О скитаньях вечных и о Земле (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
И наконец он заговорил и сказал себе:
— Как это было бы легко! Черт возьми, это было бы здорово! Ни работы, ничего, знай себе бери. Но... вы не в силах дать мне то, что мне нужно...
Он бросил взгляд на звезды.
— Даром не достается ничего. Никогда...
Звезды начали тускнеть.
— Все, в сущности, просто. Сначала надо заработать. Надо заслужить...
Звезды затрепетали и погасли.
— Премного благодарен, но спасибо, нет...
Звезд не стало.
Он повернулся и, не оглядываясь, зашагал сквозь темноту. Ударил ладонью в дверь. Вышел в Город.
Он не слышал, как вселенная-автомат за его спиной заголосила, забилась в рыданиях и обидах, словно женщина, которой пренебрегли. В исполинской роботовой кухне полетела посуда. Но когда посуда грохнулась на пол, Уайлдер уже исчез.
Охотник попал в музей оружия.
Прошелся между стендами.
Открыл одну из витрин и взвесил на руке нечто, похожее на усики паука.
Усики загудели, из дула вырвался рой металлических пчел, они ужалили цель — манекен ярдах в пятидесяти — и упали замертво, зазвенев по полу.
Охотник кивнул восхищенно и положил нечто обратно в витрину.
Крадучись двинулся дальше, зачарованный как дитя, пробуя на удачу то одно оружие, то другое: выстрелы растворяли стекло, заставляли металл растекаться ярко-желтыми лужицами расплавленной лавы.
— Отлично! Замечательно! Просто великолепно! — вновь и вновь восклицал он, с грохотом открывая и закрывая витрины, пока наконец не выбрал себе ружье.
Ружье, которое спокойно и беззлобно уничтожало материю. Достаточно нажать кнопку — мгновенная вспышка синего света, и цель обращается в ничто. Ни крови. Ни яркой лавы. Никакого следа.
— Ладно,— объявил он, покидая музей,— оружие у нас есть. Теперь как насчет дичи? Где ты, Великий Зверь Большой Охоты?
Он прыгнул на движущийся тротуар.
За час он промчался мимо тысячи зданий, окинул взглядом тысячу парков, а палец даже ни разу Не зачесался.
Смятенный, он перепрыгивал с ленты на ленту, меняя скорости и направления, бросался то туда, то сюда, пока не увидел реку металла, устремляющуюся под землю.
Не задумываясь, кинулся к ней.
Металлический поток понес его в сокровенное чрево столицы.
Здесь царила теплая, кровавая полутьма. Здесь диковинные насосы заставляли биться пульс Диа-Сао. Здесь перегонялись соки, смазывающие дороги, поднимающие лифты, наполняющие движением конторы и магазины.
Охотник застыл, пригнувшись. Глаза прищурились. Ладони взмокли. Курковый палец заскользил, прижимаясь к ружью.
— Да,— прошептал он.— Видит Бог, пора. Вот оно! Сам Город — вот он, Великий Зверь! Как же я до этого раньше не додумался? Город — чудовище, отвратительный хищник. Пожирает людей на завтрак, на обед и на ужин. Убивает их машинами: Перемалывает им кости, как сдобные булочки. Выплевывает, как зубочистки. И продолжает жить сотни лет после их смерти. Город, видит Бог, Город! Ну что ж...
Он плыл по тусклым гротам телевизионных очей, которые показывали оставшиеся наверху аллеи и здания-башни.
Все глубже и глубже погружался он вместе с рекой в недра подземного мира. Миновал стаю вычислительных устройств,
стрекочущих маниакальным хором. Поневоле вздрогнул, когда какая-то гигантская машина осыпала его бумажным конфетти, как шелестящим снегом,— что, если эти дырки на перфокарте выбиты, чтобы зарегистрировать его прохождение?..
Поднял ружье. Выстрелил.
Машина растаяла.
Выстрелил снова. Ажурный каркас, поддерживающий другую машину, обратился в ничто.
Город вскрикнул.
Сперва басом, потом фальцетом, а затем голос Города стал подниматься и опускаться Как сирена. Замелькали огни. Звонки зазвонили тревогу. Металлическая река у него под ногами задрожала и замедлила бег. Он стрелял в телеэкраны, уставившиеся на него враждебными бельмами; Экраны туманились и исчезали.
Город кричал все пронзительнее, кричал, пока охотник сам не разразился проклятиями и не стряхнул с себя этот безумный крик, словно зловещий прах.
