Самый первый маг (СИ) - Силкина Елена Викторовна (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Что такое ты постоянно творишь? Зачем лезть на скалу, где ничего нет? Зачем сидеть, уставившись в стену? Это опасно, перестань так делать! Или я тебя брошу!
Но он всё-таки попробовал ещё раз, когда Ми снова заснула. Неопределённое беспокойство заставляло его повторять попытки, одну за другой. И вскоре он со страхом осознал, что не видит ничего, не только для всей стаи, но даже для братьев, сестры и друга, даже для себя и подруги.
Он упорно убеждал себя, что это просто от усталости.
Надо отдохнуть и попробовать ещё.
4.
Они снова отправились в лес, и тут началась гроза.
Гром грохотал, точно горный обвал. Ветер выл в кронах высоко над головами, срывал и сыпал вниз ветки, сучья, листья, куски коры. Ливень хлестал так, словно верхняя река вышла из берегов и вся целиком ринулась на землю.
Мокрые с ног до головы, перемазанные в грязи, облепленные выдранной с корнями травой, кот и кошка предавались бесконечной страсти на лесной поляне. Им было нисколько не холодно. Страсть греет лучше всего на свете, это давно известно. Гроза любви не помеха. Дерево, рухнувшее возле поляны с громовым треском, никого не испугало. Мимо? Вот и ладно. Молния в глаза сверкает? Чепуха! Им двоим хорррошо, мурря-а-ау!
Мокрые братья, сестра и Хуш дрожали под мокрыми кустами. С неба льёт, с веток льёт, земля липкая и скользкая. Но уйти нельзя, мало ли что. И спать нельзя, да и не получится, в такую-то погоду под открытым небом. А эти двое веселятся, милуются, им стихия нипочём.
— Может, вернёмся? Обсохнем дома, согреемся, наконец! — крикнула Ро.
Амр услышал сестру, опомнился. Это им двоим тепло, а его родичи мёрзнут, переживают, стерегут. Он осторожно высвободился из ласковых цепких лапок, поднялся, оглянулся на Ми.
— Давай, в самом деле, вернёмся.
Любимая кошка вздохнула.
— Гроза, вообще-то, заканчивается.
Но тоже встала, послушно последовала за ним.
Пока шли к пещерам, выглянуло солнце, камни обсохли. Амр направился к одинокой скале. Он беспокоился за свои способности всё больше, хотел в уединении тщательно посмотреть, что с ними такое. И отчего усиливается непонятное волнение глубоко внутри? Что тревожит незримый мир, какое видение хочет и не может пробиться к его разуму? Кому из стаи грозит серьёзное изменение судьбы, близкая опасность?
Ми одним прыжком загородила ему дорогу.
— Что ты всё время рвёшься туда? Это подозрительно! Сходил бы на охоту с братьями, подождал в засаде. Или заглянул к друзьям, поболтал про подвиги в прошлом. Да хоть подрался бы с кем-нибудь, а я бы смотрела, переживала за тебя! Так все делают! Ты совсем никуда не ходишь, занимаешься чем-то странным! Может, ты с ума сходишь потихоньку?
— Пусти меня! Ты не понимаешь!
Глаза цвета солнца загорелись тревогой, слишком сильным, нечитаемым, опасным чувством. Так увиделось осторожной кошке.
Конечно, она не понимала. Что может быть важнее семьи?
Коты и кошки, разумеется, любопытны, но не настолько, чтобы делать бессмысленные вещи.
Зачем лезть на гору, где никто не водится и ничто не растёт? И вокруг с неё видны одни только горы, такие же, как эта. Добычи не высмотришь.
Зачем садиться на одном месте и словно спать наяву? Это опасно, это странно, это ни к чему. Всё, что нужно рассмотреть, можно увидеть и так — как обычно, глазами и одновременно «вторым зрением», не теряя реальности. Остальное — лишние глупости. И сидеть на скале — это тоже глупость. Или трусость, на что вроде не похоже. Или безумие. Она не раз видела подобное состояние у сородичей. От каких воображаемых угроз этот кот прячется в каменной трещине?
Она хотела удержать его, привести в себя, спасти. Но, видимо, всё зря. Каждый раз, когда она пыталась помешать глупому занятию, глаза у этого слишком странного кота зажигались нехорошим огнём. Вот как сейчас.
Мужчина может быть хромой, косой, какой угодно, лишь бы еду детям приносил. Но вот когда он сумасшедший — это страшно. Это опасно для котят.
