Этот несносный Ноготков - Белов Лев (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
Один из микри мне тут же ответил, что из почтения к представителю Голубой Планеты Океания можно было бы и увеличить высоту дворца, но это займет не менее...
— Не менее трех недель! — вырвалось у Алика.
— Какой ты шустрый, — усмехнулся Кандзюба. — Нет, Алик, не менее пятнадцати минут! И он отдал распоряжение группе микри (видимо, из другой прослойки), и те куда-то скрылись. А уже через минуту я заметил, что цилиндрическое здание начинает расти на моих глазах! Через четверть часа оно достигло не менее двадцати пяти метров! Оказывается, я был свидетелем осуществления метода строительства, который именуется молекулярным и основан на тех же принципах, что и наш способ выращивания кристаллов.
— Прямо-таки сказка из передачи «Спокойной ночи, малыши!», — пробормотал доктор медицины.
— Сказка? — повторил Кандзюба. — Послушайте, что было дальше!
— Ну да, — буркнул астроботаник, — вам стали показывать химические опыты, во время которых...
— Из обыкновенной морской воды, — завершил академик,
— был получен окисел гиппопотама. Дайте мне формулы этой реакции!
— Совсем затюкали, — вздохнул доктор геологии. — Пощадите!
— Будьте лаконичны, и ваша жизнь спасена! — отрезал академик.
— Буду конспективен, — резанул воздух ладонью Кандзюба. — В огромном круглом зале собралось тысячи полторы микри, над которыми парили сотни иоллитов. Буквально в центре этого огромного за...
— Короче! — перебил академик, — Просто — «в центре зала».
— Просто в центре зала, — повторил геолог, — находился...
— Что вы толчете воду в ступе? — вспыхнул академик. — Короче!
— Короче, я уже забыл, что хотел сказать, — сообщил Кандзюба,
— Ваше понятие о лаконизме, Гелий Михайлович, перешло в свою противоположность, — с укоризной заметил Ноготков. — Пусть уж лучше Роман Павлович рассказывает как может, а вы не перебивайте!
В общем, посередке стоял огромный светящийся стол овальной формы. На нем ничего, кроме маленькой золотой шкатулки с открытой крышкой, не было, а вокруг разместились микри — их я насчитал около пятидесяти, причем над каждым висел иоллит. Где-то заиграли невидимые трубы, и мне послышались звуки какого-то, видимо, гимна. Во всяком случае, во время его исполнения микри стояли, а иоллиты вращались вокруг своей оси с неимоверной быстротой. Я взглянул на золотую шкатулку — ото, очевидно, был подарок знатному имениннику. Между тем стоявший рядом со мною микри из Координационного научного центра сунул мне в руку нечто вроде пластмассовой гайки и шепнул, чтобы я не выпускал ее из рук. Оказалось, что мне вручили хитроумный аппарат-переводчик. Его сигналы передавались через мою кожу в мозг, и я отлично понимал, о чем говорят. Один из микри, сидевших па столом, произнес зажигательную, но довольно короткую речь. Из нее я уразумел, что виновник торжества — краса и гордость блистательной Иоллы, светоч науки, средоточие неисчерпаемой мудрости и так далее...
Затем говоривший добавил, что Вэ-хэ-эн-вэ и его, наметьте, предстоящий трудный научный подвиг не является плодом деятельности одного микри, а представляет собою совокупность титанических усилий всего Координационного научного центра. Меня несколько поразила и даже озадачила столь мудреная фраза, но я воспринял это как легкий дефект аппарата-переводчика.
После своей торжественной речи микри, которого, оказывается, звали Пэ-кэ-эн-цэ (что означает Президент Координационного Научного Центра), объявил о награждении десяти ученых орденами, которые им пожаловал сам Гэ-эр-пэ в знак признания их выдающихся научных заслуг. Мне показалось, что в принципе это довольно логично — чествуют одного ученого, а награждают целую группу: достижения одиночки есть результат деятельности коллектива. — Кандзюба невинными глазами посмотрел на академика.
— Финита ля коммэдиа (представление окончено, итл.), да?! зловеще улыбнулся Гелий Михайлович.
— Отнюдь, — невозмутимо ответил доктор геологии. — Для меня представление только начиналось! После церемонии награждения я спросил микри, который вручил мне аппарат-переводчик, какая именно годовщина Вэ-хээн-вэ сегодня отмечается и какой из десяти ученых, получивших ордена, юбиляр.
