Нет жизни никакой - Твердов Антон (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Арнольдушка! — позвала снова старуха, сигнализируя свечой темноте.
Бесформенная масса дрогнула, диван жалобно застонал, а Алена Ивановна отступила на несколько шагов назад. Масса, оказавшись не кем иным, как Арнольдом, приняла вертикальное положение и проговорила:
— Чего тебе?
— Волнуюсь я, — сказала старуха. — Который день уже лежишь лежнем и головы не поднимаешь. Тоскуешь, родимый?
— Скучно мне, — не стал спорить Арнольд — и вздохнул.
— Так иди пройдись по колонии, развейся немного. Оно и скучно не будет.
— Пробовал уже, — сказал Арнольд и поправил на себе звякнувшую заклепками косуху, — ходил-ходил, гулял-гулял, а никаких приключений, понимаешь. Я ведь герой! Да еще какой — каких никогда не было, а нахожусь, так сказать, в простое… Ни тебе мир спасти, ни тебе робота уничтожить какого-нибудь. Даже Раскольников куда-то исчез — как сквозь землю провалился. Хотел надрать задницу его телохранителю… этому — Конану, пришел в «Нарубим бабок», а там табличка — «частное предприятие ликвидировано».
Арнольд снова вздохнул. Жалостливо глядевшая на него Алена Ивановна, приложив ладонь к морщинистой щеке покачала головой.
— На месте «Нарубим бабок» теперь находится мебельное агентство сэра Ланселота Озерного, — продолжал Арнольд, — «Круглый Стол» — так агентство называется. Заглянул я туда — а там тоже закрыто. Учет. Ну а на улицах со мной никто не связывается. Как на габариты мои посмотрят и на ружьишко помповое, так и сторонкой стараются обойти. А мне подраться хочется.
— А ты бы их за шиворот — и по морде, — посоветовала Алена Ивановна. — Все развлечение…
— Да не могу я, — с досадой отмахнулся Арнольд, — я положительный герой. Мне не полагается просто так по морде. Вот если бы кто-нибудь там… угрожал планету взорвать или еще чего— так тогда я с радостью… А пока все тихо — засохну я от тоски.
— Да, — посетовала и Алена Ивановна, — тяжело нам, героям…
— Давно хотел спросить, — оживился вдруг Арнольд, — а ты как, Алена Ивановна, в Колонии X оказалась? Ты ведь не герой вроде?
— Я не герой? — удивилась и даже обиделась старуха. — Да кто же герой, как не я? Умерла мученической смертью, защищая грудью свои капиталы, — и после этого я не герой? Да я всю жизнь, понимаешь, прожила под Вологдой, копила состояние, торгуя самогоном, куска хлеба недоедала, пенсию всю на книжке оставляла, а сотню тысчонок скопила… И погибла в неравном бою с дедом Харлампием, который мне четвертью тутового самогона голову проломил. Сволочь… И после этого я не герой? Да я ему ухватом два ребра сломала, репродукцией картины Шишкина «Утро в сосновом бору» нанесла сотрясение мозга, а «Книгой о вкусной и здоровой пище» отбила яички… хотя они старому Харлампию все равно не нужны были… И я не герой?
Алена Ивановна взмахнула руками. Пламя свечи взметнулось на стены, и на потолке, словно два нетопыря, мелькнули разлапистые тени ее и Арнольда.
— Да ладно-ладно… — Арнольд несколько опешил после взволнованной речи старухи. — Герой ты, базара нет. Героиня то есть. Только мне-то от этого не легче… Засыхаю от тоски совсем…
Он вдруг мечтательно закатил глаза и снова опустился на диван.
— Мне бы найти такого робота… — вдохновенно проговорил Арнольд. — Знаешь, такой — который сделан из жидкого металла и может как угодно менять свою форму? Вот с ним бы я схватился…
Тут он замолчал — на несколько минут замер в полной неподвижности, потом вдруг издал протяжное сладострастное мычание и сделал в воздухе жест сильными руками — как будто кого-то душил.
— Такого робота никогда не видела, — сказала Алена Ивановна.
— А что, такие бывают?
— Еще как бывают, — ответил Арнольд и опять вздохнул.
— Только — я слышала — в нашей колонии снова объявился какой-то возмутитель спокойствия, — заговорила Алена Ивановна. — Ну, такой же баламут, каким и Раскольников был. Зовут этого нового товарища — Черный Плащ. Говорят, он не человек даже, а селезень…
— Как? — переспросил Арнольд.
