Женить нельзя помиловать - Шторм Вячеслав (читать книги полные .TXT) 📗
Из-за этих милых свойств архимышь до недавнего времени старались понапрасну не беспокоить, хотя ее густой серебристый мех с чудесным отливом всегда считался у модниц высшим шиком. Разве что какой-нибудь полоумный рыцарь клялся своей даме сердца кинуть к ее ногам голову хищной гадины. Если верить романам, такое случалось сплошь и рядом, но сдается мне, что на самом деле архимыши с удовольствием жрали доблестных воителей, невзирая на доспехи, благодарили и просили присылать еще.
Но вот лет пятнадцать или около того назад знаменитый на весь мир профессор Оргейлского университета Павлофф, за что-то сильно не любивший зверей и вечно ставивший на них жестокие опыты, открыл уникальное действие вытяжки из полового секрета архимыши на человеческий организм. Регулярно принимая небольшими дозами «Павлоффку», как окрестили чудесный препарат в народе, можно было изрядно замедлить естественный процесс старения. С другой стороны, стоило недельку не начинать свое утро с глотка эликсира молодости — и цветущая красавица навсегда превращалась в сгорбленную, морщинистую старуху.
Несмотря на чудовищную цену — за акцизный флакон, если верить Бону, просят как за самого лучшего драконозавра, — спрос на «Павлоффку» всегда очень высок. Поначалу ситуация была как с уже упомянутыми рыцарями: мышки радостно жрали нерадивых охотников и были крайне довольны. Но потом стали появляться профессионалы, сделавшие охоту на хищников своей профессией. Они постигали основы ремесла с детства, изучали повадки архимышей, их особенности и не скупились на самые последние образцы оружия. А лучше всех были тройняшки Плугго, Плагго и Плаггт Плато-Генетики, прозываемые Трое Из Леса, Не Считая Собаки.
— Так зачем им это? — еще раз спросил я.
— Говорят, — понизив голос, произнес Бон, — что лучшая приманка для архимыши — маленький ребенок.
Пользуясь отсутствием Глори, я грязно выругался. Да, теперь все сходилось. При нашем знакомстве мышкодавы показались мне типами, начисто лишенными каких-либо сантиментов.
— Значит, так. Пока не найдем эту троицу, я обратно не вернусь. А когда найдем, то ни в какую стражу заявлять не станем.
Бон резко осадил Забияку и уставился на меня квадратными глазами.
— Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?
— Уж не знаю, о чем ты там думаешь, а я думаю, что золота у этих подлецов вполне хватит на то, чтобы откупиться. Да и малышку они могут куда-нибудь спрятать. Поэтому ты просто постоишь в сторонке, а я…
— Именно этого я и боялся. Между прочим, их трое, и каждый по отдельности если и уступает тебе, то не сильно.
— Плевать!
— Тебе плевать, а мне Глори голову оторвет.
— А мы скажем, что они напали первыми!
— Если с тобой что-нибудь случится, это будет для нее слабым утешением.
— Не случится! Ну, в крайнем случае можешь постоять в сторонке не просто так, а с заряженным арбалетом на изготовку…
— По-моему, это не слишком честно… — скорчил кислую мину Бон.
— А воровать маленьких детей и скармливать их хищникам честно?! — возмутился я. — Сам же знаешь: с волками жить…
— …глупее не придумаешь! — со вздохом закончил парень. — Тоже мне рыцарь Сэдрик Железная Лапа, защитник униженных и оскорбленных! Сэр Шон Ки Дотт по тебе плачет! Вот такими слезами!
— Да на здоровье! — ухмыльнулся я, поняв, что победил. — Лучше пусть плачет, чем подражает Бедулоту Болотному!
Сэр Шон — прыщавый юнец, съехавший на теме рыцарства. От его велеречивых фраз мигом вянут уши, манерности хватит на любую актрису, а ничем не подкрепленная самоуверенность просто потрясает. Когда мы с ним познакомились, сей бледный вьюнош с горящим взором пытался разыграть похищение Глори Большим Волосатым Ы с последующим освобождением при своем непосредственном участии. Все бы ничего, но не понявший его Ы похитил вместо «трепетной девы» «могучего сэра Сэдрика». Меня, если кто не понял. То-то смеху было…
— Интересно, как он поживает? Глори ведь обязала его совершить в ее честь уйму подвигов…
— Да уж… Надеюсь, что он не станет разевать рот «а кусок, который не способен проглотить.