Он не замечал, вернее, заметил, но слишком поздно, что дорога, по которой он мчался, низвергается в голодную пасть машины, исполнявшей какую-то позабытую функцию многое множество веков назад.
Он решил, что, нажав на спуск, заставит ужасную пасть растаять. И она действительно растаяла. Но дорожная лента неслась, как прежде,— он пошатнулся и упал, а она побежала еще быстрее, и тогда он сообразил наконец, что его оружие вовсе не уничтожает цель, а лишь делает ее невидимой, и пасть осталась как была, только он ее больше не воспринимал.
Он испустил отчаянный, крик, под стать крику Города. Диким рывком отшвырнул ружье. Оно полетело в шестерни, в колеса и зубья и было там перемолото и смято.
Последнее, что он увидел,— глубочайший ствол шахты, уходящей вниз на целую милю.
Он знал, что пройдет минуты две, не меньше, прежде чем он достигнет дна.
Хуже всего то, что он останется в сознании. В полном сознании до самого конца падения.
Реки всколыхнулись. Серебристую их поверхность покрыла рябь. Дорожки ошеломленно хлынули на свои исконные железные берега.
Уайлдера чуть не бросило навзничь.
Что вызвало сотрясение, он видеть не мог. Пожалуй, откуда-то издали донесся крик, отзвук ужасного крика, который тут же и смолк.
Он двинулся дальше. Серебристая лента по-прежнему ползла вперед. Но Город, казалось, вздыбился с разверстой пастью. Город весь напрягся. Исполинские, неисчислимые его мышцы напружинились, готовясь — к чему?..
Уайлдер почувствовал растущее напряжение и — мало того, что дорожка несла его,— зашагал по ней сам.
— Слава Богу! Вот и Врата. Чем скорее я вырвусь отсюда, тем...
Врата действительно были на месте, менее чем в ста ярдах. Но в тот же миг, будто услышав его слова, река остановилась. Река встрепенулась. И поползла в обратном направлении, туда, куда он вовсе не хотел возвращаться.
Озадаченный, Уайлдер резко повернулся, споткнулся и упал. Попробовал ухватиться за поверхность стремительного тротуара. Лицо его оказалось прижатым к решетчатой трепещущей реке-дорожке, и он расслышал гул и скрежет подземных механизмов, их гул и стон, их вечное движение, вечную готовность принять путешественников и бездельников-туристов. Под покровом невозмутимого металла жужжали и жалили выстроившиеся в боевые порядки шершни, а пчелы, напротив, не находили целей, гудели и затихали. Уайлдер был распростерт ничком и мог лишь наблюдать, как Врата остаются далеко позади. Что-то прижимало его к тротуару, и он вдруг вспомнил: на спину давит реактивный ранцевый двигатель, способный дать ему крылья.
Он рванул выключатель у пояса. И в то мгновение, когда река уже почти унесла его в море гаражных и музейных стен, поднялся в воздух.
Взлетев, он завис на месте, потом поплыл назад и приметил Паркхилла, который случайно глянул вверх и улыбнулся измазанными щеками. Дальше, у самых Врат, топталась перепуганная служанка. Еще дальше, на пристани возле яхты, стоял, нарочито спиной к Городу, Эронсон — богач нервничал, ему не терпелось отчалить.
— Где остальные? — крикнул Уайлдер.
— Остальные не вернутся,— отозвался Паркхилл непринужденно.— Оно и понятно, не правда ли? То есть я хотел сказать — место ничего себе...
— Ничего себе! — повторил Уайлдер, покачиваясь в воздушных потоках и беспокойно осматриваясь,— Нужно их всех вывести. Здесь небезопасно.
— Если нравится — безопасно,— ответил Паркхилл.— Мне лично нравится...
А между тем на них со всех сторон надвигалась гроза, только Паркхилл предпочитал не замечать ее приближения.
— Вы, конечно, уходите,— произнес он самым обыденным тоном.— Я так и знал. Но зачем уходить?
— Зачем? — Уайлдер описывал круги, как стрекоза перед первым ударом шторма. Капитана кидало то вверх, то вниз, а он швырял словами в Паркхилла, который и не думал уклоняться и с улыбкой принимал все, что слышал.—Да черт возьми, Сэм, это место — ад! У марсиан хватило ума убраться отсюда. Сообразили, что понапихали сюда всего сверх всякой меры. Проклятый Город делает за вас все, а все — это уже чересчур. Опомнись, Сэм!..
