Опергруппа в деревне - Белянин Андрей Олегович (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
— Не густо… Но тогда хотя бы попробуйте при ближайшей встрече выяснить следующее: имена, фамилии, адреса, гражданство, пароли, явки, агентурную сеть, связь с международными террористическими организациями. Если он уверен в вашей «преданности делу» и даже уже платит за неё, то скоро наверняка расслабится и где-нибудь даст прокол. Напоминаю ещё раз, царя стараться не тревожить! Горох ринется в бой, наломает кучу дров, набьет шишку на лоб, а отмазывать вас обоих перед государыней придётся именно мне. Не забывайте, ей всё ещё кажется, что Лукошкино — это европейский город. Навесит какую-нибудь парламентскую комиссию с проверкой на нашу голову и…
— …вылетим все, далеко и на холод! — раздумчиво согласился Шмулинсон, по-шпионски, не глядя в глаза, пожал мне руку и бодрым шагом покинул нашу тихую Подберёзовку.
Впрочем, тихую ли? Кажется, я оговорился… За те три-четыре дня, что мы здесь «отдыхаем», прилагательное «тихое» применительно к этому рассаднику проблем, тайн и недоразумений выглядит слишком уж откровенной издёвкой. Хотя, возможно, всему виной сам род нашей деятельности…
Вспомните, что было, когда в то или иное дотоле спокойное местечко приезжал какой-нибудь там Эркюль Пуаро, мисс Марпл или (не приведи господи!) Даша Васильева — там же сразу происходило убийство! Причём место значения не имело, хоть деревня, хоть крупный город, хоть дача друзей, хоть вообще поезд и даже пароход — людей однозначно гробили везде, где появлялся сыщик… Такой закон бытия — преступник видит знаменитого детектива и его словно бы накручивает тут же, из вредности, совершить ужасное преступление! А не будь там нашего брата, никто бы и не почесался кого-то убивать… Вывод: всякие Коломбо, Ниро Вульфы, отцы Брауны — социально опасны. Ну и мы, получается, тоже…
Надеюсь, хоть у Бабы-Яги всё хорошо и она неторопливо готовит место для нашей аудиенции с Кощеем. По идее, надо бы вызвать стрельцов, предупредить надёжу-государя и загодя отправить докладную в дипломатический корпус при царице. А то может сложиться впечатление, будто бы мы ведём закулисные переговоры с «врагом народа номер один».
Но, с другой стороны, там теперь такая европейская канцелярия, такая волокита… И нам стопроцентно не разрешат с ним разговаривать без конвоя, свидетеля, писца, пары доверенных бояр и так далее. Плюс самого Гороха, ибо он такого случая не упустит, а, следовательно, и матушки-государыни Лидии, так как ей тоже «ошень интересно-о»…
Митька догнал меня почти у наших ворот. То есть обернулся действительно быстро и собой был горд до чрезвычайности.
— Вот и радость-то наступила великая! Ну не чудо ли — маменьку любезную замуж пристроили, дьяка активного счастьем обеспечили, люд деревенский со зрелищем поучительным ознакомили… И всё земной поклон Абраму Моисеевичу — уговорил да устроил! За смешную буквально компенсацию… да и ту в рассрочку!
— Мить?
— Ага!
— Я тебя предупреждал насчёт Шмулинсона? Я тебе говорил быть осмотрительнее!
— Дак… ить… но ведь выгорело же дело-то!
— Да ну? А теперь быстренько уточни мне, на какую конкретно сумму «за содействие» ты попал?
— Ой, так всего… десятина с зарплаты, ежемесячная… — не сразу въехав, пустился перечислять он. — Да с дьяковского жалованья… так же… ну а маманя, ясное дельце, свою долю отсыпет, яйцами свежими, деревенскими… И это… ещё…
— Добавляй.
— Семью Шмулинсонов на всё лето в гости, при полном обеспечении… — всё ещё не до конца веря, куда вляпался, продолжал загибать пальцы наш недоумок.
— А если свадьба не состоится?
— А тогда и платить не надо! Тока неустойку… в том же разрезе… и чтоб всей семьёй на лето… но ить зато уже без яиц! Чё не так-то, отец родной?
— Дьяк Филька тебе отец, — устало отмахнулся я, шагая на порог. — Заходи давай, у нас тут, кажется, внеочередное расследование на носу. Вечером напомни мне по поводу Абрама Моисеевича, я с ним сам отдельно побеседую.
— Тсс!!!
