Попала! - Кузьмина Надежда М. (мир книг txt) 📗
Интересная тут грамматика – в первый раз в жизни я задумалась, насколько стандартизация знаков препинания при письме и одинаковые арабские цифры облегчают понимание иностранных языков. А тут я пялилась на подсунутую Корэнусом страницу книги и пыталась сообразить, где начинается одно слово и заканчивается другое. И почему нет пробелов – бумагу, что ли, экономят? И в какую сторону это читать.
Оказалось, слева направо, сверху вниз. И на том спасибо. Между словами вместо пробелов ставятся точки в центре строки. А заканчивается фраза не точкой, а кружком. Вроде небольшой подпрыгнувшей буквы «о». А вот вопросительных знаков в природе не существует – их роль играет «сиа» в начале предложения с присобаченными разными предлогами и суффиксами. Вроде бы мне рассказывали, что у нас нечто подобное есть в японском языке. Но вообще-то я не лингвист ни разу… Так что в ближайшее время буду строить исключительно утвердительные предложения по простому принципу: подлежащее впереди, сказуемое – за ним, все остальное – паровозом. И пусть понимают, как знают.
Очень хотелось узнать больше об окружающем мире… но пока пределом моих интеллектуальных возможностей было сообщение, что «веник стоит в углу». Ничего, день назад я не могла и того. Хотя кое-что прояснить мне удалось. Так, я узнала, что профессорское жалование составляет восемь золотых в месяц. Что в одном золотом – двадцать пять серебряников, а в одном серебрянике – двадцать пять медяков. И что небольшой дом в городе стоит около пятисот монет, то есть если не есть и не пить, то можно скопить на жилье за четыре года. Это если ты профессор…
Обнадеживающим моментом стало, что до паспортизации всей страны тут еще не додумались. Мне достаточно было сообщать, что я – Иримэ, племянница профессора Корэнуса. Несколько фраз про то, что я приехала к дяде из провинции, мы повторяли до тех пор, пока они прочно не улеглись у меня в голове и я не стала произносить их абсолютно без акцента.
А вот с налогами я не разобралась. Просто не смогла внятно построить вопрос. Или тут все было устроено как-то по-другому. Вторую животрепещущую тему – сексуальных отношений в обществе – и вовсе решила отложить до лучших времен. А то сейчас такого наговорю, что меня выгонят за безнравственность. К-2 я в этом смысле не интересую, вот пока и достаточно.
По ходу дела сделала неприятное открытие. Оказалось, что многие поставленные рядом буквы меняют произношение непредсказуемым образом. Вроде как в немецком, где стоящие рядом «е» и «у» читаются как «ой». А «ч» вообще пишется четырьмя буквами. Кстати, в самом названии языка – Deutsch-«дойч» – наличествуют оба примера. Наверное, чтоб предупредить – оставь надежду всяк сюда входящий. В аризентском таких закавык было поле непахано.
Пока я зубрила вопросительные «где» и «почему» и училась писать самые простые слова – профессор тоже не бездельничал. Забрав мои листы, он аккуратно делал себе копии. Кстати, за родственников мы вполне могли сойти – тон и фактура волос у нас почти совпадали. И цвет глаз тоже. Только надеюсь, я к его возрасту не обзаведусь кустистыми бровями, как у филина. Но вообще, чем дальше, тем больше он мне нравился. В нем были те качества, что по-настоящему ценны в людях, – порядочность и доброта. Ведь ему же и в голову не пришло как-то воспользоваться тем, что я беспомощна и одна в этом мире. Более того, мне положили жалованье – пятнадцать серебряных монет в месяц. Это при крыше над головой и полном пансионе. Условия показались мне просто роскошными. За это я должна была учить Корэнуса своему языку, работать вместе с ним над словарем, без жалоб учиться сама и в оставшееся время помогать по хозяйству. Я решила, что буду стараться все исполнять наилучшим образом.
Вздохнув, оторвала глаза от листа. Уф-ф… хватит пока. Сейчас подумаю, что купить для себя на рынке. Если тут, конечно, продается женская одежда – все студенты, которых я заметила по пути, были парнями. Еще пару чулок. Нужны трусы – любые! – ног две, будем считать это решающим совпадением. Носки. Какая-нибудь домашняя обувь. Хоть маленькое, но зеркало. И, желательно, другое платье. Как выглядит это, Нариали наверняка рассказала. Значит, искать будут иностранку в коричневом платье. А мы станем профессорской племянницей в сером или голубом! И, да, не забыть бы спросить – а чем тут зубы чистят?