— Всё, хватит!!! Я окончательно поняла — ты чокнутый, и это поправить нельзя! Я возвращаюсь в родную стаю! К матери, к отцу! Не вздумай туда сунуться, тебя разорвут! Я сама загрызу! Прощай, живи, как знаешь!
Она развернулась и зашагала вперёд, на юг. Прямая спина, гордая поступь, высоко вскинутая голова. Так выглядит женщина, что считает себя правой.
Он онемел. Посмотрел вслед безумно распахнутыми, остановившимися глазами. Ему бы побежать за ней, вернуть. Убедить, что он станет нормальным, таким же, как все коты. Ведь это ради любимой кошки! И почему-то не смог сделать ни шагу.
Он не поверил, что она всерьёз грозилась уйти. А она взяла и ушла! Унесла от него будущих котят, о которых он так мечтал. Он не увидит, как они родятся! Как станут подрастать, носиться по пещере! Не почувствует, как они бегают по нему, топчут спину нежными, невесомыми лапками, гладятся о тело отца мягкими, пуховыми животиками, царапают кожу крошечными коготками!
Амр пошатнулся. Чёрная ненависть застлала зрение, накрыла мир. Внутри родился ураган, сметающий на своём пути всё, без разбора и без пощады. Амр припал к земле, с силой впился в неё когтями. Он готов был рвать, топтать, грызть и убивать. Но кого? Мать своих детей? Любимую женщину?
Он тут же остыл от злобы и ярости. И ощутил страшное опустошение. Из него словно разом вытекли все силы.
Он кое-как дополз до пещеры, лёг, уткнулся лбом в стену и замер.
Братья, сестра и друг пытались растормошить его.
Он не отзывался.
5.
Фах, Вай и Хуш переглянулись и вышли. Ро с силой фыркнула, слёзы забивали нос, мешали дышать. Она подумала, что братья пошли на охоту, но шаги почему-то удалились в глубину коридора.
Амр лежал неподвижно, отвернувшись к стене, третьи сутки. Не ел, не пил, не разговаривал. Аура на нуле, как у мёртвого. В голове ни единой мысли, темно, пусто и гулко, точно в глубокой пропасти. Не дозваться, не докричаться, ничем не утешить.
Ро сидела возле брата и впервые не находила слов от ужаса.
В пещеру вошёл Кхар. Остановился, пригляделся.
— Эх, ты, такую женщину упустил! Неужели никак не мог удержать? Что ты за кот, в таком случае?
Амр молчал.
— Вот я пойду и верну её для себя, а ты станешь в сторонке любоваться! — рыкнул вождь и сам тут же понял, как неубедительно это прозвучало.
Амр молчал.
— Слабак ты! Кошки приходят и уходят, а жизнь продолжается! Про братьев и сестру, про друга забыл? А ты им нужен! Про племя забыл? А ты им тоже нужен, ты собирался ведь просматривать для всех!
Амр молчал.
Но ухо слабо шевельнулось. Значит, он был здесь и слушал! Ро забыла, как дышать — от счастья.
Над тёмной пропастью показалась полоска звёздного неба. Он нужен стае? Это Кхар так сказал?
— А кошки? Думаешь, ты им не нужен? Я вот знаю нескольких, кто не прочь пообщаться с тобой поближе! Хочешь, я сговорюсь за тебя и пришлю какую-нибудь красавицу, если ты сам подойти стесняешься?
Это уже было прямое оскорбление. Тем более обидное, что вождь зацепил когтем больное место. Амр приоткрыл один глаз.
— Вот то-то же. Вставай, слабак! Проползи хоть по пещерам, земляной червяк! Докажи, что за тебя тут не зря переживают!
Амр повернул голову.
За спиной у вождя топтались Хум и Марр, мрачной скалой возвышалась Май, испуганно выглядывала из-за её спины Руф. Рядом с отцом исподлобья косился Кхи. Этот-то что тут забыл?
Амр пошевелился. Он отлежал плечо и бок, кожу покалывало, словно её котята поцарапали. Он поднялся на ноги. В глазах потемнело. М-м-мрак. Вот это он довёл себя до лапки с коготками.
Увлёкся не тем, чем надо. Падал и валялся в лёжку, лишился всех способностей, перестал видеть ленты не только стаи, но даже своего семейства, даже свою. А всё оттого, что выплёскивал силу без остатка. Хорошо, что у котов такие чёткие и точные ощущения от природы. Сразу самому, без посторонних пояснений, понятно, что именно с ним произошло.
Так нельзя. Недопустимо терять голову, если он хочет приносить пользу. Тратить силу просто так, ни к чему, на глупость.