— Это ты мне?
— Тсс! Ну нешто не слышите, Никита Иванович? — припадая ухом к закрытой двери, умоляюще глянул на меня Митька. — Шум, сопение, стоны, как бы не убивали кого!
— А может, совсем наоборот. — Я вспомнил масляные взгляды домового и нашу бабушку, кокетничающую с ним напропалую.
— Вы о чём энто? — разом набычился маменькин сын. — Негоже такие мысли о своём же почётном сотруднике лелеять, а Назиму ихнему я самолично нос через ухо выверну! Вот ужо, ужо, ужо…
— Отставить засучивать рукава! Давай хоть постучим сначала, как культурные люди…
— Вежливость, она добра молодца завсегда с ног до головы красит, — чинно согласился он и двинул в дверь кулаком. Две доски треснули… Шум внутри на мгновение прекратился, потом раздался гневный мявк Василия и грозное «на шашлык зарэжу, да!», а ещё вроде бы тихий всхлип Яги.
Мы с Митяем, не сговариваясь, ударили плечом в дверь. Короче, мы её практически выломали из косяка… Хотя «мы» — это громко сказано, моя помощь была минимальной. Но не фиг было запираться! Тем более что там действительно происходило убийство… или что-то в этом роде… слегка напоминающее…
— Руки вверх, все арестованы! — как можно громче рявкнул я. Хотя на самом деле… Ох! Только бы не заржать в голос — бабка не простит…
— Никитушка, Митенька… Вы тока гляньте, что ж тут такое деется! — еле слышно пролепетала наша опытнейшая эксперт-криминалистка, обводя руками растерзанную избу. Ну а что особенного — Бородинское поле, говорят, похлеще выглядело…
Белёная печь облита тремя видами соусов, битая посуда на полу скрипит под каблуками. Стол перевёрнут, а под ним, путаясь в сорванных занавесках, насмерть бьются две низкорослые фигурки — наш Васька и наш же домовой! Какая муха укусила их одновременно, да ещё за одно и то же место?
— Младший сотрудник Лобов, примените профилактические меры в виде окунания хулиганствующих элементов в бадью с водой. И макать обоих до полного успокоения!
— То исть покуда не осознают, — сурово кивнул он, сгрёб смутьянов в охапку, сунул в бадью и принялся упоённо полоскать, невзирая на вой и жуткие проклятия. Я поставил табурет в уголок, скромно присел и достал планшетку…
— Заявление будем подавать, гражданочка?
— Дак ить… они ж! Васенька-то, кровиночка родная, первым начал… а Назимушка и не подумал… Ну, и… увлеклись оба… Я уж и так, и так, а ты заявление! Да вот, буду! И подам! Что ты думаешь, раз я сама в отделении без сна, без продыху спину гну, меня милицией и защищать не надо?! А ну пиши сей же час и сажай обоих по всей строгости закона!
От изумления кот и домовой разом прекратили бултыхание в бадье, воззрившись на Ягу круглыми как пятаки глазами. Мой напарник если и удивился чуточку, то виду не подал и процесс окунания продолжал с прежним рвением.
— Составляю протокол, рассказывайте.
— Как тока ты, сокол, по служебным делам отправился, я Васеньку усталого, приезжего, в дом повела, сметанкою баловать. А Назимушка-то и говорит из-за печки…
Далее я не писал ничего, потому что закусил кожаный ремешок планшетки и втихую гоготал, отвернувшись к стене. Благо разгорячённая дачей показаний Яга внимания никакого уже не обращала, а добрейшей души Митенька видел во всём произошедшем истинную шекспировскую трагедию…
Короче, если кто не понял — Васька и Назим не поделили бабку! Как — конкретно, по-пацановски; какую — одну, нашу. Кот не понял, что можно чесать за ухом кого-то, кроме него; домовой неправильно оценил женскую любовь к домашним животным. Слово за слово, зуб за зуб, и пошла потасовка… Сама Яга в это дело не вмешивалась, пускай мужики по-свойски разбираются. Когда «разборки» перешагнули все разумные пределы, появились мы. То есть жутко вовремя, как всегда…
— Что делать с ослушниками будем? — подняв присмиревших ревнивцев за шиворот, спросил мой младший сотрудник. — По суду судить али по совести? Ибо с моей, товарищеской, точки зрения вина их велика и токмо смертью искупима…
Наша заслуженная сослуживица охнула, схватившись за сердце. Митя удовлетворённо кивнул и продолжил:
