли, кто на вас драчунов руконогих навёл? Да и в самом дому вроде покушение было?! Вот видишь, было…
– Ну и какой следует вывод?
– А такой, что много знают про нас! – Яга мрачно сощурилась и прошептала: – Уж не предатель ли низкий в рядах милицейских затесался…
– Оборотень в погонах?
– Охти ж мне! – перекрестилась бабка. – Да нешто и вправду оборотень?
– Нет, это так, фигура речи… – поспешил успокоить я. – Ничего, вот завтра возьмём директора цирка за задницу, все вопросы сами и отпадут.
– Э-э… Никитушка… ить запамятовала я… убёг он.
– Как?! Что же вы молчали?! Куда, когда, почему не задержали?
– Да кто ж подумать мог… – чуя себя виноватой, стушевалась наша знающая оперативница. – Ты ить ушёл, а…
– Я ушёл за ВАШИМ котом!
– …ну и это, Еремеев, поди, недосмотрел…
– В моё отсутствие вы – главная, а не Еремеев!
– …а я и говорю, мол, чёй-то за ящиком волшебным никто не идёт. Стрельцы сбегали и… доложили…
– Погоню послали?! – уже прекрасно понимая бессмысленность поздних разборок, тяжело вздохнул я.
– А как же, милай! – обрадовалась бабка. – В сей же час всю бригаду нашу конную вдогон отправила.
– Нашли?
– Ага! Уж ты, участковый, из себя дурачка-то не строй! Ежели б нашли, так распиналась бы я тут перед тобою, безвинно виноватая?..
Я сокрушённо покачал головой и заткнулся, стоит продолжить в том же духе ещё минут пять, и она на меня всю ответственность повесит. Кто у нас начальник? Вот и расхлёбывайте, батюшка сыскной воевода…
– Остальные скоморохи на месте?
– Навроде да…
– Хорошо. Что-нибудь ещё есть позитивного?
– Я тебе щец с курятиной наварила, и пирожки грибные удались.
На этом мы примирились и, не ища крайнего, вернулись вниз в горницу. Царь с царицей давно отбыли. Девушки спали вповалку в комнатке Яги. Бабка быстренько накрыла на стол, и поздний ужин (ранний завтрак?) в три часа ночи показался мне необычайно вкусным. Моя хозяйка ещё что-то рассказывала, объясняла, выпытывала, я односложно отвечал, но мысли мои были далеко.
Шамаханы, лес, колдовство, наркотики как попытка подчинить себе город, подосланные убийцы, старательная дискредитация органов правопорядка, холодный и расчётливый ум того, кому всё это выгодно… И почему же я так долго не могу назвать имя заказчика? Потому что главное не это, главное – имя его резидента! Бабе Яге можно доверять: если она говорит, что Кощей наращивает мясо (а значит, не покидает своё логово на Лысой горе), то так оно и есть. В Лукошкине действует его доверенное лицо, снабжённое всем необходимым и осуществляющее постоянный контроль над исполнением чёрных замыслов хозяина.
