Мафиози из гарема - Славная Светлана (читать книги .txt) 📗
«Вообще-то здесь есть окошко, – неуверенно начал Егор. – И думаю, что я вполне мог бы в него протиснуться. Только как быть с решеткой?»
«М-да… Если мы начнем пилить решетку, боюсь, никакая маскировка не поможет».
«Знаю! – в волнении подскочил гений технической мысли. – Передайте мне под видом „штуки“, то есть „нуль-персператора“, молекулярный резонатор вроде того, каким я работал на Буяне».
«Как же мы его передадим?»
«Продайте на базаре!»
«Кому?!»
«Конечно, Абдурахману!»
Глава 11
Восточный базар… Пестрый и горластый, экзотически ароматный, чудовищно богатый и нестерпимо навязчивый, он умильно заглядывает в глаза, одновременно прикидывая, как бы тебя облапошить. Иван продирался сквозь толпу, перебрасываясь репликами с десятками незнакомцев, но стараясь не угодить в цепкие объятия приторно-доброжелательных торговцев. Варвара Сыроежкина осталась на посту в машине времени.
Небольшие крытые рынки-бедестены, где торговля могла продолжаться в любую погоду, были в те времена для Турции обычным делом. Крытый рынок Истанбула поражал приезжих своими масштабами. Его начал строить еще Мехмед Завоеватель сразу после взятия Константинополя, решив вдохнуть в разоренный город новую жизнь, и с тех пор он неуклонно разрастался.
Миновав высокую арку, выполненную в пышном мавританском стиле, Иван оказался во владениях колпачников и, едва отмахавшись от предложений немедленно приобрести головной убор, поспешил углубиться в лабиринт улиц-галерей. Дневной свет проникал сюда лишь через небольшие отверстия в каменных сводах. Всюду горели масляные коптилки. Продвигаясь вперед в тесноте и полумраке, Иван пытался считать по пути «перекрестки»: как ему объяснили, лавка менялы Абдурахмана находилась в старом бедестене, центральном зале крытого рынка, где сосредоточились торговцы самыми ценными товарами – ювелирными украшениями и драгоценным оружием. Благодаря удачному месторасположению этот зал было легко охранять. Однако вычислить указанный поворот мэтру по неразрешимым вопросам так и не удалось: спасаясь от слишком рьяного торговца коврами, решившего непременно всучить Птенчикову хотя бы маленький килим, он утратил хладнокровие, заметался, выскочил в переулок кальянщиков и, ощутив знакомый сладковатый запах, в панике заработал локтями, распихивая толпу. Ему совсем не хотелось отлететь в Шамбалу, оставив на базаре беспомощное тело с зажатым под мышкой молекулярным резонатором, который, благодаря возможностям машины времени, прислали из ИИИ в Истанбул через секунду после запроса.
Повернув очередной раз, Иван неожиданно для себя попал в большой, увенчанный сразу несколькими куполами зал. «Сандаловый бедестен», – сообразил мэтр, припомнив утреннее путешествие в компании своей ученицы. Надо отметить, благовонное дерево к названию крытого рынка не имело никакого отношения: Иван уже знал, что «сандалом» здесь называется знаменитый на весь Восток шелк, привезенный из города Бурса. Остановившись, он невольно залюбовался волшебным сиянием всех цветов и оттенков, переливающимся в изгибах и складках драгоценных тканей. Однако глазеть на чужие товары времени не было: Ивану срочно требовалось найти покупателя на свой «три-нуль-персператор».
– Удачи тебе, почтенный купец! – обратился он к ближайшему торговцу. – Не подскажешь ли, как мне найти лавку менялы Абдурахмана?
– И тебе удачи, любезный чужестранец! Да будет путь твой легок, как эта ткань. – Он шевельнул рукой, и над прилавком взметнулась шелковая волна. – Зачем нам меняла? Я возьму у тебя хоть индийские рупии, хоть татарские алтыны, хоть китайские ченги, удивляющие правоверных своей квадратной формой…
– Спасибо, я забыл дома кошелек, – резво развернулся Иван и ввинтился в толпу.