— Это навряд ли. Сдается мне, что других кусков наш юный сэр попросту не замечает…
Так, болтая, мы оказались в посаде перед небольшим городком Кунгуром и принялись расспрашивать жителей относительно интересующих нас персон. Поначалу достойные селяне все как один демонстрировали абсолютную глухоту или прогрессирующий склероз, но, когда Бон развязал кошелек, дело пошло куда веселее. Уже через несколько минут мы поняли, что находимся на верном пути. Трое здоровенных бородачей грозного вида («нездешние, чтоб мне лопнуть!») опередили нас часа на два, некоторое время провели у Ленни Дылды («третий дом с Северной окраины по левую руку»), а потом направились в город. И — внимание! — у одного из них к седлу был привязан мешок, в котором кто-то шевелился. Сунувшись к Ленни, мы обнаружили запертый дом и исходившего лаем цепного пса. Разорившись еще на пару медяков, мы выяснили у посадской детворы, что через несколько минут после отъезда чужаков у Дылды страсть как разболелся зуб и он отправился к цирюльнику. Мы понимающе переглянулись — ни раньше ни позже! Ну-ну…
Стражники у городских ворот, убедившись, что мы люди не жадные, а даже совсем наоборот, охотно поведали, что трое амбалов («Если б мы тебя не видели, то решили бы, что больше мужиков во всем мире нет. Не в смысле — больше, а в смысле — крупнее. Не родственник? А-а, из Сосновой Долины…») прибыли в Кунгур совсем недавно. Пошлину за въезд уплатили честь по чести, вели себя вполне пристойно. Мешок? А Пругг его знает. Вроде был. Шевелился ли? Ну, ты спросил, приятель! Он у них что, волшебный? Обычный? Тогда с чего ему шевелиться? Чудные вы, право слово! Куда поехали? Известно куда — прямо. Дорога-то от ворот, как видите, одна-единственная. Угу, и вам всего…
Выехав на центральную площадь, мы остановили драконозавров и стали думать, куда ехать дальше.
— Кунгур — город небольшой, примерно с вашу Райскую Дыру, — рассудил Бон. — Значит, большинство жителей друг друга знает и чужаков замечает сразу. Поэтому…
— Поэтому, — перебил его я, — если какими-то чужаками станут чересчур настойчиво интересоваться другие чужаки, то первые очень скоро об этом узнают. И либо смоются, либо залягут на дно.
— Так что же нам делать?
— Держать глаза и уши раскрытыми. Видишь, даже стражники признали, что внешность у тройняшек весьма экзотичная, так что обсуждать их будут, помяни мое слово. Поэтому мы разделимся и начнем объезжать питейные заведения и крупные магазины. Авось повезет. Парень немного подумал и покачал головой: — С первой частью согласен, а со второй — не совсем. Пока мы будем искать на одном конце города, мышкодавам никто не мешает выехать из другого, добраться до ворот и — ищи ветра в поле. Поэтому мы действительно разделимся, но на поиски поедет только один, а второй засядет, к примеру, во-он в той милой таверне у окошка и будет наблюдать за этой чудесной, прямой и, главное, — единственной дорогой.
Я был вынужден признать, что в словах нашего игрока есть смысл.
— Тогда осталось лишь выяснить, кто останется?
— Ты, разумеется.
— Это еще почему? Бон широко улыбнулся:
— Потому, босс, что у тебя тоже весьма экзотическая внешность…
Давненько я не пил столько пива. Хозяин, должно быть, посчитал меня горьким пьяницей. То есть сначала я, решив совместить приятное с полезным, весьма плотно закусил, посмеиваясь про себя насчет того, что Бон работает, а я отдыхаю. Но вот прошел час, потом другой. Служанка уже убрала посуду и теперь поглядывала на меня с легким недоумением. Впрочем, может, дело было в том, что я начисто игнорировал не только ее подмигивания, но даже то, что, поднося блюда, молодка несколько раз намеренно задевала меня то крутым бедром, то пышной грудью. А вот хозяину посетитель, без толку занимающий одно из лучших мест, явно мозолил глаза. Когда он в третий раз — совсем уж прозрачно — намекнул, как много этим летом страждущих (это при полупустом-то зале!), я вздохнул и заказал большой кувшин пива. Второй за этот день. И, как оказалось, увы, не последний.
