О скитаньях вечных и о Земле (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
— Скажи,— обратился он к слуге,— видел ли этого летающего человека еще кто-нибудь?
— Нет, государь,— ответил слуга; он улыбался небу и махал ему рукой.
Еще несколько мгновений император созерцал небо, потом сказал:
— Крикни ему, чтобы он спустился ко мне.
Слуга сложил руки у рта и закричал:
— Эй, спускайся, спускайся! Император хочет видеть тебя!
Пока летающий человек спускался в утреннем ветре, император зорко оглядывал окрестности. Увидел крестьянина, прекратившего работу и глядевшего в небо, и запомнил, где крестьянин стоит.
Зашуршала бумага, захрустел тростник, и летающий человек опустился на землю. Он гордо приблизился к императору и поклонился, хотя с его нарядом ему было неудобно кланяться.
— Что ты сделал? — спросил его император.
— Летал в небесах, государь,— ответил человек.
— Что ты сделал? — повторил император.
— Но я только что сказал тебе! — воскликнул летавший.
— Ты не сказал вообще ничего.— Император протянул свою тонкую руку, прикоснулся к разноцветной бумаге, к птичьему корпусу машины. От них пахло холодным ветром.
— Разве она не прекрасна, государь?
— Да, слишком даже прекрасна.
— Она единственная в мире! — засмеялся человек,— И я сам ее придумал.
— Единственная в мире?
— Клянусь!
— Кто еще знает о ней?
— Никто. Даже моя жена. Она решила бы, что солнце ударило мне в голову. Думала, что я делаю бумажного дракона. Я встал ночью и ушел к далеким скалам. А когда взошло солнце и повеял утренний ветерок, я набрался храбрости, государь, и спрыгнул со скалы. И полетел! Но моя жена об этом не знает.
— Ее счастье,— произнес император.— Идем.
Они вернулись ко дворцу. Солнце уже сияло высоко в небе, и трава пахла свежестью. Император, слуга и летающий человек остановились в обширном саду.
Император хлопнул в ладоши.
— Стража!
Прибежала стража.
— Схватить этого человека!
Стража схватила его.
— Позвать палача,— приказал император.
— Что я сделал? — в отчаянии вскричал летавший.— Что я сделал? — Пышное бумажное одеяние зашелестело от его рыданий.
— Вот человек, который построил некую машину,— произнес император,— а теперь спрашивает у нас, что он сделал. Он сам не знает что. Ему важно только делать, а не знать, почему и зачем он делает.
Прибежал палач с острым, сверкающим мечом. Остановился, изготовил мускулистые, обнаженные руки, лицо закрыл холодной белой маской.
— Еще мгновение,— сказал император. Подошел к стоявшему поблизости столику, где была машина, им самим построенная. Снял с шеи золотой ключик, вставил его в крошечное отверстие, несколько раз повернул, и механизм заработал.
Это был сад из золота и драгоценных камней. Когда механизм работал, то на ветвях деревьев пели птицы, в крохотных рощицах бродили звери, а маленькие человечки перебегали с солнца в тень, обмахивались крошечными веерами, слушали пение изумрудных птичек и останавливались у миниатюрных журчащих фонтанов.
— Разве это не прекрасно? — спросил император.— Если ты спросишь меня, что я сделал, я отвечу тебе. Я показал, что птицы поют, что деревья шумят, что люди гуляют по зеленой стране, наслаждаясь тенью, и зеленью, и пением птиц. Это сделал я.
— Но, государь...— Летавший упал на колени, заливаясь слезами.— Я тоже сделал нечто подобное! Я нашел красоту. Взлетел в утреннем ветре. Смотрел вниз на спящие дома и сады. Ощущал запах моря и со своей высоты даже видел его далеко за горами. И парил как птица. Ах, нельзя рассказать, как прекрасно там наверху, в небе: ветер веет вокруг и несет меня то туда, то сюда, как перышко, и утреннее небо пахнет... А какое чувство свободы! Это прекрасно, государь, это так прекрасно!
— Да,— печально ответил император.— Я знаю, что это так. Ибо я и сам чувствовал, как мое сердце парит вместе с тобою в небе, и размышлял: «Каково это? Какое ощущение? Какими видишь с этой высоты далекие озера? А мои дворцы? А слуги? А город вдали, еще не проснувшийся?»
