Товарищ американский президент - Костин Сергей (книги без регистрации txt) 📗
Второй номер склонился над синюшным телом красавицы:
– Если пингвин не врет, а я ему доверяю, то выходит, что в результате поголовного опроса подозреваемых ни одна тварь ползучая не призналась в совершенном преступлении. Пингвинушка, ты их с пристрастием допрашивал?
– Мм, – сообщил за Дикторского любимчика Герасим.
– Сачком по хвостам надежных признаний не выбить. Но, я думаю, что никто наш Объект не кусал.
– Ложный вызов? – бибикнула Милашка.
– По тройному тарифу, – поддакнул Боб.
– Мм, – достал карманные ядеросчеты Герасим.
– Погодите с оплатой, – сказал я. – По тройному тарифу мы только в России работаем. А здесь, в иностранном государстве можно такие брюлики сшибить…
Объект на хирургическом столе зашевелился, приходя в сознание.
– Боб! – нестабильность Объекта мешала работе и верному принятию решений, – Пристукни гражданку чем-нибудь, пока не решили, как ее лечить. Милашка, командир на связи. Есть у нас в практической медицине подобные прецеденты?
– Проценты, инциденты, центы, прецеденты…. Нашла, командор. Минуту, начинаю сравнительный анализ. Отрава, раззява, картава, малява, халява… Нашла, командор. Еще минуту. Начинаю сравнительный анализ. Сила, горнило, ванилиновое печенье, тупило, могила…. Есть, командор. Мировая практика на подобные случаи давно рукой махнула. Экскаватор выгонять, или сами ямку выкопаете?
– Мм, – возмутился Герасим, подкидывая одной рукой здоровый булыжник, второй махая крепкой веревкой, а глазами пялясь на загаженный бассейн.
– И даже после этого Объект плавать не научиться, – остановил я Геру. – А в воде она еще больше распухнет. Нас же и вызовут, водоем чистить. Прав, товарищи спасатели, как был прав руководитель Красного креста! Выходит, одна дорога у Объекта осталась. Последняя?
Объект на хирургическом столе попытался вырвать из зажимов руки, но российское железо не поддалось.
– Боб! Мне что, самому о пострадавшей заботиться?
Второй номер, как мог, успокоил Объект. Спасатели подразделения "000" должны и обязаны работать в возможно большей тишине и при максимальном спокойствии. Даже если для этого приходится использовать противосиняковые пластыри.
– Даю команде пять минут на размышление. После чего требую представить на рассмотрение командира дельные предложения. Роберт Клинроуз, если вы готовы, пожалуйста.
– Вот, – протянул Боб ватманский лист.
– Так! Что у вас? Эскиз надгробного памятника? Объект, стоящий посреди бассейна. Одной рукой обнимает вас, второй номер, а другой сжимает оскаленную пасть злодейки змеи? Что-то мне это напоминает? Вы тоже готовы, третий номер?
– Мм, – скромно потупился Герасим, в общих чертах обрисовывая ситуацию.
– Полностью с вами согласен, – тщательно обдумав предложение Геры, сказал я, – но сравнивать с землей целую американскую область нам никто не позволит. Да и Объект не совсем в плачевном состоянии. Не годится.
Милашка от слова отказалась. Напомнила только, что в багажном отсеке, между шестым и седьмым стеллажом имеется компактный крематорий для непредвиденных обстоятельств. Мы в нем иногда шашлыки жарим.
– Какая бездарная команда! – воскликнул я, хватаясь за сердце. У меня там как раз место свободное для американских медалек осталось. – Разве Объект виноват, что мы, лучшие спасатели, совершили ошибку и сразу не вызвали похоронную команду? Объект доверился нам. А мы?
– Мм? – угрюмость Герасима так не шла к его одухотворенному лбу.
– Нет, Гера! Мы ее здесь не бросим.
– Мм? – не понял меня третий номер.
