Остров Русь - Лукьяненко Сергей Васильевич (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Он снова глянул на часы и всплеснул руками:
– Опаздываю!
Не прощаясь, он бросился вон из подпола. У дверей остановился, прислонил меч к косяку и крикнул:
– Иван, меч-кладенец прихвати! Поможет в дороге!
– Благодарствую, – сказал Иван и растерянно уставился на своих неожиданных попутчиков. Кубатай горько вздыхал. Смолянин меланхолично грыз кокос.
Глава третья,
в которой поднимаются вопросы национального самосознания, опускаются ответы на эти вопросы, а доблесть, коей нет границ, всех примиряет
Иван-дурак влетел в кабак… Ой, что-то не то получается. Иван вошел в трактир… Во.
Иван вошел в трактир. Богатыри приветствовали его появление дружным звоном кружек. Судя по мирной обстановке, они только-только перешли с медовухи на царскую водку и еще не успели закручиниться.
– Друзья! – воскликнул дурак, присаживаясь. – У меня есть для вас приятный сюрприз!
– Наливай! – согласился Илья.
– Да нет, не такой, – смутился Иван.
– Все равно наливай!
Когда было налито и выпито, крякнуто и занюхано, Иван-дурак повторил:
– Друзья, сногсшибательное известие!
– Ну?
– На Кащея идем!
– За такие известия по морде бьют! – прорычал Илья Муромец. – Ты чего, Иван, совсем одурел?
– Это нужно одной высокопоставленной даме, – несмело начал Иван. Добрыня хихикнул, потому что сплетни среди богатырей распространялись весьма быстро:
– Это которой высокопоставленной? Прекрасной да Премудрой?
Иван зарделся.
– Пусть она сама и идет на Кащея, – заключил Добрыня. – Нам жизнь дорога.
Илья и Алеша поддержали его одобрительным кряканьем.
– Ну что ж, – грустно сказал Иван-дурак. – Постарайтесь забыть мое предложение. И не поминайте лихом, если что. Надеюсь, все у вас в жизни сложится удачно, не побоюсь даже сказать – былинно. Прощайте.
Утирая слезинку, набухающую на правом веке, Иван побрел к двери. Богатыри переглянулись. Добрыня вздохнул и возложил на стол правую ногу. Илья махнул рукой и опустил свою – в могучем кирзовом сапоге. Алеша жеманно пожал плечами и положил поверх свою изящную ногу в сапожке из хромовой кожи.
Когда ритуал богатырского совета был выполнен, Добрыня окликнул Ивана:
– Эй, дурак!
Обернувшись и обнаружив на столе три богатырских окорока, из-под которых, шипя, капала разлитая царская водка, Иван сразу все понял и просиял.
– Дурак, поход на Кащея нужен только высокопоставленной даме или и тебе тоже?
– И мне! – преисполненный патриотизма, воскликнул Иван.
– Тогда в чем же дело? – спросил хитрый Алеша Попович. – Рубликов нам отсыпят на дорожку?
– Немножко, – признался Иван. – Зато Кащея можем грабить без зазрения совести.
– Сегодня и выступим, – решил Илья. – Я зайду к Микуле Селяниновичу, скажу, захворал, дескать. Ты, Добрынюшка, возьмешь отпуск за свой счет для обучения грамоте. А ты, Алешка, скажешь Микуле, что соблазнил невинную девицу и теперь должен замаливать сей грех в Соловецком монастыре.
– А может, прямо объявим: мол, на Кащея идем? – робко спросил Иван.
– Не положено! Надо следы запутывать… Что, друга, постоим за землю Русскую?
– Ой постоим! – гаркнули богатыри.
– Да, кстати, – спохватился Иван. – С нами еще двое пойдут. Один – мудрец Кубатай, боян сладкоголосый. Другой – толмач Смолянин, человек простой и трудолюбивый.
– Ох, подозрительны мне имена их, – воскликнул Алеша. – Особенно – Смолянин! Сразу видать: то не русский человек.
– Кубатай – кавказец, но мирный, спокойный, – принялся успокаивать друзей Иван. – А Смолянин клянется, что русская в нем кровь течет.
– Какой же русский станет своим происхождением хвастать? – воскликнул Илья. – Ну да ладно. Боян сладкоголосый да толмач трудолюбивый в пути пригодятся. Берем.
