Дискрет (СИ) - Тулина Светлана (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Тем временем чижик отвлёкся — углядел пропущенную монетку, подскочил к ней бочком, выколупал из трещинки, размолотил в три секунды и склевал. Продолжил уже более спокойно:
— Паршивые, братуха, времена пошли… голодные. Всё больше иностранцы кидают, а у них не мелочь — фигня! Гадость легкомысленная, ни весу, ни вкуса. А то повадились ещё пластиковые фишки кидать. Совсем оборзели! Что я им — игральный автомат?!
— Люди — идиоты.
И не хотел ведь — а вырвалось.
Чижик задумался на миг, замолчал даже. Счастье-то какое. Цвиркнул клювом по граниту, потопорщил пёрышки. Мысленно он и сам наверняка был согласен с таким определением людей, но согласиться вслух не мог, не тот характер. К тому же он-то как раз уверен в неизбывном и вечном антагонизме пород и в том, что никак невозможно порядочной птице согласиться с мнением, высказанном кошкой. Пусть даже очень крупной и тоже бронзовой. Сейчас будет искать аргументы. И найдёт. Чтобы такой — да не нашёл?..
— Блохастик, ты не прав! Ну не все, во всяком случае, клювом отвечаю! Есть и ничего так. Вчера вот один пуговицу кинул. Тяжёлую, медную… — чижик деликатно рыгнул, ковырнул клюв когтем. — Хорошая пуговица, ничего не скажу. Нажористая.
— Летел бы ты… к себе, — лев поморщился. — А то опять решат, что украли.
— И пусть решат! — чижик воинственно встопорщил пёрышки, заблестел ещё фальшивей. — Я, может, легенду создаю, в поте клюва и не покладая крыл, за всех отдуваюсь! О вездесущем и вечно исчезающем чижике! Чижики здесь, пыжики там, чижики здесь, пыжики там…
— Тихо. Идут.
По набережной приближалась новая парочка. Чижик заполошно метнулся между бронзовыми лапами, притаился за левой передней, у края неаккуратного сварочного шва. Запричитал трагическим шёпотом:
— Ну хоть сейчас-то, хоть сейчас-то… засмейся, а?! Чтобы хоть раз их до печёнок! Чтобы знали! И верили! Ну опять же врать будут! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Засмейся, ну что тебе стоит?! Хочешь — я тебе пальчик покажу? Отклюю у кого-нибудь и покажу!
Лев молчал, глядя на противоположную набережную. Просто так молчал, без значения. И глядел просто так, не всматриваясь, не прислушиваясь, не обращая внимания. Искристое пенное вино белой ночи текло над городом, дурманило разум, кружило головы, толкая на безрассудные поступки и фальшивые клятвы. «Я буду любить тебя вечно… Я тебя никогда не забуду… Верь мне… Совершенно безопасно… Я подарю тебе весь мир и фигурные коньки в придачу… Мы будем счастливы…»
Может быть, они и сами верили в то, в чём клялись у его постамента — вино белой ночи коварно, путает мысли, сбивает с толку, и вот уже не понять — где правда, где ложь, а где просто корюшку заворачивали. Люди многого не понимают и не хотят понимать, не видят в упор, даже в самые светлые белые ночи. Он — не человек, он фальшивые клятвы видел всегда — и всегда смеялся над ними.
Только вот он давно уже научился смеяться про себя: легенда легендой, а собственная шкура дороже.
9. Белая ночь и темное пиво (цикл «Мы с тобой одной бронзы»)
Белые ночи Чижик не любил. Впрочем, он вообще много чего не любил, и кое-что даже поболее, чем белые ночи. Темные дни, например. Гадость редкостная! Рассветает хорошо если к полудню, а после трех уже сумерки. Но до них еще полгода, а Чижик был прагматичен и предпочитал не любить то, что ближе. И пока не любил белые ночи, самозабвенно и искренне. Терпеть не мог! И вовсе не потому, что их перламутровое вино, разлитое над городом, дурманило даже медные головы, дарило глупые надежды и пузырилось щекотно, словно мерзкая смесь кислот, которыми давным-давно, ещё в бурные девяностые, придавали его новодельной латуни сходство с благородной бронзовой патиной. Просто именно в их молочном киселе, размазанном над Невою, начинали вдруг шастать по набережнымвсякие-разные пережитки позапрошлого века; словно оно так и надо, словно это в порядке вещей, словно в них по-прежнему кто-то верит! Вроде и не мешают особо, но противно. К тому же они жили не по понятиям и почти никогда не кидали монеток. А это было уже серьезно. Шастать мимо, значит, можно, да? А кинуть монетку — западло? Рука переломится?!