«Как? — удивился микри. — Разве вы не поняли, что сегодня отмечается день рождения Вэ-хэ-эн-вэ, который, между прочим, находится в самом центре?» Я объяснил, что хочу знать, сколько лет исполнилось юбиляру. Мне показалось, что микри захихикал. «Сколько лет? — повторил он после небольшой паузы. — Вы ничего, оказывается, не поняли. Сегодня — день рождения, ясно? Вэ-хэ-эн-вэ появился на свет се-го-дня!» Вы понимаете, друзья, меня уже раздражал этот разговор, и я без обиняков заявил, что меня интересует точная дата рождения. «Ах, точная дата? — переспросил микри. — Так бы и сказали. Сейчас Вэ-хэ-эн-вэ ровно десять часов и семнадцать минут!» Я не мог произнести слова. Выходило, что весь этот шум был поднят в честь младенца! Но при чем тут корифеи науки? Я спросил микри, где же в таком случае находится новорожденный. «В самом центре, — уточнил он, — я уже вам говорил об этом — в самом центре стола, в золотой шкатулке!»
— Нонсенс, милостивый государь! — буркнул цитолог. — Нонсенс!
— Именно эта мысль мелькнула у меня. Я попросил объяснений. «Ордена, — сказал мне микри, — получили ученые, создавшие Вэ-хэ-эн-вэ. Его запрограммировали после девятисотлетней работы с генами. Понимаете, почти тысячелетие ученые трудились, чтобы вывести, создать Вэ-хэ-эн-вэ и быть абсолютно уверенными в его гениальности. Заметьте, — добавил микри, — даже на русском языке в слове «гениальность» есть что-то от гена!»
Никто из землян не проронил ни слова — все были потрясены.
Глава сороковая,
в которой земляне, едва опомнившись от нового сюрприза, предстают пред ясны очи самого Гэ-эр-пэ
Аг и Эм-дэ-вс-тэ появились так же мгновенно, как и исчезли. Влетев сквозь отверстие вверху сфероида, они приблизились к бывшим обитателям «Эллипса». Покружив с минуту над ними, Аг прозвенел:
— Я к вам, признаться, так привык, что расставаться неохота: увы, наступит этот миг, и, может быть, заплачет кто-то. Теперь же сообщить я рад сенсационнейшую весть — в честь вас готовится парад, участников его не счесть.
По приблизительным подсчетам, там тысяч десять — к ряду ряд. Нет, нет, не десять тысяч (что там!) — там двадцать тысяч, говорят! И кто б подумать мог (поди ты!), чтоб вас, посланников Земли, с таким почетом иоллиты встречать торжественно могли?! Ах, если мне бы самому бы хотя б в тысячелетье раз пропели бы такие трубы, какие будут петь для вас! Да, вы торжественно пройдете по золотой своей тропе, — не встретит так родная тетя, как встретит всех вас Гэ-эр-пэ!
— Спасибо на добром слове, — усмехнулся академик, — теперь мы сможем предъявить Гэ-эр-пэ свои претензии в личной беседе.
— Не рекомендую, — проскрипел иоллит, — это будет расценено как дерзость. Никаких претензий, только нижайшая просьба!
— А кукиш с маслом не хотите ли? — вскипел Гелий Михайлович. — Мы не нижайшие просители! Не обижайтесь, Аг, за случайную рифму!
— Я не обижусь, милый Аш, — прозвенел автогид, — но все ж возьму на карандаш. Коль не дойдет до рецидива, останетесь, быть может, живы, а если случай повторится прощай, Москва, прощай столица!
— Москва... столица... — повторил Алик; слезы брызнули из его глаз, и он закричал: — Отпустите нас домой!
— Соскучился, бедняга, — проскрипел Эм-дэ-эстэ. — Ничего, это скоро пройдет, у нас тут всё забывают, всё-всё и всех-всех.
Филипп Иванович быстро подошел к сыну и чтото зашептал. Паренек постепенно успокоился и кивнул головой.
Спустя несколько минут кавалькада землян с жужжащими летательными миниаппаратами уже проносилась над сферическими зданиями. Никто не мог заметить чтонибудь напоминающее небо — вверху не было ни облаков, ни тучек, ни дыма: лишь салатного цвета пленка светилась так, словно на нее давил невидимый луч гигантского прожектора. Земляне летели гуськом за Агом, а сзади следовал Эмдэ-эс-тэ. Прошло не более получаса, когда иоллит громко объявил:
