Замок Убийственный - де Ченси Джон (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
— Да, сэр. Как знать, может, он тоже пригодится.
— Надеюсь. Как вы сказали, каждый человек отличен от остальных. Обстоятельства именно его судьбы лепят его характер, его натуру, и все изгибы и очертания принадлежат только ему одному, как его подпись или рисунок на ладонях. — Карни едва заметно усмехнулся. — Это я другими словами сказал то же, что и вы.
— Да, совсем другими.
— Есть страдание, которое приходит, когда слишком много повидал. Слишком много прожил. Слишком долго.
Старик кивнул:
— Да, я сам это знаю.
— Есть страдание, которое приходит, когда устаешь охотиться за удачей, когда уже ничто не может тебя удивить. Когда ты меняешь и меняешь все вокруг, пока не начинаешь забывать, с чего начинал. Это как музыка, которую исполняют слишком часто. Приходит неприятное чувство, может быть разочарование. И беспокойство. Вы смотрите в лицо огромному Ничто. Что все это значит, в конце концов, и когда наступит конец? Когда перед тобой разверзается бездна… нет, это слишком тяжело. Представьте, например, что ваша последняя сигарета сломалась. Вот вы проходите через роскошный бордель и оказываетесь на заднем дворе, засыпанном мусором. Подумайте… но, надеюсь, вы понимаете, о чем я. А? Страдание знакомо всем. Оно бывает только одного вида. Потому что, как вы сказали, жизнь и есть страдание. Это борьба — день за днем, минута за минутой. Сердце работает, стучит, не останавливаясь, днем и ночью — сложная машина, неподвластная нашему пониманию. Оно напрягается изо всех сил, а как только замрет хоть на миг, мы чувствуем, как жизнь утекает от нас. Мы так близко от небытия, всего в одном ударе сердца. Мы едим, работаем, развлекаемся, и все это — на тонком льду нашего бытия. Вот мы скользим, как обычно, а через миг летим в холодную глубину, откуда нет возврата. Вы понимаете, о чем я? Все дело в том, что власть, слава, богатство ни на йоту не ослабляют эту боль. И любовь не ослабляет, любовь — тоже страдание. Каждый из нас неизбежно один, и каждый в одиночку с ужасом осознает, что все это… ничего не значит. Ничего. Неважно, как ты собираешься это назвать, кто ты — атеист или религиозный фанатик, нигилист или романтик… — Карни перевел дух, уселся обратно на вытертый бархат дивана и, улыбнувшись, принялся обмахиваться шляпой. — Жарко здесь, правда?
— Да, — улыбнулся ему старик. — Да, сэр. — И он рассмеялся низким хриплым смехом.
Потом медленно поднялся и вышел из комнаты.
Велма загасила сигарету, достала из сумочки маленькое зеркальце и проверила, как лежит губная помада. Убрав зеркало, она глянула на Карни.
— Что у него такое есть, что тебе нужно?
— Может быть, и ничего.
— Мне надо выпить. — И она стала возиться, зажигая другую сигарету.
— Может, хозяин угостит.
Карни взял у неё из рук коробок спичек и дал ей прикурить. Огонек отразился в её глазах. Затягиваясь, она смотрела на него. Карни, перегнувшись через неё, бросил спичку в пепельницу.
— У тебя такое волевое лицо, — заметила она.
— Я дорого заплатил за каждую свою морщинку.
— Очень интересное лицо… Тебе кто-нибудь говорил об этом?
— Не так прямо.
— Я могу многое узнать о человеке по его лицу.
— И о чем рассказывает тебе моё?
— Оно странное. Необычное. Ты много повидал, много пережил. — Она глубоко затянулась и выпустила дым в воздух. — Никто про тебя всего не знает. Ты все носишь в себе.
Он кивнул.
— Психологом не работала случайно? Профессионально излагаешь.
— Думаешь, я шучу? Я знаю тебя — я вижу.
— Может быть. — Он кивнул головой в сторону двери. — А что тебе говорит лицо старика?
Она отвернулась и пожала плечами.
— Старый. Устал от всего.
Карни бросил шляпу на столик у дивана.
— Жарко здесь. Или у меня лихорадка.
Вернулся старик — с бутылкой и матерчатым мешком в руках. Поставил бутылку на стол и принялся, теребя тесемку, развязывать мешок. Развязав, сунул руку внутрь, пошарил, извлек темный шишковатый предмет и вручил его Карни.
