Товарищ американский президент - Костин Сергей (книги без регистрации txt) 📗
На строительной площадке стоял страшный гул. Подсобная техника, не обеспеченная надежным контролем, вовсю распоясалась и болтала друг с другом, перемывая не только последние новости, тяжелые условия работы, недостаточное масло финансирование, но так же и отвратительный характер отдельных личностей нашего экипажа. Большинство маломощных агрегатов сходилось на том, что янкель американский настоящий душка, с работой не пристает, с руганью не налетает. А вот майор Сергеев, который сегодня почему-то без парадного мундира, зверь, деспот и грязный прощелыга.
– Командор, – из-за невыносимого гвалта я чуть не пропустил Милашкиного сообщения, – контрольное время тридцать минут. Надеюсь, вы успеваете?
Чтобы русский спасатель да не успел? Быть такого не может.
– Всем спасибо! – закричал я в штатный матюгальник, с помощью которого можно перекричать любой шум на строительной площадке. Милашка его у ракетчиков выменяла. У тех самых ребят, которые у звездолетов шнуры на дюзах подпаливают. Оттого и глуховатые.
Подсобное оборудование, услышав, что ее вежливо посылают в Милашку, торопливо покатила в грузовой отсек. К маслопоилкам, к дозаправкам, к тишине и спокойной темноте.
– Милашка! Командир на связи.
– Внимание на пределе, командор!
– Заезжай в бункер и не забудь предупредить Боба, что у нас готовность на единице. А то так и проторчит с американскими товарищами на свежем американском воздухе. Не дай бог затопчут их ежики. На весь мир опозоримся.
Пока Милашка осторожно заползала в бункер, пока янкель с американцами бежали в укрытие, я стоял на рукотворном земляном валу и с удовольствием оглядывал дело рук своих. Ну и подсобных механизмов, конечно.
Кактусовое поле может спать спокойно. По всему периметру огромного государственного огорода красовались несколько рядов заграждений.
Первый. Резной деревянный штакетник, выкрашенный веселенькой серебряной краской. Краска, к слову сказать, жаростойкая. Водонепроницаемая. Да и штакетник чертовски красив. Ядероштакетница постаралась на славу.
Второй ряд. Обыкновенный деревянный забор. Ядеропульвизаторы поленились. Только с одной стороны покрасили. Разобрать стервецов и на свалку. Хотя не стоит. Краску спишем по полному объему. У меня крыша на даче некрашеная.
Третий ряд. Земляной вал, покрыт жидким стеклом. Для лучшего скольжения. Я не знаю ни одного нормального ежика, который сможет преодолеть такое препятствие.
Четвертым стоял уже описанный забор из пластикового бетона. Пять метров в высоту. Прочность неимоверная.
Последняя линия обороны – сеточное заграждение под напряжением. Голубые огоньки то и дело вспыхивают и неторопливо наполняют воздух запахом приближающейся грозы. Из представленных полотен особо хочется отметить картины "Спасатели на отдыхе", триптих "Я и мои ордена", а также пятидесятиметровую панораму " Майор Сергеев въезжает на белой спецмашине в город Париж".
– Все хорошо, что хорошо защищено, – мудро улыбнулся лучший из командиров подразделения "000" и направил взор свой на подсобные строения. На бункер. За которым спрятались люди и Милашка. Стометровый купол, покрытый свинцовыми плитами. Дешево и надежно. На самой вершине купола гордо стоял пингвин и воодушевлено размахивал российским флагом.
Красота.
– Красота, говорю, – сообщил я Бобу, который волновался по поводу моего долгого отсутствия. – Последний штрих и я через минуту присоединюсь к вашей дружной компании.
Последний штрих просто необходим в любом деле. Это как точка, поставленная в конце предложения, как последний солдат, вывезенный автоматическими санитарами из-под обстрела, как последний гвоздь в гроб.
Размышляя над справедливостью последнего сравнения, я воткнул перед заграждением, защищающим кактусовое поле, фанерный плакат размерами три на один метр. На фанере было по-русски написано:
"Проход закрыт. Вход мексиканским ежикам категорически запрещен".
– Командор! – вызвала меня Милашка. – Думаю, вам стоит посмотреть, что твориться на горизонте.
– Сейчас буду.
