Собачье дело - Шелонин Олег Александрович (книги серии онлайн txt) 📗
— Жди и ни во что не ввязывайся. Скоро буду.
Валентин отключил телефон и пошел ни во что не ввязываться. Его заинтересовал толстый энергичный мужичок, одетый, несмотря на начинающее припекать солнце, в элегантный бежевый костюм. Мужичок отчаянно ругался с не менее представительным мужчиной. Причем ругался зло и очень агрессивно.
— Охрана? Какая может быть охрана? Что, предлагаете вышки по периметру и дозорных с автоматами? А может, еще и колючую проволоку на стенах? Не скрою, и я бы этого хотел. А вы знаете, что нам бюджет так урезали, что на самое необходимое не хватает? Вы знаете, что у нас половина видеокамер в здании к пульту не подключена? Одни халтурщики вокруг, только цены умеют накручивать! Я сколько докладных и слезниц губернатору писал! Куда они все пошли? На подтирку? Побеги? Да, были побеги. И не один раз. И всем, кроме нас, на это наплевать! Да при желании кто угодно сюда может прийти, занести любую заразу и свободно уйти. И попробуйте только сделать в этом виновным меня!
— На то, чтобы заключить контракт с охранным предприятием или вневедомственной охраной, как это делают обычные больницы, вашего бюджета бы хватило.
— Вот! Живой пример! Сразу видно, что ни одну мою докладную ни губернатор, ни мэр и вообще никто из городской и краевой администрации не читал! А теперь объясняю по пунктам. Во-первых, во всех законах о вневедомственной охране четко указано, что предмет охраны — это материальные ценности, а не жизнь и здоровье сотрудников. Во-вторых, раньше, до издания идиотских законов нашими доблестными депутатами и профанами от медицины, пристроившими свои задики в уютных министерских креслах, мы охранников, которые несли службу в стенах больницы, всему учили: когда можно решить дело миром, а когда нет, чего стоит ожидать от каких пациентов… А сейчас этой службы нет. Ее уничтожили! Нам предлагают посадить в будку старичка-вохровца, который чуть что — сломает пациенту пальцы… Отвечать будет тот, кто вохровца на это место посадил, то есть я.
— Это демагогия, Юрий Всеволодович. Вам как заведующему отвечать все равно придется. Кроме того, что вы развели здесь, похоже, жуткую антисанитарию, из стен вашего заведения сбежал опасный маньяк, которого милиция ловила почти два года! А потому прошу дать конкретный ответ на простой вопрос: сколько охранников во вверенной вам психиатрической лечебнице?
— Антисанитария? — возмутился заведующий. — Где вы видите антисанитарию? Здесь? Или там? Здесь, можете убедиться, у нас все чисто, а там… Вы что, уже лично всю больницу обшарили? Нет? Тогда какого черта делаете столь поспешные выводы? Теперь насчет маньяка. Я о том, что его к нам сюда вечером доставили, вообще только сегодня утром узнал. Причем от вас узнал. Ну и что дальше? Хотите теперь насчет охраны получить расклад? Пожалуйста. Только вряд ли он вас порадует. Для начала краткая справка. У нас принято подразделять функции охраны и надзора. — Юрий Всеволодович буквально истекал ядом. — Охрана работает по периметру, чтоб пациенты не вырвались на улицу, а надзор работает внутри больницы. Следит за порядком и за тем, чтобы пациентам не передавали запрещенных предметов. Это ничего, что я во всех подробностях?
— Продолжайте, — сердито буркнул чиновник.
— Так вот, до две тысячи второго года на восемьсот пациентов приходилось сто пятьдесят шесть человек охранников и надзирателей. А сейчас у нас весь штат — шестьдесят человек. Разделите это количество на четыре: дежурство-то суточное, минус отпускники — и получаем не больше двенадцати. И то почти все женщины и без оружия. У нас даже спецсредства отняли, сказали, что они нефункциональны. Как вам такой расклад? По-моему, кто-то напрочь забыл, что психиатрическая лечебница это практически режимное предприятие! У нас ведь здесь и буйные есть! И среди этих буйных шестьдесят процентов совершили убийства. Ни в одной колонии, кроме пожизненных, вы не найдете такого соотношения.