И снова путь-дорожка лежала перед богатырями. Впереди, как и пристало сильнейшим, ехали Добрыня с Ильей, за ними – мудрец Кубатай да толмач Смолянин. А последними, зорко назад оглядываясь, двигались Иван с Алешей. И вот какой между ними шел разговор…
– Вот скажи, Иван, любишь ли ты земельку Русскую? – вопрошал Алеша.
– Люблю.
– Вот и я о том. А скажи, Иван, чем Русь наша красна?
– Собакой-князем, – пошутил дурак.
– Ну и им тоже, – не понял юмора Алеша. – И нами, богатырями. И смердами вонючими, и боярами толстопузыми, и попами набожными, и купцами хитроглазыми, и девками… девками… – вздохнул он.
– Что ж, получается, всеми?
– Ага! То богатство наше немереное, самовоспроизводящееся. Пока есть на Руси народ русский, Русь Русью останется!
– Да… – протянул Иван. – Ну ты и загнул, Алешка. Чую, что прав, хоть и не понятно ни фига.
– А че ж тут непонятного? – встрял в разговор Кубатай, выплевывая шелуху от семечек. По бокам его конька хлопали два тяжелых мешка с семечками, собранными в дорогу заботливой Марьюшкой. – Народ – самое ценное в любом государстве. Скажу я вам честно, что повсюду уже люди корни свои позабывали, только на Руси и остались настоящие патриоты.
– Дело говоришь, кавказец! – одобрил его Алеша. – Видать, и вправду – мудрец! А скажи, чем мы, русичи, от неруси поганой отличаемся?
– Но-но, – слегка обиделся Кубатай. – По большому счету – ничем. Порой глянешь на какого-нибудь дурака – ну чего в нем русского, кроме имени? А раскроет рот, скажет слово, другое, сразу видно – русский!
– Значит, – обрадовался Алеша, – не внешность тут роль играет! А что? Скажи, мудрец?
Приосанившись, Кубатай изрек:
– Менталитет!
– Чего?
– Этносознание!
– Ты кончай ругаться по-кавказски, а дело говори!
– Главное в человеке – душа! – изрек Кубатай. – Коли она большая да загадочная, к чудесам и тайнам тянется, а от дел низменных воротится, то русская она!
– Дело, – кивнул Алеша. – Я и сам так считаю, но тебя проверить решил. Эй, Смолянин-толмач! Ты чего об этом думаешь?
– О чем? – проснулся Смолянин.
– О душе!
– Рано мне еще о ней думать, – рассудил Смолянин. – Вот Кащея увижу, сразу в размышления погружусь!
– Переиначим вопрос, – не отставал от него Алеша. – О Руси ты чего думаешь?
– О Руси? Умом Россию не понять, прибором хитрым не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить!
– Тебе бы в бояны податься, – отвесил комплимент Алеша.
– Да я пробовал, голос плохой оказался, – засмущался Смолянин. – Когда сам, в одиночку пою, в ванне или перед сном, то спиваю гарно. А коли хоть один слушатель объявится – сразу петуха пускаю.
– Вот и у меня так бывает, – кивнул Алеша. – Придумаю небылицу – аж сам поверю. А начну рассказывать – концы с концами не сходятся… Толмач, а ты кто будешь да откуда?
– Издалека, – вздохнул Смолянин. – Но по натуре – русский. Давно меня на Русь тянуло, я и язык выучил, и родословную себе выискал. Вот, приехал.
– Небось тебя по малолетству в полон увели, – догадался Алеша. – А душа-то русская проснулась, на родину потянула. Молодец, толмач! У Ильи вот сын был, Соколик, так его Калин-царь вместе с матерью в полон увел. Маманя от обиды померла, а сынка Калин-царь вымуштровал, приемчикам хитрым научил, щуриться заставил, чтоб на него, собаку, был похож. А потом выпустил супротив родного батьки биться!
– Кошмар! – воскликнул Смолянин, который страдал некоторой сентиментальностью. – Кончилось-то все хорошо?
– А как же! Илюшка сыночка с коня сбил, отхлестал нагайкой, тот сразу папу и признал. Потом Владимир его заслал на самую дальнюю заставу, южные рубежи стеречь. Он Илюше письма писал ласковые, сыновьи. На побывку недавно приезжал, такую попойку закатили!
Смолянин расцвел в счастливой улыбке.
– А после попойки похмелиться было нечем, настроение у всех упало. Илюша с сынком повздорил да и отлупил знатно. Теперь он при монастыре Киевской Богоматери звонарем работает. Глаз у него один вытек, скрючило его всего, оглох… Но силенка осталась, с работой справляется.