Проанализировав ситуацию, Птенчиков решил, что обращаться с вопросами к торговцам не только бессмысленно, но и небезопасно. Оглядевшись в толчее, он приметил среди многочисленной бедноты человека, одетого побогаче, и повторил свой вопрос о меняле Абдурахмане. Человек поморщил лоб, почесал бока и пустился в объяснения столь пространные и топографически противоречивые, что Птенчиков понял: остается надеяться лишь на милость провидения. В подавленном настроении он вновь принялся петлять по шумным переулкам, оплетающим склон холма, пока вдруг, шагнув в очередную подворотню, не замер от восхищения: прямо под ним расстилалась панорама залива с поэтичным названием Золотой Рог, а немного правее убегали вдаль воды Босфора, оставляя позади взволнованное таким вероломством Мраморное море. Купеческие корабли придавали романтическому пейзажу оживленность и деловитость: кто-то швартовался, кто-то разгружал товары, а кто-то вновь уходил за горизонт, не зная, вернется ли когда-нибудь к этим берегам.
«Иван Иванович! – раздался в голове голос Вари Сыроежкиной. – Как дела с нуль-персператором? Вы так долго не выходили на связь, что я начала волноваться!»
«Нуль-персператор при мне», – тяжело вздохнул Иван.
«Неужели Абдурахман отказался его купить?»
«Я еще не дошел до лавки Абдурахмана».
Варя озадаченно помолчала:
«Извините мою нескромность, но, может быть, вам прибавить шагу?»
«С удовольствием прибавлю, когда пойму, куда нужно идти», – буркнул Иван.
«Так вы заблудились? Хотите, пришлю воробья, чтобы осуществлял наводку с воздуха?»
«А что, неплохая идея! Я сейчас нахожусь…»
«Не волнуйтесь, у меня электронная карта перед глазами. Воробей вас найдет».
Окрыленный надеждой на скорую помощь, Иван окинул взглядом прибрежную суету. Спускаться смысла не было – впереди расстилался базар пряностей, получивший у местных жителей название «Египетского» только лишь из-за того, что караваны с индийскими специями, торговлю которыми монополизировали генуэзские и венецианские купцы, проходили через Египет. Звонкое чириканье привлекло его внимание. «Наконец-то!» – обрадовался Иван и поспешил за невзрачным воробьем, порхнувшим под свод рыночного переулка, из которого он недавно вышел.
Беспорядочными зигзагами, то продвигаясь вперед, то возвращаясь обратно, воробей вел Ивана к заданной цели. «Маскируется», – уважительно думал мэтр. Копируя траекторию полета воробья, он тоже то замирал на месте, то суетливо протискивался сквозь толпу, чтобы не отстать от хитроумной птицы. Внезапно воробей взмыл к потолку и скрылся в круглом отверстии, заменяющем торговцам как вентиляцию, так и лампы дневного света. «Что за ерунда?» – ахнул Иван и тут же почувствовал во рту приторный вкус халвы.
– Мир тебе, незнакомец! Изгони тень с лица своего и ощути сладость жизни в светлый праздник Шекер-байрам! – расплываясь в довольной улыбке, поклонился ему безбородый мужчина с лоснящейся физиономией. Иван затравленно оглянулся и обнаружил, что забрел в этакий рай обжор и сладкоежек: всюду высились горы лукума и расстилались равнины пахлавы, засахаренные фрукты утопали в воздушном креме и взбитых сливках, а на лицах покупателей читалось благодушное умиротворение.
– Ненавижу халву, – пробормотал Птенчиков, через силу проглатывая засунутый в рот кусок.
– Вах-вах, – огорченно покачал головой безбородый продавец. – Горечь не только рисует морщины на твоем лице, но и тяготит твое сердце, опуская его ниже желудка. Не дай желчи затопить мозг! Для услаждения души я могу предложить тебе удивительное блюдо под названием бюль-бюль-ювасы, что означает «гнездо соловья».
«Ишь, Авиценна доморощенный!» – усмехнулся Птенчиков, но вслух сказал:
– Не совсем понимаю, почему уложенные в печеную корзинку орехи с кремом должны исправить анатомические нарушения в моем организме.
– Не хочешь бюль-бюль-ювасы, возьми тавук-гексю: сладкий пудинг-желе из рисовой муки с ванилью и мелко порезанным мясом кур.
– Куры в десерте? – поразился Птенчиков.
– А что тебя так удивляет? Хорошо, возьми пудинг без курицы: казан-диби, темно-коричневый рулет с хрустящей корочкой и…
– Нет, благодарю. Моя желчь уже вернулась на положенное место и не представляет опасности для душевного и физического здоровья.
