Возвращение оракула - Шведов Сергей Владимирович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
– Так, – подытожил признательные показания Сидоров, – значит, ты выступаешь в качестве посредника между грабителями и скупщиками.
– Остались кое-какие старые связи, – не стал спорить Ванька. – Но, конечно, масштаб у нас был не тот. Так, все больше по мелочи. А эти трассу оседлали и так ловко орудуют, что товар целыми грузовиками вывозят.
– И сколько этих собак?
– Собаки только две – бульдог и такса. Но есть также кабан, ворон и два попугая.
– Это клички у них такие?
– Скорее обличье, – уточнил Митрофанов. – Я еще говорю: попугаи-то откуда? Сроду они в наших местах не водились. Наверное, залетели из города.
Сухарев окончательно запутался в показаниях Ваньки Каина, зато Сидорову, похоже, все было ясно. У майора аж глаза заблестели от представившейся возможности отличиться. По словам все того же разоткровенничавшегося Ваньки, «собаки Баскервилей» собирались этой ночью на дело. Сидоров решил прихватить их на месте преступления и расстрелять к чертовой матери. Сухарев по привычке заикнулся было о законности, но сотрудник НКВД заявил ему с пролетарской прямотой, что на нечистую силу законы еще не написаны. И вообще, контра есть контра и нечего на нее бумагу тратить.
– Их все-таки шестеро, – попробовал урезонить майора Василий Валентинович. – Давай подождем Друбича и его людей. Полковник знает местность лучше нас, да и людей у него побольше.
Но Сидоров уже вошел в раж, и делиться славой с каким-то там полковником категорически отказался. Возможно, ему в голову ударило вино, но в любом случае в его доводах были свои резоны. В частности, майор упирал на то, что, пока доблестные чекисты будут штаны протирать на стульях, контрики кого-нибудь убьют или искалечат. Этот довод для Сухарева оказался решающим.
– Плевал я на этих ворон и попугаев, – подхватился на ноги Сидоров. – Смотри, какие орлы у меня под началом.
«Орлы» распрямили плечи и подтянули животы, демонстрируя тем самым горячее желание поскорее вступить в бой с врагами народа.
– Поехали! – махнул рукой майор. – Веди нас, Каин.
– Это мы запросто, – сверкнул насмешливыми глазами лесной разбойник. – С такими молодцами Да отступать! Но в случае чего, мужики, я вас предупреждал. Не обессудьте.
По ночному лесу ехали с погашенными фарами. К счастью, Каин видел в темноте как кошка, да и на местности ориентировался на удивление быстро и точно. Сухарева томило предчувствие беды. Ему почему-то подумалось, что майор Сидоров не совсем правильно понял Ваньку. Хотя, с другой стороны, может, это как раз он сам, Сухарев, заблуждается. То, что компьютер, пусть и заброшенный к нам из далекого будущего, способен превращать людей в животных, показалось ему уж слишком смелым предположением.
Петр Васильевич Хлестов уже практически свыкся со своей новой собачьей жизнью, которая, справедливости ради надо заметить, не была такой уж беспросветно собачьей. До храма Йо им, к сожалению, так и не удалось добраться. Зато криминальная бригада с удобствами расположилась в шикарном дворце, на который случайно наткнулась во время странствий. Дворец, похоже, так же как и замок, контролировался оракулом. Во всяком случае, вино здесь было то же самое. В пище недостатка не было, скатерть-самобранка, управляемая невидимой силой, исправно кормила постояльцев три раза в день. Так и не поменявший своего человечьего обличья Антохин наведался в соседнюю деревню и узнал, что называется она Горелово. Петр Васильевич быстро смекнул, что находится не иначе как во дворце бывшей супруги, и испытал по этому случаю моральное удовлетворение. Однако кабану Кудряшову и ворону Аникееву морального удовлетворения было мало, и они быстро сообразили, как можно извлечь материальную выгоду из совершенно вроде бы патового положения. Через разбитного местного жителя Ваньку Митрофанова была налажена связь с городом. Благо оба криминальных авторитета, и Аникеев, и Кудряшов, имели свои каналы сбыта краденого. И денежки потекли рекой. Конечно, речь