Жаба из нержавеющей стали - Зайцев Михаил Георгиевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Вижу, наставница, — глядя вправо, я села на почтительном расстоянии от старушки в позу внимательной иволги. — Я вижу герб, состоящий из перекрестья корабельного якоря и увеличенной до его размеров «кошки», которая являлась оружием и орудием ниндзя в древности.
— Горжусь тобой, дитя. Игрою пропорций тебя не обманешь. Взгляни налево, там, к вертикали стены, прилепился логотип фирмы «Сью» из созвездия Плеяд. Недавно половина доходов от сей фирмы перетекла на наши тайные счета.
— Я узнаю в контурах логотипа крылья и клюв демона покровителя ниндзя, ворона-оборотня Тенгу.
— Ты умеешь видеть сакральное, лучшая из моих учениц… С каждым веком, с каждым годом, ежедневно наш клан теряет форпосты. Наши враги ликуют. Они попались на крючок нашей хитрости. В течение тысячелетия, имитируя прогрессирующую слабость, мы терпеливо копим силы для решающего удара.
— Я знаю, наставница.
— Да, ты знаешь. Ты — посвященная, в отличие от дюжин и дюжин твоих сестер, в преданности которых я все еще до конца не уверена. За тобой, дитя, числятся десятки подошв на Пути Хитрости. Волею судеб настал черед совершить твой главный подвиг во имя клана. Готова ли ты, дитя мое?
— Приказывайте, я готова на все!
— А готова ли ты к тому, что я могу усомниться в твоей готовности?
В сердце моем вспыхнул порох обиды, но внешне я осталась невозмутимой, смиренно склонила главу, ответила твердо:
— Готова.
— Дитя, тебе предстоит особенное задание, — в голосе Отравленной Хризантемы появились душевные нотки. — Прости свою старую наставницу, которая решила проверить, в какой ты форме.
— Я готова на все, Тенгу свидетель.
— Тогда окажи честь выжившей из ума старухе, сыграй со мной партию в шахматы.
Естество мое содрогнулось, но я сохранила лицо, чудовищным волевым усилием заставила себя смириться с неотвратимым.
Игра в шашки, игра в бисер, прочие болевые игры — пустяк по сравнению с шахматами. Нет более жестокой болевой игры во Вселенной, чем шахматы, и нет более почетного звания для адепта Боевых Искусств, чем титул Гроссмейстера Боли.
— Заранее прошу меня извинить, уважаемая Гроссмейстер, если игра со мной покажется вам малоинтересной.
Наставница кивком дала понять, что извинения приняты, и хлопнула в ладоши. Скрипнули невидимые механизмы, все детали интерьера исчезли в нишах за яркими стенами. Наставница хлопнула вторично, и пол между нами вздыбился, формируя шахматный столик. Отравленная Хризантема встала прыжком, я последовала ее примеру. Столик о четырех тонких ножках подрос мне до пояса, вылупились кучки фигур, столешница мимикрировала шахматными квадратами.
— Выбирай цвет, дитя.
— Выбираю жребий.
— Пусть так, — наставница взяла пешку из черной и пешку из белой кучки, на секунду спрятала руки за сгорбленной спиной, секунда прошла, и Отравленная Хризантема вытянула перед собой плотно сжатые костлявые кулаки.
Я указала на правый, наставница разжала кулак, на ее морщинистой ладошке лежала белая пешка.
— Мои белые, — торжественно объявила я, взявшись за фигурку. Звукоуловитель шахмат меня услышал, что подтвердила легкая вибрация пешки. Я поставила пешку на поле Е2 и ощутила щекотку в коленном суставе — фигура настраивалась на сустав.
— Мои, стало быть, черные, — сказала наставница и поморщилась, определив место своей пешке на доске.
Мы расставляли фигуры. Наставница морщилась, я терпела щекотку. Пешки подстраивались к коленным и локтевым суставам, к сочленениям в запястьях и голеностопах. Потеря пешки в игре чревата параличом соответствующего ей суставного сочленения. Наставница застонала, взявшись за короля, я сдержалась. Король вошел в резонанс с сердечной мышцей, шах королю равносилен приступу стенокардии, мат — инфаркту. Я установила рядом с королем ферзя, наставница расставила по местам черные ладьи. В непосредственной зависимости от ферзя отныне и до конца игры находится моя печень. Удастся «съесть» черную ладью, и наставница ослепнет на один глаз. Я и Отравленная Хризантема выставили на игровые поля коней. Проигрыш коня отключает одну из долей легкого. Менее опасна потеря слонов, связанных со слуховыми нервами. «Хвала Тенгу, человеку даны пара глаз, две доли легкого и два уха, а игроку пара соответствующих фигур. Жаль, что у нас, людей, всего по одному сердцу и по одной печени», — думала я, выравнивая задний ряд белых фигур. О самом страшном я старалась не думать, но в голову лезли напоминания о том, что будет, если случайно уронить или смахнуть с доски свою или чужую фигуру. Будет плохо — шахматы накажут ошарашивающим инсультом, или убийственным переломом позвоночника, или постыдным недержанием, или чем-то другим, еще более ошарашиваюшим-убийственным-постыдным, в зависимости от упавшей фигуры, весь комплекс страшных «или» я, хвала Тенгу, не помню.
— Готова ли ты к игре, девочка? — Старушка по другую сторону доски распрямила сгорбленную спину, широко расставила тощие ноги, согнула с хрустом колени, подняла к вялой груди морщинистые кулаки.
— Готова, — я вся собралась, напружинилась.
— Ходи, воспитанница.
— Е2, Е4, — произнесла я и едва успела присесть. Край шахматного столика спас от разящего по сложной траектории старческого кулака, от удара «Горный ручей», который невозможно блокировать, от которого можно только спрятаться.
Моя королевская пешка, повинуясь голосовой команде, сдвинулась на поле Е4, а я спряталась за край столешницы, и тут же во всех сочленениях, во всех органах, зависящих от белых шахматных фигур, затлели угольки боли. Сие означало, что наставница уже объявила ответный ход. Сразу же приказала шепотом какой-из своих фигур переместиться. Если мое шахматное воинство останется на прежних позициях еще пять стандартсекунд, то жжение в теле перерастет в пожар и по истечении пятой стандартсекунды я проиграю, я умру от огненной, непереносимой боли.
Чтобы узнать ход наставницы, мне необходимо взглянуть на доску. Высунуть голову, заглянуть через край — смерти подобно, кулаки наставницы начеку, ныряю под шахматный столик, рискую задеть ножки стола, выполняю ногой движение «Хвост дракона». Наставница, спасаясь от подсечки, запрыгивает на плоскость с фигурами, а я кувыркаюсь под столом, выкатываюсь с той стороны, где только что стояла на полу в озиции Всадницы моя титулованная соперница, вскакиваю, бью старушку, балансирующую на пуантах между белыми и черными пешками, бью, забыв о том, что надо рассмотреть позицию на доске, поскольку все равно обзору мешают пуанты, бью ладонями по дряблым ляжкам Отравленной Хризантемы, хочу нарушить ее баланс, хочу, чтобы она оступилась и опрокинула, снесла с доски шахматные фигуры, хочу подарить ей пылающий букет боли, хочу победить, но лишь теряю стандарт-секунды.