— Селезень, — повторила Алена Ивановна. — Большой такой, жирный. Ходит в черном плаще. Неожиданно появляется и неожиданно исчезает куда-то. Никто его схватить не может. Недавно совсем сорвал смотр самодеятельности. Появился на сцене и чего-то такого наговорил, что инспектор Велихан Сагибханович Истунбергерман едва нашего Участкового на пенсию не отправил.
Арнольд вскочил с дивана и пружинисто пробежал по комнате. Пламя свечи снова заметалось, размывая по стенам и потолку неясные темные силуэты.
— Никто поймать этого селезня не может? — внезапно остановившись напротив старухи, спросил он.
— Никто, — подтвердила Алена Ивановна. — А он редкостная сволочь. По слухам, его видели на улице Героев-панфиловцев. Он там тоже всех разоблачал. Говорил, что Саша Матросов на амбразуру не падал, а его толкнули. Говорил, что Гастелло в детстве занимался спекуляцией, а Рихард Зорге — японский шпион.
— Да ну? — удивился Арнольд.
— Вот тебе и ну. Последний раз этого отщепенца засекли на улице Американских героев. Там он говорил, что Авраам Линкольн хотел организовать в Северной Америке Нью-Израиль, а Нейл Армстронг на Луне торговал с гуманоидами неграми-рабами… Что там сейчас творится! Рембо от обиды за родную державу запил. Дюк Нюкем повесился — так и болтался на веревке два дня, а в тех, кто его снять хотел, плевал слюной и ругался грязными словами… Ужас просто…
Глаза Арнольда засветились так, что Алене Ивановне показалось, будто в комнате стало много светлее.
— Иду, — сказал Арнольд и передернул затвор ружья. — Я ему покажу, гаду… Я ему скажу мое последнее и решительное слово.
— Какое? — поинтересовалась Алена Ивановна. Арнольд поднялся на ноги, потер квадратный подбородок о приклад ружья и выговорил со зловещим присвистом:
— Аста ла виста, бейби…
С тяжким грохотом они рухнули на покрытую сыпучим щебнем каменистую почву. Никита первым поднялся, стряхнул с себя полуцутика и огляделся.
— Ничего не видно, — сказал он. — Туман.
— Туман — это хорошо, — бодро откликнулся Г-гы-ы, отряхиваясь. — Нас никто не увидит. А нам нужно время, чтобы спрятаться.
— Где? — спросил Никита.
— Пока не знаю, — сказал полуцутик, тоже оглядываясь. — Ничего же не видно. Но главное, что мы теперь не в Тридцать Третьем Загробном, а в Пятьдесят Восьмом. Тут лафа — ментов почти нет. Не любят они этот мир.
Откуда-то издалека донесся голодный вой. Никита поежился.
— А почему менты этот мир не любят? — спросил он.
— А чего ж им этот мир любить, если тут арестовывать некого, — ухмыльнулся Г-гы-ы. — Тут, в Пятьдесят Восьмом, обитают только покойные звероящеры с планеты Хым. У них размер головного мозга с кончик моего хвоста.
— У тебя же хвоста вообще нет, — покосился на полуцутика Никита.
— А у звероящеров мозга нет! — засмеялся Г-гы-ы. — Вообще! Зато есть клыки, когти, зубы, щупальца, крылья, шипы, панцири…
Никита поежился и встал поближе к полуцутику.
— А что еще у них есть? — спросил он, без особого, впрочем, желания узнать.
— Ну, не знаю… перепонки всякие… Я этих звероящеров особо не разглядывал. Их и не разглядишь особо…
— Такие они маленькие? — с надеждой проговорил Никита.
— Маленькие? — удивился Г-гы-ы. — Кто тебе это сказал? Вовсе они не маленькие. Огромные! А разглядеть их трудно, потому что они слишком быстро передвигаются — Как увидят кого-нибудь, так несутся со всех лап, чтобы сожрать.
Снова прорвался сквозь слоистые полосы тумана вой.
— Ё-моё, — проговорил Никита. — Какого хрена ты Марию попросил, чтобы она нас именно в этот мир переместила?
— Как это — какого хрена? — снова удивился полуцутик. — Мы ведь от ментов скрываемся, так? Потому что вот эту штуку, — он кивнул на валявшуюся рядом кабинку, — сперли. И контрабандой протащили в Загробные Миры мертвеца. А в этом мире — повторяю — ментов никаких нет,
— Зато звероящеры есть! — заорал Никита.
— Не ори, — посоветовал Г-гы-ы. — У звероящеров хороший слух. И аппетит хороший. А так как они мертвые и потреблять пищу им не обязательно, они из охоты развлечение сделали. Когда им надоедает друг за другом гоняться, они другую добычу ищут.