пока не шла о миллиардах, но не станешь же бросаться миллионами, которые в буквальном смысле лежат на дороге. Ну, пусть не лежат, пусть передвигаются, но суть дела от этого не меняется. Прибыль она и в Африке прибыль. Не говоря уже о нашей родной деревеньке Горелово. Поначалу, выходя на большую дорогу, Хлестов испытывал страх и даже чувство неловкости. Все-таки наглый и откровенный грабеж не был сферой его деятельности, но, пораскинув умом, Петр Васильевич пришел к выводу, что человек, попавший в беду (не по своей вине, кстати говоря, а исключительно по недосмотру властей, проморгавших появление чудовищной силы непонятного назначения), имеет право на моральные послабления. Что же касается юридических норм и прочей судебной канители, то, как справедливо заметил Клюев, с животных взятки гладки. Мы ведь не Америка какая-нибудь, где судят даже проштрафившихся собак и кошек. У нас таких юридических прецедентов нет. Не может же Петр Васильевич Хлестов отвечать за бесчинства какой-то там таксы. И даже если удастся доказать, что такса и Хлестов это одно и то же лицо (или морда?), то и в этом случае Петр Васильевич может легко уйти от ответственности, заявив, что был в тот момент невменяемым. Ощущение собственной безопасности делало Хлестова предельно наглым при нападении на обозы, тем более сопротивления им во время Большой Охоты никто пока не оказывал. Вид рычащей и галдящей стаи буквально парализовывал несчастных обозников, мечтавших только о том, как бы побыстрее унести ноги. А если кому-то и приходила в голову мысль стрелять в невинных животных, то палили они совершенно напрасно, ибо шустрых призраков не брали ни пуля-дура, ни штык-молодец. Хлестов уже прикинул в уме, что пара-тройка месяцев охоты принесет ему барыш в размере нескольких миллионов долларов.
– Это не жизнь, а разлюли-малина, – радовался Гриня Клюев. – Как хотите, братаны, а я отсюда никуда не уйду. Вино есть, пища есть, деньги на счет капают. Вот привезет Ванька Митрофанов девок, и мы тут вообще заживем как в раю.
В словах Григория была своя сермяжная правда простого русского мужика, дорвавшегося до счастливой доли. Хлестов Клюева не осуждал, но, конечно, его собственные представления о том, какой должна быть райская жизнь, разительно отличались от Гришкиных. Между прочим, Петр Васильевич еще не потерял надежду добраться до храма Йо и строил на этот счет грандиозные планы, но делиться этими планами с подельниками пока не спешил.
Сегодня охота началась как обычно. Стая знала границы своих владений и за их пределы не выходила. Во-первых, не могла, а во-вторых, не хотела. Обозы же по этой дороге шли регулярно, и днем, при свете солнца, и ночью, при свете факелов. Правда, предыдущей ночью улов был не слишком велик. И эта относительная неудача всерьез взволновала вожаков стаи. Очень может быть, что владельцы товара смекнули, что на этой дороге не все чисто, и либо нашли объездной путь, либо вообще отказались от автодорожных перевозок во избежание новых потерь. Нынешняя ночь тоже обещала быть неурожайной. Во всяком случае, стая уже более двух часов сидела в засаде, но пока так ничего и не высидела. Ворон Аникеев уже несколько раз поднимался в воздух, дабы осмотреть местность с высоты, и хотя ночь выдалась на редкость лунной, ничего примечательного он так и не обнаружил.
– В город бы перебраться, – мечтательно проговорил Антохин.
– А что в городе? – насторожился какаду Гриня, с удобствами расположившийся на толстом соседнем суку.
– Не мерзли бы по ночам в лесах и полях, а гребли бы деньжищи прямо из банковских сейфов.
Мысль была неглупая, хоть и высказал ее откровенный придурок, непонятно за какие заслуги оставленный оракулом на вершине эволюции, то есть в человеческом обличье. Единственное, чем Антохин не отличался от прочих призраков, так это неспособностью покинуть зону отчуждения. Хотя попытки такие он предпринимал и по собственному почину, и по наущению Кудряшова, но – увы! Видимо, даже в человеческом обличье он продолжал оставаться в глазах оракула призраком.
