Женись на мне, дурачок! - Чиркова Вера Андреевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Но я ничего. Держусь. А синяки на коленях скоро пройдут, у меня мазь хорошая есть. Клариссой приготовленная.
— Кто это может подтвердить?
— Документ, написанный моим отцом и заверенный его печатью.
— А ваш отец… не мог написать его позже, под влиянием… нежных чувств? — резко бросает король, сжимая указку так сильно, что я начинаю волноваться за ее сохранность.
Ну имею же я право хоть за что-то волноваться?
— Маги проверили дату написания. Миледи не врет, — скучным голосом роняет Кларисса.
— А почему он тогда не объявил… это всем? — недоверчиво хмурится его величество.
Я понимаю, королю очень неприятно, что уважаемый полководец оказался нарушителем закона.
Интересно, а что будет с ним, когда он поймет, что милорд был не простым, а злостным нарушителем.
— Он оставил на случай, если мне придется это объяснять, подробное письмо, — сухо произносит Ортензия, и в ее глазах на миг вспыхивает такая боль, что я едва сдерживаюсь, чтоб не сорваться с места и не ринуться к ней.
— Письмо подлинное и прилагается к делу, — так же безразлично поясняет Клара.
— Зачитать, — помолчав несколько секунд, постановил король, и я стиснул зубы.
Ну разве не мог он прочесть это быстренько про себя? Мне Клара уже в двух словах все объяснила, чиновники тоже могли бы прочесть заранее, прояви они такое желание.
— «Я, лорд Доральд Монтаеззи, находясь в здравом уме и твердой памяти, сим свитком желаю разъяснить…» — размеренно читает милорд Тайнери, а я представляю сурового воина, задумавшегося над бумагой с пером в руке.
Все в его жизни было размеренно и правильно — хорошо воспитанная жена из знатной семьи, милый крошка сын, наследник имени и крови. И вдруг все исчезло, оказалось ложью, подделкой. Жена любила другого, ребенок был чужим.
А потом… он и сам не запомнил, в какой из летних дней впервые услышал в закатной тишине приятный голосок, тихо выводивший печальную песню.
Ее слова были так созвучны горькой обиде, бушевавшей в его душе, что милорд слушал затаив дыхание. И в следующий вечер был рад, как старому другу, нежному голосу, вновь зазвучавшему в гаснущих сполохах заката. С тех пор он взял за привычку откладывать в это время все дела и, распахнув окно, слушать нехитрый мотив.
А когда в один прекрасный вечер не услышал знакомой песни, был опечален — почти как любовник, не дождавшийся обещанного свидания с возлюбленной.
Но смолчал, хотя потом весь день был не в духе. А когда и на следующий вечер не услышал привычного пения, вызвал управляющего.
— Узнай, куда подевалась женщина, что пела вечерами печальные песни, — бросил приказ и приготовился ждать, пока управляющий проведет расследование.
— Это Зося, что ли? — хмыкнул в ответ всезнающий слуга. — Да куда ж она могла деться? На кухне, поди, ужин готовит.
— А почему… не поет? — сам удивляясь своему любопытству, спросил милорд.
— Так выздоровел ведь Хенрик! Ну, сынок ее маленький. А когда он здоровенький, то и без песен засыпает, как набегается. Уж третий годок ему! — с удовольствием объяснял управляющий, довольный, что может подробно ответить на вопрос господина.
— А что… муж не мог укачивать сына? — еле сдерживаясь, чтобы не показать свое разочарование, скорее для порядка, чем из любопытства, спросил милорд.
— Так нет у нее мужа. Вдова она. Еще с весны. Да вы знали его, он лесником был. Волки задрали, помните? А ее мы тогда кухаркой взяли, дом новый лесник с семьей занял.
Вот потому так печальны ее песни, отпустив слугу, думал милорд. Оттого, что на душе у нее так же горько, как у меня. Хотя… ей повезло больше. У нее хоть сынишка родной есть, а у меня и того нет.
Несколько дней он, забывшись, открывал вечерами окно и вслушивался в затихающий шум поместья, потом, сердясь на себя самого, захлопывал раму и садился к камину с книгой. Но однажды не выдержал, попросил управляющего привести в гостиную кухарку.