— И что, все психи? — невольно передернул плечами представитель городской администрации, опасливо покосившись на задание больницы.
— Нет, — усмехнулся заведующий. — Только десять процентов убийств обусловлены психическим заболеванием, остальные — по обычным мотивам: корысть, хулиганство и прочее.
— Симулянты? А по какому праву вы их здесь держите?
— Сразу видно, что вы не в теме. Думаете, их так просто разоблачить? Тут попадаются такие великолепно подготовленные артисты, норовящие откосить от срока, что на их разоблачение порой уходит уйма времени.
— Но экспертиза…
— Экспертиза! Наши клиенты могут быть настоящими виртуозами по части симуляции, к тому же эксперты ограничены во времени: экспертиза длится максимум месяц. Господи, прописные истины приходится объяснять! Считается, что заключение эксперта, данное на стадии следствия, — это истина в последней инстанции. Оно может быть оспорено только в том случае, если сам эксперт признается в том, что написал лживый диагноз. Какой нормальный человек на это пойдет? Но если даже это произойдет — если мы убедимся, что пациент здоров, прокуратуре останется один выход — отпустить больного домой.
— Почему?
— С новым уголовно-процессуальным кодексом, который отменил институт доследования, никакое возвращение на стадию прокурорского следствия невозможно. Больному выбрали меру — принудительное лечение, а не колония? Выбрали. Больной здоров? Здоров. Значит, в стационаре ему делать нечего. Знаете, сколько убийц таким образом ушло от ответственности? А ведь было время, когда мы разоблачали до двадцати симулянтов в год! А зарплаты? Они и раньше были не ахти, а теперь вообще курам на смех! Вы знаете, какие кадры от нас уходят? Один Гуревич чего стоил, а теперь, извольте видеть, консультирует нашу доблестную милицию в частном порядке на стороне. Бред!
Валентину стало жалко этого пухленького человечка, искренне болеющего за свое дело, однако вмешиваться в полемику не стал. У него было свое дело. Он был на сто процентов уверен, что никакой эпидемии нет и находящимся внутри здания людям нужно совсем другое лечение, а потому решительно двинулся к центральному входу в больницу, но дорогу ему перекрыли два дюжих санитара.
— Карантин.
— Я его отменяю, — выудил из кармана удостоверение Валентин.
Санитары, изучив документ, переглянулись, а затем отрицательно замотали головами.
— Нам эти корочки не указ. Без приказа начальства…
— Ну так вызовите его сюда! — К санитарам подошел Стас, за спиной которого маячил Некрон.
Начальник филиала был при полном параде, в генеральской форме, Некрон на этот раз предпочел форму полковника.
— Наконец-то подкрепление прибыло, — облегченно выдохнул юноша.
Из подъехавших к больнице машин выскакивали бойцы спецподразделения ФСБ и группа технической поддержки с аппаратурой.
— Уверены в своих выводах, лейтенант? — хмуро спросил Стас.
— На все сто процентов. Описанные майором Васнецовым симптомы один в один. Неплохо бы, конечно, узнать точнее время: когда вся эта фигня у психов началась…
У Валентина опять завибрировал телефон. Парень выудил его из кармана, глянул на экран мобильника.
— О! Это опять майор, — сообщил он, принимая вызов.
— Валентин Сергеевич, я профессора нашел, — послышался в трубке взволнованный голос Васнецова. — Его кто-то запер в одну из камер для буйных. Представляете, он в полном порядке.
— Дайте ему трубочку.
В телефонной трубке зазвучал немножко растерянный, но довольно бодрый голос профессора.
— Валентин Сергеевич, если вы ждете от меня каких-то чисто профессиональных заключений, то вряд ли я сейчас…
— Профессор, это все неважно. Ответьте только на один вопрос: когда в больнице начались всякие странности?
— Это я могу сказать точно. Я как раз, проводя тест, в тот момент смотрел на часы. Пациент мой взбесился ровно в полночь, а через десять минут здесь началось такое…
— Все! Этого пока достаточно. Ждите. Мы уже у центрального входа. Сейчас я с сотрудниками нашего ведомства к вам подойду, и вы расскажете нам все более подробно.
