Не сердите толстяка (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович (книги полностью бесплатно .txt) 📗
— Вот ведь неугомонный, — подмигнула воспитаннице, — тут без теста ДНК видно, что дети не от соседа.
— А разве вам этот тест нужен? — удивлённо приподняла бровки Тома. — Я думала, что с вашей силой и так всё понятно.
— Понятно, понятно, — вздохнув, села рядом с девушкой. — Рассказывай, что там у вас с Тимкой случилось, — и, подмигнув, добавила: — Чего не поделили мой внук и женщина, которая вообще не смотрит сериалы. Ты бы хоть отмазку приличную придумала. А если бы он спросил название?
— Бандитский Петербург?
— Тома, не глупи. Ну да ничего, я тебе попозже сюжет одного расскажу, он как раз по телику идёт. Если спросит, будешь знать, что говорить.
— И сколько в нём серий? — с сомнением поинтересовалась девушка.
— Да ерунда, — отмахнулась Мария Ивановна. — Сегодня семьдесят вторая была, — и добила: — Не волнуйся, всё записалось, так что посмотрим, и если что, сможешь пересказать…
— Не-е-е-ет… — простонала ведьмочка.
— Надо, Тома, надо. Конспирация превыше всего. Незачем Вадику знать о том, что у тебя с его сыном любовная размолвка.
Губы девушки задрожали, из уголков глаз вновь появились слёзы:
— Если бы любовная…
— А какая же ещё? — удивилась Мария Ивановна и, обняв воспитанницу, прошептала: — Ничего, девочка, милые бранятся — только тешатся. Ты лучше расскажи, что вы с ним не поделили?
— Глупо всё получилось, — Тома пожала плечами, — сама не могу понять, что на меня нашло…
— На тебя? — слегка отстранившись, удивлённо уставилась на ведьмочку. — Ты ничего не путаешь? Мне показалось, что это Тимоха стену проломил.
— Стену?
Кивнув, пожилая ведьма поведала, что случилось после того, как девушка покинула Тимоху. И вполне ожидаемо услышала вопросы о том, не повредил ли чего себе её внук. Успокоив же девушку, вновь принялась задавать вопросы. Вот только отвечать правдиво ей никто не собирался. Тома юлила, изворачивалась и пыталась отделаться пустыми фразами. Пришлось пригрозить:
— Или ты начинаешь говорить правду, или… — повисла многозначительная пауза.
— Что? — испуганно пискнула девушка.
— То! Обижусь, — и вдруг совершенно неожиданно вновь крепко прижала воспитанницу к груди, прошептав: — Или ты глупышка решила, что я тебя заворожу?
Всхлип и неудачная попытка кивнуть. На что Мария Ивановна даже нахмурилась:
— Ты же как дочь мне. Сама расскажешь, а там и подумаем, как быть.
Некоторое время расстроенная Тома продолжала всхлипывать, но, в конце концов, произнесла:
— Он решил, что у меня кто-то появился.
— Вот как, — задумчиво протянула слушательница. — А почему?
— Не дала.
— М-да… Серьёзный аргумент. То, что не дала — это правильно… с одной стороны, — Мария Ивановна нервно прикусила губу: — Моя вина. Ведь думала же о том, что у Тимки стояк приключится. Ой-ой. Вот ведь дура старая. Надо было с вами посидеть. Позлился бы, да и ладно. А так… — покачав головой, распорядилась: — Продолжай.
Смущаясь и краснея, девушка продолжила рассказ, пытаясь пропустить слишком уж интимные, на её взгляд, подробности. Но не тут-то было. Опытную ведьму на мякине не проведёшь, так что пришлось поведать всё. В результате время от времени Мария Ивановна выдавала реплики:
— Что, реально больше стал? Вот тебе и побочный эффект…
— Ага, и значит рукой сразу «туда»? Даже по попе не погладил. Вот нахал! Шучу, шучу.
— А ты что? Даже не подержалась? Да не зыркай ты на меня так. Что? Губу прикусила? Ну сильна-а-а-а…
— Вот так сразу и решил что любовник у тебя? И сразу за горло? Ну Отелло бледнокожий…
— Вот не надо его выгораживать! Ну и что, что сразу отпустил. Вот он у меня получит. Что? Уже получил? Ну, это от тебя, а я его морально урою.
— Ну будя, будя. Не ной. Сколько можно-то? Верю, что не хотел. Верю, что добрый. И в это верю… И в это… Всё, хватит. Считай, что мы тут чай с тобой пили, и ты мне так ничего и не сказала.
Выслушав же Тому до конца, Мария Ивановна встала и принялась мерить шагами комнату:
— С одной стороны это хорошо, что так вышло.
— Почему? — девушка неподдельно удивилась.