А еще в белые ночи просыпалась Сфинкла…
Сфинклу Чижик не любил уж точно больше белых ночей. Подумаешь, ночь! Гадостно, но хотя бы сожрать не пытается. Сфинкла — дело другое. Сфинкла — не Лев, ее не надо уговаривать хвостиком махнуть, в прошлый раз так махнула — еле увернулся. Злая она. Зазевался — и нету Чижика, опять подумают, что украли. На Сфинклу не подумают. Будет лежать непричемная такая, с каменной довольной мордой. И вот что ей не спится-то? Сфинкс ейный — мужик правильный, чисто-конкретный пацан, слова никому дурного не скажет. На памяти Чижика он и не просыпался ни разу. Лежит себе, словно и на самом деле каменный, а эта… совсем дурная, не понимает, что в ее возрасте просто неприлично быть такой оживленной. И ладно бы только в белые ночи, так ведь нет же! Время моей охоты, говорит, оно тогда наступает, когда мне чего-нибудь охота. И плевать ей с высокого постамента на правила и распорядок. И на понятия тоже плевать. Ни стыда, ни совести, ни понятий. Одно слово — кошка!
Кошек Чижик не любил вообще. Особенно таких крупных и вечно голодных.
Мелких, впрочем, тоже не любил. Но мелких хотя бы гонять прикольно. А такую попробуй погоняй. Такая сама кого хошь погоняет.
Сейчас Чижик сидел на водосливе эрмитажного окна и хмуро следил за уборочной машинкой, деловито нарезающей круги по Дворцовой площади. Машинка была яркая, оранжевая, аккуратненькая, словно игрушечка. Ползала шустро, оставляя за собой влажно поблескивающую брусчатку идеальной чистоты. Но Чижику было плевать на ее красоту. Он из-за этой машинки уже который раз голодным оставался — вот на это ему плевать не было. И потому машинку он не любил. Дворцовая площадь раньше была его любимой кормушкой, тут люди и просто так постоянно теряют монетки, и на счастье бросают, ибо принято, а брусчатка удобная, монетки отлично приныкиваются в щелях между камнями. Вкусные, нажористые толстенькие монетки, только знай выколупывай! Раньше хорошо было: никаких машинок. Одни дворники. С хорошими такими метлами. Редкими. Прутья, конечно, тоже выколупывали монетки, но дворники их все подчистую не забирали, понимали, что птичке божией тоже питаться чем-то надо. Дворники были с понятием и по понятиям жили. Машинка же творила полный беспредел, гребла все под себя и ничего не оставляла другим. Если не успел до нее — считай, все, опоздал и ходи голодным. Чижик опоздал. Опять. Хорошо летал он только над набережной, а там Сфинкла, пришлось шустрить в обход, тяжело перепархивая с крыши на крышу. А с крыши на крышу, да еще и в обход — это намного дольше выходит. Вот и опоздал.
Очень хотелось слетать посмотреть — а вдруг случилось чудо и хотя бы одну форточку Египетского зала сегодня забыли закрыть? Там же столько всего вкусного!!! И не только медь с бронзой, но и… ну, другое, короче. Тоже вкусное. Черное вкусное, белое вкусное и очень-очень вкусное желтое. Чижик слабо разбирался в металлах, но желтенькую цепочку однажды склевал — на пляже у Петропавловки, пока хозяйка не видела. И до сих пор помнил тот божественный вкус, нежный и бархатистый. В Египетском зале такие цепочки тоже есть, Чижик видел! Вот бы до них добраться… и драпануть, пока Бастетка до тебя самого не добралась. Она, пожалуй, еще более оживленная, чем Сфинкла. И такая же древняя. И злая. Вот же неугомонные бабульки! А бедная птичка страдай.
Нет, на голодный желудок к тем окнам лучше даже и не соваться. Себе дороже. Сорвет крышу от вида таких-то вкусностей, рванешься к ним напролом, без форточки, прямо через стекло или даже стену — тут тебя Бастетка и сцапает. И прости-прощай друг Чижик. Нет уж.
Чижик попрыгал по водосливу, с досады попробовал на клюв жестяной отгиб. Сплюнул — металл и металл, никакой веры в него не вложено. Разве что самую крошечку… Чижик прислушался к ощущениям, клюнул еще. Хм… жиденькая вера в то, что завтра не обманут с получкой, и еще более слабенькая надежда, что Машка таки даст. Как раз после получки. Жидковато, но на безмедье…