Глава 7
Многие бумеранги не возвращаются. Выбирают свободу.
Перед выходом на улицу я еще раз проверила, чтобы лицо было чистым, из-под шаровар не выбивалось ни единой прядки, а верх платья прикрыла серым платком. Попыталась представить получившийся силуэт – забавно. Расширяющийся от плеч вниз конус – ибо шаль скрыла все особенности фигуры, а наверху жуть ушастая, у меня ассоциировавшаяся с головой молот-рыбы: столь же уместно и соразмерно. Ну, или с Чебурашкой. А кто тогда местные мужики, на такое прельщающиеся? Поголовно крокодилы Гены? Нет, этой культуре нужны не только вилки!
Корэнус оглядел меня, кивнул. Сам он был в своем балахонистом плаще, темных брюках вполне нормального вида и невысоких сапогах. В руках профессор держал трость с затейливым, похожим на морду горгульи набалдашником. А две большие пустые корзины предлагалось, по-видимому, нести мне. Вздохнула – если мы наполним их едой, обратно такую тяжесть просто не допереть!
Вышли из дому, К-2 запер сначала дверь, затем калитку и повернул направо. Правила я уже знала – идти в полушаге сзади, самой не болтать, вопросов не задавать. Головой вертеть можно, но разглядывать кого-то в упор считается неприличным, более того, когда девушка идет одна, такое может быть воспринято как приглашение познакомиться. Любопытно, «познакомиться» – это такой эвфемизм?
Шли по аккуратной дорожке, засыпанной мелким бежевым гравием. Я с интересом рассматривала каменные серые корпуса со стрельчатыми окнами, зеленые лужайки с короткой травой, редкие развесистые деревья, под которыми стояли скамейки. А вот клумб не было совсем. Только перед входами в здания красовались каменные корыта вазонов, в которых цвели яркие примулы.
Меньше чем за десять минут мы добрались до цели – местного рынка. Торжище находилось на большой – метров сто на сто – площади, расположенной на краю кампуса. Полтора десятка рядов с деревянными столами под легкими навесами, с широкими проходами между ними.
Примерно на половине площади торговали едой. К-2 подошел к делу ответственно и неспешно. Мы проходили по рядам, и профессор давал мне возможность рассмотреть лежащие на прилавках товары. Картофель, капуста, нечто репообразное, но почему-то розового цвета. Разные крупы, не все из которых я опознала. В любом случае, мне было неведомо, что делают нормальные люди с зернами пшеницы или ржи. Ничего, кроме проращивания в целях получить таинственное жожоба, в голову не приходило. А вот гречки я попросила К-2 купить – в доме я ее не видела, а каша-рассыпуха у меня всегда выходила хорошо. Можно сварить сразу целый котелок и есть – с молоком, поджаренную с мясом, луком и морковкой, грибами или чем-нибудь еще. В холодном погребе она может простоять долго. Еще я прельстилась молодой зеленью – укроп с петрушкой выглядели тут вполне привычно. Углядев продающиеся семена, уговорила купить немного и их – если выдрать с клумбы одуваны, можно попытаться посеять на заднем дворе зелень – все равно все культурное там давно заглохло. Вообще я чувствовала себя сбитой с толку. Вот попробуйте представить, что пришли в супермаркет, где есть если не все, то много чего… но дома у вас отсутствует холодильник с привычной морозилкой. То есть брать можно только то, что не успеет испортиться до того, как ты это съешь.
На пробу купила несколько сырых рыбин, напоминавших по виду «ледяную». Предварительно обнюхала их и поинтересовалась у К-2, река или море? Услышав, что море, – взяла. Разница не только во вкусе, но и в количестве костей – в речной рыбе их на порядок больше. А увидев розовые отвалы соленой рыбы, похожей на нашу семгу, причем по смешной цене в пару медяков за пиат, так называлась единица веса, примерно равная двум третям нашего килограмма, решила, что попала в гастрономический рай.