Тот взглянул на предмет. Это был не то корешок, не то сучок, почти черный, необыкновенно твердый для дерева и вообще для растения.
— Корень святого Иоанна?
— Хм. Нет, сэр. Это Черный Бенджамин. Такое вряд ли где найдешь.
— Пожалуй.
— Я неделю провел в лесу, выслеживая его. Его надо выслеживать. Ты вертишься, думаешь, что знаешь, где он, а он уже исчез, испарился. Я выкопал его и принес домой, и он сидел здесь и сох. Он был злой, как черт, что я его выкопал. Не хотел он выкапываться. Не хочет он, чтобы его видели.
— Значит, он разумный. Он думает.
— Ну да. Он знает. У него свой ум, у Черного Бена.
Старик ещё порылся в мешке и вытащил какой-то серый булыжник. Карни взял камень и принялся разглядывать. Он был очень тяжелый и казался обломком чего-то большего.
— Дай-ка угадаю. Метеорит?
— Да. Так его называют. Небесное железо. Я нашел его сорок… нет, сорок пять лет назад. Просто на земле. Сидел и ждал, когда я его найду.
— Железо-никелевый, — заметил Карни. — Частично оплавлен.
Старик опять полез в мешок и на сей раз вытащил несколько камней поменьше, корешки, веточки белены и печеночника, кусочек кости — разные талисманы.
Карни внимательно рассматривал каждый из них и складывал в карман.
— Спасибо вам, — сказал он, сложив все.
— Но это тебе не поможет, если у тебя не будет моральной силы. Сила у тебя в душе.
Карни взял бутылку — стекло было старым и темным, этикетка отсутствовала. Он вытащил пробку и понюхал.
— Я принесу стакан.
— Не надо. — Карни понюхал ещё раз и приложился к бутылке. Потом глотнул и закашлялся.
Старик с удовлетворением смотрел на него.
— Боже! — Карни с трудом отдышался.
Старик усмехнулся.
— Забористое. — Карни пригляделся к бутылке. Она была полна на три четверти. — Яблочная водка?
— Нет.
— А на вкус похоже. Но крепче. Яблочное бренди с соляной кислотой, не иначе.
— Тебе придется выпить побольше. Оно дает нужный настрой, укрепляет дух.
— Ладно. — Карни опять приложился к бутылке. На этот раз жидкость потекла по его пищеводу, как раскаленная лава по склону вулкана. Он хлебнул ещё, потом ещё. Глаза у него заслезились.
— Похоже, я скоро обрету этот настрой.
— Это тебе поможет.
— Не хотите со мной? — протянул ему бутылку Карни.
Старик покачал головой.
— Я не гожусь для этого. Слишком старый. Слишком немощный. Мне оно уже ни к чему. С ним надо осторожнее. Оно использует тебя так же, как ты его.
— Да?
— Оно тобой овладеет, если не будешь беречься.
— Могу себе представить.
— Да, сэр.
Старик сел и откинулся на спинку кресле.
— Моей внучке, — сказал он, — нужна работа. Не может устроиться.
— А какая у неё профессия?
— Она ходила в школу. У неё есть кое-какое образование. Колледж. Стипендию получала.
— Очень хорошо.
— Да нет, не хорошо. Она все бросила. Нашла себе приятелей, и теперь они ходят по кабакам, иногда всю ночь. Потом она спит весь день. Говорит, не может найти работу. Для цветных девушек нет хорошей работы. А стелить постели или драить полы она не желает.
— А писать она умеет?
— Да, сэр. У неё чудный почерк.
— Я не совсем об этом. В одной из моих компаний здесь, в Нижнем городе, есть место. Импортерам нужен человек, который писал бы брошюры и каталоги. Немного образования — вот и все, что понадобится.
— Эти люди… они цветные?
— Да.
Старик кивнул.
— Может, ей понравится. Она умненькая девчушка. У неё бы получилось.
— Ей самой придется печатать.
— Она умеет.
— «Замок-Импорт», Восточная Сто сорок пятая улица. Передайте ей, пусть она скажет там, что это я её прислал.
— Спасибо, сэр, — кивнул старик. Карни глотнул из бутылки. На этот раз питье показалось ещё более мягким.
— Мне начинает нравиться.
— Будет лучше и лучше.
— Надеюсь. — Карни поставил бутылку. — Где у вас ванная?