Петляя по благоустроенным окопам, я добежал до бункера и нырнул в его прохладу. Пройдя дезинфекционные камеры, переодевшись в белые одежды и, соответственно, белые тапочки, я присоединился к взволнованной публике.
Все толпились у обзорной щели с тройным бронированным стеклом. Боб в моем майорском парадном мундире поверх белого комбинезона казался взволнованнее всех.
– Посмотри, – второй номер освободил место у перископа.
Что так взволновало спецмашину подразделения "000", а также второго номера во главе с американскими товарищами из федеральной базы? Приближающийся вечер или что-то другое?
Натянув на голову перископный шлем с трехмерным изображением и автоматическим измерителем, я как бы вознесся над американской местностью, уподобившись птице.
Отличный вид.
Ага! Оказывается в Америке горы вот такой высоты! Удивительно. Ага! И реки вот такой ширины! Невероятно! А в речках тех крокодилы и бегемоты, что само по себе неинтересно. А также по берегам пасутся обезьяны и высятся трупы выбросившихся на песок кашалотов.
И, конечно, надвигается на нас, поднимая тучи пыли до самого неба, стаи мексиканских ежиков.
Хрупкие ряды американских заградительных отрядов пытаются сдержать несдерживаемое. Из последних сил спец войска в беретах и примкнувшие к ним добровольцы из числа наиболее сознательных американских граждан голыми руками тщетно пытаются отбросить противника за реку. Но противник хитер и коварен. Он уже почуял, что где-то рядом есть добыча. Кровожадность и страсть к кактусам пересиливают природный страх перед человеком. Линия обороны лопается и серая масса, затаптывая всех, кто не успевает отскочить, скачет вперед.
– Отводите войска, – хорошо поставленным командирским голосом приказываю я.
Американцы недоуменно смотрят на "шестерочку", не понимая, с чего этот русский без погон отдает команды. Боб шипит на меня, напоминая, кто командующий операцией. Но меня уже не остановить.
– Сейчас там, у реки, гибнут простые американские парни. Гибнут за свою страну и за свое кактусовое поле. Они не знают, что мы готовы принять удар на себя. Боб, ты можешь командовать сколько хочешь, но я требую, что бы несчастных американских парней убрали с линии атаки. Они сделали все, что было в их силах. Отдавай приказ об отступлении. Иначе их смерть будет на твоей совести.
Боб скрипнул челюстями и зачирикал что-то федералам.
Регулярная и добровольная американская армия, уведомленная конными посыльными о всеобщем отступлении, достаточно стройными рядами кинулась прочь. Через минуту никем не сдерживаемая серая масса, окончательно определив направление, потекла к аграрным американским угодьям.
– Контакт через десять минут, – тревожно зашептала Милашка по выделенному каналу. – Командор, может нам стоит смыться, пока нас тоже не того….
– Русские спасатели не отступают, – засосало у меня там, где обычно сосет от страха. Если уж спецмашина подразделения "000" дрогнула, значит наше положение хуже некуда.
– Может, разбудим третий номер?
– Отставить побудку. Пока я не вижу для Герасима фронта работ. В Уставе ясно написано – только при критических ситуациях.
– Но, командор!
– Прекратить панику! Приготовь лучше валерьяновые и нашатырные пластыри для американских товарищей. Думаю, они им пригодятся. Через несколько минут здесь начнется настоящий ад. Настоящий ад….
Нашатырные пластыри понадобились, когда передовые шеренги мексиканских ежиков выскочили из тучи пыли и на полном ходу, противно топоча короткими лапами, голыми наглыми мордами протаранили резной штакетник.
– Милашка! Открыть реабилитационный отсек! – принимая в объятия первого потерявшего сознание американца, прокричал я.
В левом борту спецмашины отъехала в сторону дверь, открывая доступ в помещение, приспособленное для психологической разгрузки как самой команды, так и для приема в экстремальных случаях гражданского населения. Внутрь заталкивается возможно большее число мешающих нормально работать граждан, наглухо закрывается дверь, гаснет свет и паникерам прокручивается героико-исторический фильм "Чапаев" из серии "Русские чудо богатыри". Мы там в свое время в массовке участвовали. Я в черной бурке, Боб у пулемета. Герасим? Герасим на съемках отравился и все время ухи просил.