Тот неодобрительно поджал губы, но приказ выполнил. Привел кухарку и встал рядом, всем своим видом давая понять, что намерен ее защищать, если господин чем-то недоволен.
Но милорд и не смог бы обидеть эту сероглазую, хрупкую и очень молоденькую женщину.
Она была из тех редких женщин, которых каждый сильный мужчина готов защищать и беречь. Ее глаза смотрели с трогательной честностью, а худые плечики были так беззащитно опущены, что у сурового милорда заныло сердце.
Он попросил ее спеть… и отошел к окну. А когда песня закончилась, в его голове уже созрел план. Они тайно обручатся, а когда его жена, сильно болевшая в последний год, наконец развяжет ему руки, соединятся браком по всем правилам.
Разумеется, она согласилась не сразу… но милорд недаром слыл знатоком осады.
К зиме они тайно обручились и самозабвенно черпали счастье из одной миски, когда его планы понемногу начали рушиться.
Законная жена к весне поправилась, и лекарь вполне заслуженно получил свой гонорар.
Они решили жить, как жили, не мысля уже себя поврозь. Но вскоре жизнь нанесла очередной удар. Кухарка оказалась во вполне ожидаемом положении. Милорд метался по спальне как дикий зверь, не представляя, как восстановить справедливость. Чужое дитя носит его имя и имеет все основания для получения и титула и наследства, а родная кровиночка будет считаться кухаркиным ребенком!
Зосе едва удалось уговорить Доральда не подкупать прислугу, чтоб отравить изменницу. Она боялась, что преступление отца отзовется на ее ребенке.
Тогда он решил уповать на богов и пустить все на волю случая. Но, когда родилась дочь, на всякий случай все же написал документ, заверил печатью и спрятал в тайник. Только он сам да Зося знали секрет старинного сундука с двойным дном.
Потом, словно спохватившись, судьба выдала ему несколько лет счастливой жизни. Через год законная, но неверная супруга тихо скончалась в своей башне, и милорд тайно заключил брак с Зосей. Жениться на кухарке в открытую оказалось невозможно. Десятки препятствий в виде указов и предрассудков оказались неприступнее каменных крепостных стен, что с такой легкостью раньше брал штурмом воин.
Он нянчился с дочерью в дальних покоях, куда не было доступа никому, кроме пары преданных слуг, и упорно размышлял над тем, как устроить ее судьбу таким образом, чтобы именно ей достался титул и замок.
К тому времени, когда девушке исполнилось восемнадцать, милорд уже почти придумал, как решить этот вопрос, но поступил иначе. Ему показалось, что судьба сама дает ему подсказку, когда ненавистный Терон, проигравшись в карты, в очередной раз примчался за деньгами. Сумма была столь велика, а идея запросто решить трудную проблему так соблазнительна, что милорд решился на шантаж. Он предъявил повесе признание его матери, написанное ею собственноручно, потребовал заключить брак с Ортензией и в тот же час покинуть страну навсегда. Только на этом условии милорд был готов оплатить долг и выдать внушительную сумму для обустройства на новом месте.
Огорошенному таким неожиданным поворотом судьбы Терону ничего не оставалось, как согласиться, и Доральд Монтаеззи праздновал победу. Но его счастье продлилось всего два года. Холодной зимой вдруг внезапно заболела и умерла жена, а через полгода так же неожиданно объявился Терон. Он откуда-то выведал все тайны законного, но неродного отца и грозил разоблачением, если ему не отдадут один из замков и половину состояния.
У старого лорда, кроме ложных свидетельств о смерти подкидыша, не было никаких козырей, и он впал в отчаяние. И так подкошенное смертью любимой здоровье сдало окончательно, сердечные приступы следовали один за другим. Врач поселился в соседней комнате, сиделки и Ортензия не отходили от его кровати.
Пока однажды лекарь не сообщил девушке, что ее отцу осталось жить не более двух дней.
По ее заплаканным и тщательно припудренным глазам милорд все понял и, выгнав из комнаты чужих, потребовал, чтобы она сочеталась с ним фиктивным браком. Который позволит ей избежать притязаний Терона. А в случае, если наглец осмелится обратиться в суд, надлежало предъявить признание его матери.