– Твои проблемы, Гера. Вернее сказать, проблемы твоих извилин. А с Объектом мы поступим так. Милашка! Морозильная камера у тебя в рабочем состоянии? Отлично! Затаскиваем Муру Демину в морозилку, закатываем в лед и сохраняем ее прекрасное тело и неизлечимые нервы для будущих наших потомков. И вот еще что, – вспомнил я, – выставим Объект в просмотровом отсеке и будем пускать всех желающих за отдельную плату. Не пропадать же такой красоте. Заодно и перерасходованная энергия за отчетный период окупится.
– Мм! – не поверил Герасим.
– Через пятьсот лет найдут, как лечить синюшность. Вот тогда она нас и отблагодарит. Если, конечно, Милашку с морозильной камерой раньше времени в металлолом не сдадут.
В тесной овальной комнате, которая по чьему-то недоброму желанию значилась на плане эвакуации как " сплюснутый круглый кабинет", в этот ранний час было холодно и неуютно. Плохо пригнанные рамы единственного окна пропускали сквозь щели холодные сквозняки, которые норовили задуть ненадежные газовые свечи. У самого окна стоял дубовый стол. Одной из ножек стола не было и равновесие сохранялось двумя, положенными друг на друга, кирпичами. Завернутый в солдатское одеяло флаг у стола покрылся инеем. Дрова для камина стоили слишком дорого, а партия ядерных брикетов из Азии задержалась где-то на таможне.
Высокий человек с бородкой, кутаясь в случайно приобретенный на толкучке пуховый платок, смахнув с затрепанной обшивки снег, сел в кресло. Постарался отодрать смерзшуюся кучу бумаг, но ничего не получилось. Хозяин овальной комнаты махнул рукой, чуть было не обморозил кожу и принялся согревать окоченевшие ладони своим дыханием.
Если бы не замерзшая подслушивающая аппаратура, то любопытный и нелегальный разведчик южан, засевший в трех кварталах, с удивлением услышал бы, как хозяин неправильного кабинета с причудливыми рисунками в виде замороженного орла на заметенном снегом полу, припевает на непонятном языке:
– И каждый пальчик свой, перецелую, сердцем согревая! Парам-парам! Но в парк ушли последние спецмашины.
В обычную деревянную, без шлюзов, дверь постучали.
Человек резко наклонился к столу, схватил застывшими пальцами импортную лазерную ручку и попытался изобразить работающего человека.
– Заходите! – крикнул он, наполняя пространство перед собой густым облаком пара.
Дверь долго не открывалась. Очевидно мешал этому большой сугроб, наметенный сквозняком. Наконец, снег потеснился, и в образовавшуюся щель протиснулось лицо личного секретаря хозяина круглой комнаты.
– Свежая почта, сэр!
– Сэры все за южными границами, голубчик, – напомнил человек с бородкой.
– Простите, товарищ президент, – засмущался секретарь, протискиваясь в щель. Для этого ему пришлось втянуть живот и даже скинуть на время толстую америфуфанку, простеганную суровыми нитками грубую куртку на вате.
– Кто нас сегодня обрадовал? – товарищ американский президент, если кто не понял, натянул на руку рукав свитера, чтобы пальцы не отморозить, и принял тощую пачку конвертов.
– Ничего особенного, товарищ президент. Все, как обычно. Европейские государства в очередной раз прислали необоснованные отказы в наших справедливых просьбах оказать материальную поддержку. Законно свергнутое правительство южан вновь прислало ноту протеста.
– Они только и могут, что визжать на честных и свободолюбивых граждан, – поморщился человек с бородкой, вспомнив, как шесть месяцев назад он лично вывел верные ему полки американских рабочих и крестьян на конгресскую площадь. Вспомнил, как женское правительство, опираясь на людей с нестандартными формами ориентации, визжало на него, исходило слюной и косметикой, обвиняя в сговоре с подлыми россиянами.
– Есть ли что от наших старших братьев? – от долгого сидения за столом короткая бородка покрылась маленькими сосульками. Человек не любил этого противного чувства холода на подбородке.
– На подходе российский гуманитарный груз. Продовольствие, товарищ президент. И еще прислали срочную телеграмму. Интересуются своим подразделением. Как работают, как отдыхают?
– Если найдете чистую бумагу, ответьте, что американская республика благодарит Россию за присланную команду спасателей. Кстати, как они?