— По крайней мере теперь ты точно знаешь, что ты для Тимохи не просто подстилка. Не надувай губы. Сама посуди. Внучок-то циник ещё тот, и к бабам по потребительски относится. Однако тебя явно считает своей, — глаза девушки радостно блеснули, но тут же потухли. — Точнее считал. Отпустил сразу, даже после того, как по яйцам пнула, не прибил. А уж что злость на стенке выместил… Вообще о многом говорит.
— Ни о чём это не говорит, — возразила девушка.
— Мог бы и в морду, — задумчиво протянула Мария Ивановна.
Взглянув на стену, потом на большое зеркало на стене, Тома вздрогнула, представив, что бы было, если бы такой удар пришёлся по лицу.
— Кстати, — решила сменить тему разговора, чтоб отвлечь воспитанницу, пожилая женщина. — А у тебя точно никакой любовничек не завёлся?
— Мария Ивановна, да как вы можете?!
— Я всё могу, деточка. Ну или почти всё. В том числе в курсе того, что к тебе постоянно всякие хмыри подруливают: с цветочками, на дорогих машинках и прочее. Да и в рестораны ты раньше похаживала.
— Так-то раньше, — смутилась девушка, — пока Тима не болел.
— Ну, это я знаю. Однако хоть и не ходишь никуда, хмыри то никуда не исчезли.
— А что я могу сделать? — горестно вздохнув, Тома приподняла руками свои огромные груди: — Как мёдом им намазано.
— Не мёдом, дочка, не мёдом. «Играй гормон» называется, — и хитро усмехнувшись, опытная ведьма напомнила: — Сколько раз предлагала тебе уменьшить титьки хоть на один размер?
— Тут одним не отделаться.
— Ну на два-три-четыре…
— Да? — красавица гневно сверкнула очами. — И тогда Тимка точно сбежит к какой-нибудь лахудре с силиконовыми грудями.
— Это аргумент, этот может, — с серьёзным видом кивнув, бабушка решила уточнить: — У тебя точно никого?
— Нет.
— Да-а-а-а-а… А скажи-ка мне, краса ты моя большегрудая, — и подмигнув ожидающей очередного каверзного вопроса девушке, добила вопросом не по теме: — Вот всё спросить хочу, почему ты меня мамой называешь?.. — и, устроив паузу, стала наблюдать, как та бледнеет, потом краснеет, не знает, куда деть руки и что сказать.
— Я-я-я…
— Ты, ты, ты, — прищурив глаза, прошипела грозная ведьма, ткнув девушку в левую грудь.
— Когда это? — спросила Тома принявшись теребить подол так и не сменённого после побега от Тимофея халатика.
— Мне когда Тимоха рассказал, что ты маму звала, когда при смерти лежала, — отвернувшись к стене, тоскливо призналась Мария Ивановна, — у меня чуть сердце не оборвалось… от тоски, от обиды. Я в таком гневе была, что не знаю… Так плохо мне стало… А потом как гром среди ясного неба: оказывается, ты меня звала! — подойдя к дивану, рухнула на него, продолжив исповедь: — И так мне хорошо стало, так светло. Сидела и плакала от счастья.
Зажав ладони между коленок и крепко стиснув их, Тома неотрывно смотрела в глаза женщины, которую уже давно считала своей матерью.
— Но на этом всё закончилось, и только когда ты чем-то жутко расстроена, у тебя проскакивает вновь: «Мама». А потом всё возвращается на круги своя. Обидно… Почему, только когда тебе плохо, ты считаешь меня мамой, а в остальное время — по имени-отчеству да ещё и на вы? — гордая и сильная женщина взяла в свои руки ладошки девушки и взглянула в зелёные глаза, вновь наполняющиеся влагой. — Почему?
Тома обессиленной куклой сползла с дивана на пушистый ковёр и, обняв ноги приёмной матери, прижавшись к ним щекой, прошептала:
— Всегда. Мамочка. Всегда. Маленькая была — не осмеливалась, потом привыкла…
— Ну а сейчас почему? — нежно погладив девушку по голове, поинтересовалась счастливая женщина.
— Из-за Тимки.
— А он-то тут при чём?
— Не хотела, чтоб подсознательно тёткой считал. Но если бы знала, что тебе от этого больно…
— Тише, дочка, тише, — наклонившись вперёд, целует девушку в макушку. — Моя вина, давно надо было поговорить. Вот только ты уж не обижай больше старушку, не думай, что я тебя со свету сживу, — хихикнула, — за то, что ты в койку к внуку запрыгнула. Кстати! Насчёт внука! Деточка, что хошь делай, но ухажёров всех разгоняй. Хоть не мойся, хоть в керосине купайся, хоть… э-э-э… нет. Титьки мы тебе трогать не будем. Короче не дай бог, Тимоха увидит. Начнёт лютовать, угробит мужиков ни за что.