— Пощади меня!
— Но бывает и так,—продолжал император еще печальнее,— что человеку приходится жертвовать чем-нибудь прекрасным, дабы сохранить то прекрасное, которое у него уже есть. Я не боюсь тебя, тебя самого, но боюсь другого человека.
— Кого же?
— Какого-нибудь другого, который, увидев тебя, построит такую же машину из цветной бумаги и бамбука. Но у этого человека может оказаться злое лицо и злое сердце, и он не захочет смотреть на красоту. Такого человека я и боюсь.
— Почему? Почему?
— Кто может сказать, что когда-нибудь такой человек не взлетит к небу в такой машине из бамбука и бумаги и не сбросит огромные каменные глыбы на Великую стену? — спросил император, и никто не смел ни шевельнуться, ни вымолвить слово.— Отрубить ему голову! — приказал император.
Палач взмахнул блестящим ножом.
— Сожгите дракона и его создателя и пепел обоих схороните вместе,— сказал император. Слуги кинулись исполнять приказание. Император обратился к своему слуге, который первым увидел летающего человека: — Обо всем этом молчи. Все это было очень грустным и прекрасным сном. Крестьянину, которого мы видели в поле, скажи, что ему будет заплачено, если он сочтет это видением. Но если вы скажете хоть слово, вы оба умрете.
— Ты милосерден, господин.
— Нет, я не милосерден,— возразил император. Он смотрел, как за садовой оградой слуги сжигают прекрасную, пахнущую утренним ветром машину из бумаги и тростника. Видел темный дым, поднимающийся к небу.— Нет, я в отчаянии и очень испуган.— Он смотрел, как слуги роют яму, чтобы схоронить пепел — Что такое жизнь одного человека в сравнении с жизнью миллионов! Пусть эта мысль будет мне утешением.
Он снял ключик с цепочки на шее и снова завел механизм чудесного сада. Стоял и глядел вдаль, на Великую стену, на миролюбивый город, на зеленые поля, на реки и дороги. Вздохнул. Крохотный механизм зажужжал, и сад ожил. Под деревьями гуляли человечки, на залитых солнцем полянках мелькали зверьки в блестящих шубках, а в ветвях деревьев порхали голубые и золотистые птички и кружились в маленьком небе.
— Ах! — вздохнул император, закрывая глаза.— Ах, эти птички, птички...
Золотой Змей, Серебряный Ветер
— В форме свиньи? — воскликнул мандарин.
— В форме свиньи,— подтвердил гонец и покинул его.
— О, что за горестный день несчастного года! — возопил мандарин.— В дни моего детства город Квон-Си за холмом был так мал. А теперь он вырос настолько, что обзавелся стеной!
— Но почему стена в двух милях от нас в одночасье лишает моего родителя покоя и радости? — спросила его дочь.
— Они выстроили свою стену,— ответил мандарин,— в форме свиньи! Понимаешь? Стена нашего города выстроена наподобие апельсина. Их свинья жадно пожрет нас!
— О.— И оба надолго задумались.
Жизнь полна символов и знамений. Духи обитали повсюду. Смерть таилась в капельке слез, и дождь — во взмахе крыла чайки. Поворот веера — вот так — наклон крыши и даже контур городской стены — все имело свое значение. Путники, торговцы и зеваки, музыканты и лицедеи доберутся до двух городов, и знамения заставят их сказать: «Город в облике апельсина? Нет, лучше я войду в город, подобный свинье, набирающей жир на любом корму, и буду процветать его удачей».
Мандарин заплакал.
— Все потеряно! Тяжелые дни наступили для нашего города, ибо явились ужасающие знаки.
— Тогда призови к себе каменщиков и строителей храмов,— посоветовала его дочь.— Я нашепчу тебе из-за шелковой ширмы, что сказать им.
И в отчаянии хлопнул в ладоши старик:
— Хэй, каменщики! Хэй, строители домов и святилищ!
Быстро явились к нему мастера, знакомые с мрамором, гранитом, ониксом и кварцем. Встретил их мандарин, ежась на троне в ожидании шепота из-за шелковой ширмы. И вот прозвучал шепот:
— Я собрал вас...
— Я собрал вас,— повторял мандарин,—ибо наш город выстроен в форме апельсина, а гнусные жители Квон-Си выстроили свою стену в облике жадной свиньи...
